Козьма Прутков - Смотри в корень!

Мне, в размышлении глубоком,
Сказал однажды Лизимах*:
«Что зрячий зрит здоровым оком,
Слепой не видит и в очках!»

Клейми, толпа, клейми в чаду сует всечасных
Из низкой зависти мой громоносный стих:
Тебе не устрашить питомца муз прекрасных.
Тебе не сокрушить треножников златых!..
Озлилась ты?! так зри ж, каким огнем презренья,
Какою гордостью горит мой ярый взор,
Как смело черпаю я в море вдохновенья
Свинцовый стих тебе в позор!

Да, да! клейми меня!.. Но не бесславь восторгом
Своим бессмысленным поэта вещих слов!
Я ввек не осрамлю себя презренным торгом,
Вовеки не склонюсь пред сонмищем врагов:
Я вечно буду петь и песней наслаждаться,
Я вечно буду пить чарующий нектар.
Раздайся ж прочь, толпа!.. довольно насмехаться!
Тебе ль познать Пруткова дар?!

Постой!.. Скажи: за что ты злобно так смеешься?
Скажи: чего давно так ждешь ты от меня?
Не льстивых ли похвал?! Нет, их ты не дождешься!
Призванью своему по гроб не изменя,
Но с правдой на устах, улыбкою дрожащих,
С змеею желчною в изношенной груди,
Тебя я наведу в стихах, огнем палящих,
На путь с неправого пути!

Еду я на пароходе,
Пароходе винтовом;
Тихо, тихо все в природе,
Тихо, тихо все кругом.
И, поверхность разрезая
Темно-синей массы вод,
Мерно крыльями махая,
Быстро мчится пароход.
Солнце знойно, солнце ярко;
Море смирно, море спит;
Пар, густою черной аркой,
К небу чистому бежит…

На носу опять стою я,
И стою я, как утес,
Песни солнцу в честь пою я,
И пою я не без слез!

С крыльев[15] влага золотая
Льется шумно, как каскад,
Брызги, в воду упадая,
Образуют водопад, —

И кладут подчас далеко
Много по морю следов
И премного и премного
Струек, змеек и кругов.
Ах! не так ли в этой жизни,
В этой юдоли забот,
В этом море, в этой призме
Наших суетных хлопот
Мы – питомцы вдохновенья —
Мещем в свет свой громкий стих
И кладем в одно мгновенье
След во всех сердцах людских?!

Так я думал, с парохода
Быстро на берег сходя;
И пошел среди народа,
Смело в очи всем глядя.

Пия душистый сок цветочка,
Пчела дает нам мед взамен;
Хотя твой лоб – пустая бочка,
Но все же ты не Диоген.

У кого болит затылок,
Тот уж пяток не чеши!
Мой сосед был слишком пылок.
Жил в деревне он, в глуши.
Раз случись ему, гуляя,
Головой задеть сучок;
Он, недолго размышляя,
Осердяся на толчок,
Хвать рукой за обе пятки —
И затем в грязь носом хвать!..

………………………….

Многие привычки гадки,
Но скверней не отыскать
Пятки попусту хватать!

Я женился; небо вняло
Нашим пламенным мольбам;
Сердце сердцу весть подало,
Страсть ввела нас в светлый храм.

О друзья! ваш страх напрасен;
У меня ль не твердый нрав?
В гневе я суров, ужасен,
Страж лихой супружних прав.

Есть для мести черным ковам
У женатого певца
Над кроватью, под альковом,
Нож, ружье и фунт свинца!

Нож вострей швейцарской бритвы;
Пули меткие в мешке;
А ружье на поле битвы
Я нашел в сыром песке…

Тем ружьем в былое время
По дрохвам певец стрелял
И, клянусь, всегда им в темя
Всем зарядом попадал!

С улыбкой тупого сомненья, профан, ты
Взираешь на лик мой и гордый мой взор;
Тебе интересней столичные франты,
Их пошлые толки, пустой разговор.

Во взгляде твоем я, как в книге, читаю,
Что суетной жизни ты верный клеврет,
Что нас ты считаешь за дерзкую стаю,
Не любишь; но слушай, что значит поэт.

Кто с детства, владея стихом по указке,
Набил себе руку и с детских же лет
Личиной страдальца, для вящей огласки,
Решился прикрыться, – тот истый поэт!

Кто, всех презирая, весь мир проклинает,
В ком нет состраданья и жалости нет,
Кто с смехом на слезы несчастных взирает,—
Тот мощный, великий и сильный поэт!

Кто любит сердечно былую Элладу,
Тунику, Афины, Ахарны, Милет,
Зевеса, Венеру, Юнону, Палладу —
Тот чудный, изящный, пластичный поэт!

Чей стих благозвучен, гремуч, хоть без мысли,
Исполнен огня, водометов, ракет,
Без толку, но верно по пальцам расчислен,—
Тот также, поверь мне, великий поэт!..

Итак, не пугайся ж, встречаяся с нами,
Хотя мы суровы и дерзки на вид
И высимся гордо над вами главами;
Но кто ж нас иначе в толпе отличит?!

В поэте ты видишь презренье и злобу;
На вид он угрюмый, больной, неуклюж;
Но ты загляни хоть любому в утробу, —
Душой он предобрый и телом предюж.

Люблю тебя, печати место,
Когда без сургуча, без теста,
А так, как будто угольком,
«М. П.» очерчено кружком!

Я не могу, живя на свете,
Забыть покоя и мыслете,
И часто я, глядя с тоской,
Твержу: «мыслете и покой»!

Уж как мы ль, друзья, люди русские!..
Всяк субботний день в банях паримся,
Всякий божий день жирны щи едим,
Жирны щи едим, гречневку лопаем,
Всё кваском родным запиваючи,
Мать святую Русь поминаючи,
Да любовью к ней похваляючись,
Да всё русскими называючись…
И как нас-то все бранят попусту,
Что ничего-то мы и не делаем,
Только свет коптим, прохлаждаемся,
Только пьем-едим, похваляемся…
Ах, и вам ли, люди добрые,
Нас корить-бранить стыдно б, совестно:
Мы работали б, да хотенья нет;
Мы и рады бы, да не хочется;
Дело плевое, да труда бежим!..
Мы труда бежим, на печи лежим,
Ходим в мурмолках, да про Русь кричим,
Всё про Русь кричим, – вишь, до охрипу!
Так еще ль, друзья, мы не русские?!

Нет адъютанта без аксельбанта[16]

Подавая сигналы в рог,
Будь всегда справедлив, но строг.

Не для какой-нибудь Анюты
Из пушек делаются салюты.

Строя солдатам новые шинели,
Не забывай, чтоб они пили и ели[17].

Фуражировка и ремонтерство
Требуют сноровки и прозорства.

Во всем покорствуя воле монаршей,
Не уклоняйся от контрмаршей.

Не бракуй рекрута за то, что ряб,
Не всякий в армии Глазенап[18].

Что в конце шеренги стоит фланговый, —
Это для многих дико и ново[19].

Насколько полковник с Акулиной знаком,
Не держи пари с полковым попом[20].

Что рота на взводы разделяется,
В этом никто не сомневается.

Да будет целью солдатской амбиции
Точная пригонка амуниции[21].

Хоть твои ребята полны коросты,
Все ж годятся на аванпосты.

Что нельзя командовать шепотом,
Это доказано опытом.

Лучшую жидовскую квартиру
Следует отводить командиру[22].

В летнее время, под тенью акации,
Приятно мечтать о дислокации.

Проходя город Кострому,
Заезжай справа по одному[23].

Чтобы полковнику служба везла,
Он должен держать полкового козла[24].

В гарнизонных стоянках довольно примеров,
Что дети похожи на гг. офицеров[25].

Курящий цыгару над камуфлетом
Рискует быть отпетым.

Во время дела сгоряча
Не стреляй в полкового врача.

Два голубя как два родные брата жили —
А есть ли у тебя с наливкою бутыли?[26]

Если ни правый, ни левый фланг
У тебя ненадежны – пишися: кранк.

За то нас любит отец Герасим,
Что мы ему бороду фаброй красим.

Для ремонтерства и фуражировки
Трудно обойтись без сноровки[27]

Будь расторопен – и от году до году
Полк принесет тебе боле доходу[28].

Оттого наши командиры и лысы,
Что у них прическу объели крысы[29].

В том каптенармусова Варвара
Виною, что щи у нас без привара.

Часто завидую я строкам,
Что у них служба с коротким сроком[30].

На берегах Ижоры и Тосны
Наши гвардейцы победоносны[31].

Что нету телесного наказания,
Это зависит от приказания[32].

Не говори: меня бить не по чину;
Спорют погоны и выпорют спину[33]

То не может понравиться бабам,
Когда скопец командует штабом[34].

Кто не брезгает солдатской задницей,
Тому и фланговый служит племянницей[35].

Клапан, погончик, петличка, репей —
С этим солдат хоть не ешь и не пей![36]

Что за беда, что ни хлеба, ни кваса,
Пуля найдет солдатское мясо[37].

Не говори в походе: я слаб,
Смотри, как шагает Глазенап[38].

У бережливого командира в поход
Хоть нет сухарей, а есть доход[39].

Хоть моя команда и слабосильна,
Зато в кармане моем обильно[40].

Пусть умирают дураки,
Были б целы тюфяки.

Если прострелят тебя в упор,
Пой: Ширин, верин, ристофор.

Марш вперед! Ура… Россия!
Лишь амбиция была б!
Брали форты не такие
Бутеноп и Глазенап!

Продолжай атаку смело,
Хоть тебе и пуля в лоб —
Посмотри, как лезут в дело
Глазенап и Бутеноп.

А отбой когда затрубят,
Не минуй румяных баб —
Посмотри, как их голубят
Бутеноп и Глазенап.

Если двигаются тихо,
Не жалей солдатских… —
Посмотри, как порют лихо
Глазенап и Бутеноп.

Пусть тебя навылет ранят,
Марш вперед на вражий штаб —
Слышишь, там как барабанят
Бутеноп и Глазенап.

Но враги уж отступают,
В их сердца проник озноб —
Посмотри, как их пугают
Глазенап и Бутеноп.

Стой! Шабаш! Языци сдались,
Каждый стал России раб —
Посмотри, как запыхались
Бутеноп и Глазенап.

Мир подписан, все пируют,
Бал дает бригадный поп —
Посмотри, как вальсируют
Блазенап и Гутеноп[41]

Если ты голоден и наг,
Будь тебе утехой учебный шаг.

По мне, полковник хоть провалился,
Жила б майорская Василиса[42]

Худо, когда в дивизии
Недостает провизии[43].

Не спрашивай; какой там редут,
А иди куда ведут.

Держи только свою дирекцию,
А тебе уж сделают вивисекцию[44].

Матерьялисты и нигилисты
Разве годятся только в горнисты[45].

Казначей, уж как ни верти,
А все недостает сотен пяти[46].

Если ищешь рифмы на: Европа,
То спроси у Бутенопа![47]

Ешь себе кашу с сальцем,
А команду считай по пальцам.

Ай, фирли-фить, тюрлю-тютю.
У нашего майора задница в дегтю![48]

Будь в отступлении проворен,
Как перед Крестовским Корш и Суворин.

Суворин и Буренин, хотя и штатские,
Но в литературе те же фурштатские[49].

Не смотри, что в ранце дыра —
Иди вперед и кричи: ура!

То-то житье было в штабу,
Когда начальником был Коцебу[50].

Не дерись на дуэли, если жизнь дорога,
Откажись, как Буренин, и ругай врага[51].