KnigaRead.com/

Андрей Кранин - Дочки-матери

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Андрей Кранин - Дочки-матери". Жанр: Русская классическая проза издательство неизвестно, год неизвестен.
Перейти на страницу:

- Знаешь что, давай я тебя отвезу домой.

- Не знаю, мне надо двинуться срочно, а то ломка начнется. Ты знаешь, что такое ломка? - Соня подняла уставшие глаза, зафиксировав из на уровне Никиной переносицы.

- Читала в медицинской энциклопедии.

Соня резко встала, удержавшись в горизонтальном положении. Потом она подобрала свой видавший виды рюкзак с надписью "Fuck you" на кармане и сделала несколько неловких шагов в произвольном направлении. Ника взяла её за руку, давая понять, что теперь её не выпустит.

- Сонь, постой, я ведь серьезно предлагаю, поехали со мной, - Ника как будто бы умоляла.

- А зачем тебе все это? - Соня уставилась Нике в глаза.

- Я хочу воспользоваться твоим беспомощным состоянием и обчистить тебя до нитки, - засмеялась Ника.

- Нитки у меня есть, денег нету, - вздохнула Соня. - Ладно вези меня. Ты на машине?

- Нет пока, но один мой друг может нас подвезти, - Ника потянула Соню в нужном направлении.

Невдалеке, прячась за деревьями, стоял Никин "друг". В друзья он вполне годился Никиному папе, но одно достоинство делало его привлекательным для молодых девушек - он был состоятелен и щедр. Подтверждением того, что Иннокентий Павлович, как представила его Ника, преуспевал в денежных делах являлся новенький джип "Гранд Чероки", абсурдно смотревшийся на фоне своего пожилого владельца. Нику противоречие не смущало, также как и возраст её седеющего ловеласа.

- Здравствуй, пусик, - загулила Ника. Соскучился, противный? Мы сейчас мою подругу подкинем домой, а потом ты повезешь Нику развлекаться.

Пусик и Соня окинули друг друга ненавидящими взглядами. Было ясно, каждый из них недоумевал, что стоящий напротив может иметь общего с Никой. Еще Пусику было жалко обивку в салоне после того, как Соня плюхнулась в грязных джинсах на заднее сиденье. Но это была его плата за обладание Никой.

Ника как будто бы не замечала напряжение. Она, смачно затягиваясь, рассказывала своему пожилому обожателю последние новости прожитого дня. Он, морщась от табачного дыма, пытался вникнуть в суть Никиных рассказов.

На самом деле пустой болтовней Ника пыталась отвлечь себя от мучившего её вопроса - зачем она возится с этой Соней. Ника пыталась прямо ответить на этот вопрос, но ответа не нашла. Она пыталась подвергнуть анализу свои чувства и эмоции, которые она испытывала, но и тут кроме легкой брезгливости она ничего не обнаружила. "Надо у Иннокентия Павловича взять Фрейда почитать", - решила Ника.

А в это время шумливая компания, состоящая из Макса и двух романтичных болтушек Юли и Лели решала, как провести остаток дня. Девушки все тянули своего кавалера куда-нибудь в кафе или ресторан, чтобы в комфортабельном уединении общепита не только подкрепить подтаявшие от ректорского занудства силы, но и пококетничать в меру с обаятельным Максом. Однако, Макс настырно отказывался, невнятно ссылаясь на то, что он не голоден.

- Девушки, я сыт любовью, - отшучивался он.

Настоящую причину его нежелания "погудеть" в ресторане, Макс не выдал бы даже под пыткой. У него просто не было денег. Совсем, даже на школьный буфет. Несмотря на франтоватый вид городского прощелыги, Макс был беден, как сотрудник ГАИ, решивший из идейных соображений не брать взяток. Его доход складывался из эпизодической, как сексуальная жизнь разведенной женщины, переводческой халтуры, которую он, знаток двух языков, перехватывал где только мог. Все добытые каторжным трудом средства уходили на поддержание приличного внешнего вида.

В последнее время в связи с объявленным государством ликбезом в области иностранных языков, на ниве художественного перевода трудилось бесчисленное количество специалистов по различным языкам и наречиям, начиная с китайского и заканчивая не таким уж распространенным языком локванго - диалектической ветвью группы языков кванго, распространенного в долине нижнего Нила. Макс в одном из издательств видел перевод "Анны Карениной" на язык локванго, представляющий из себя красочно оформленную брошюру с изображенной на обложке отчаявшейся темнолицей женщиной, лежащей в ожидании поезда на рельсах узкоколейки, связывающей, отдаленные селения африканской глубинки.

Непревзойденными конкурентами в области перевода с европейских языков традиционно считались жены главных редакторов издательств, которым уже не хватало домашних занятий для заполнения вакуума в личной жизни, а хотелось ещё и приносить пользу обществу. Одолев язык на курсах Илоны Давыдовой, и научившись отличать "паст перфект" от "презент континиус", дамы с энтузиазмом взялись за перевод, перекрыв тем самым кислород множеству маститых переводчиков.

Леля что-то шепнула на ухо Юле, та одобрительно кивнула головой, тихонько толкнула подругу локтем в бок, как будто подбадривая, и после этого Леля, краснея и запинаясь сказала:

- Макс, может тогда пойдем ко мне в гости. У меня папа с мамой на даче, приедут только в конце недели.

- Вот эта идея мне нравится больше. Если мой желудок стоит перед непростым выбором между "деликатесами" общепита, куда нужно ходить есть, если жизнь вконец опостылела, и незатейливыми блюдами домашней кухни, то я всегда безошибочно выбираю последнее. Вы, кстати, девочки, уже сдали кулинарный минимум? У меня пороки гурмана.

- Кого? - не поняла Юля.

- Пользуясь вокабуляром нашего красноречивого друга Лехи, пожрать люблю, беря девушек под руки, терпеливо объяснил Макс.

Помня, что Леля живет неподалеку, Макс ловко поймал такси и, усаживаясь на переднее сиденье, с интонацией верховного главнокомандующего произнес:

- Проспект Вернадского, совминовские дома, шеф.

- Алле?

- Добрый день, это Маша?

- Какая Маша? Здесь таких нет, не сюда попали.

- Я как раз сюда попал, Марья Тихоновна. Это Генрих.

- Ой, Генрих, извини. Не признала сразу. Ты ж редко звОнишь, я и не узнаю тебя.

- Сколько раз тебе говорил, надо говорить звонИшь. Да, тебя бесполезно учить, так дурой на тот свет и отправишься.

- Чуть что, сразу дура. ЗвОн...ЗвонИшь раз в год, да только обзываешься.

- Ладно, я не затем у себя время отрываю, чтоб тебя воспитывать. Ты мне скажи лучше, как Юлька. У неё в университете-то как, все хорошо?

- Ой, Генрих, спасибо тебе. Учится, слава богу. Без тебя бы никогда туда не попали. Хоть она выучится, не будет как я подай-принеси в ресторане всякую пьянь обслуживать.

- Хорошо, если что надо, звони. Муж-то как?

- Слава богу, хорошо, все твоими молитвами. Место на рынке взял, как ты советовал. Деньги есть, даже вот стенку новую хотим купить, а Юльке компьютер на день рождения подарили, спасибо тебе. А деньги, что ты ей на машину дал, лежат, ждем когда курсы закончит, тогда и купим.

- Я позвоню еще...

Леха лежал в комнате и стрелял бумажными катышками в потолок через соломку для коктейлей. Рядом с ним на низкой тахте, свернувшись клубком спала растрепанная девица в ажурном белье, выдающем профессиональную стезю. Леха приподнялся рывком, ухватил её за одну ногу и резко стащил с кровати, проследив, чтобы голова не очень сильно ударилась при этом об пол, разумно рассудив, что голова девице ещё понадобится, если не для умственных усилий, то хотя бы для того, чтобы красить губы. Девицу пробудилась, встрепенулась, как зимующий воробей при виде брошенной булочки, и недовольно пробурчала:

- Ну, ты, че? Совсем охренел? Чуть ногу с башкой не оторвал.

- Были бы мозги, было б сотрясение, - сказал Леха и глумливо захохотал.

Девица обиженно замолчала, расправила ажурный корсет и пошарила рукой в поисках остальных принадлежностей туалета. Потом стала неспешно одеваться под немигающим взглядом Лехи, очевидно одобрявшем понятливость девицы. Ему до смерти хотелось остаться одному. Подобранная в кабаке шлюшка, куда он зашел чтобы заглушить щемящую под диафрагмой тоску, не оказала на него терапевтического действия. Он окончательно убедился в том, что все суррогатные связи, которые он заводил в последнее время в попытке выкинуть из своей головы все мысли о Нике, не действуют на него, как просроченный аспирин на заболевшего гриппом.

Что сделать, чтобы заставить Нику хотя бы относиться к себе серьезно? За прошедшие два месяца с момента из первой встречи, их отношения безнадежно уносило в русло дружеской необязательной связи, напоминающей любовь мальчика и девочки из отряда пионерского лагеря "Огонек" - они любили друг друга, но вместе могли побыть только на утренней линейке во время подъема флага. Ника все попытки Лехи переродить их "дружбу" в что-то более серьезное сводила на нет одним движением бровей. Она высоко скользила ими по широкому лбу, говоря при этом: "Леха, я женщина не поддающаяся одомашниванию". Усугубляя его нравственную пытку, она с наслаждением садиста, рассказывала ему обо всех переживаемых её любовных приключениях, часто будто в серьез спрашивая совета. Она насмешливо называла его "мой советник по сексуальным отношениям с зарубежными странами". Вообще, Леха как не силился, так и не мог понять, когда Ника говорила серьезно, когда смеялась, что было вымыслом неуемного воображения, что искренней слезой, когда Ника просила о помощи, а когда пыталась отдалить себя от навязчивой опеки. Он не знал, когда она появится, когда пропадет, кто будет третьим при следующей их встрече; или она в полночь придет одна, говоря, что устала без него, а он в это время будет не один, и, смешно суетясь, будет пытаться преградить ей проход в комнату, в то время, как она, как будто задумавшись, будет крутить в руках женский пуховый берет, подобранный на полу в прихожей. Она была энигма, неразгаданное пазоло, не сложенный кубик Рубика. Она была непредсказуема, как волна цунами, смывающая селения с побережья Японии - так она вымывала страсть, оставляя боль в сердце Лехи. Он прощал ей все, потому что знал, что не простив однажды, он потеряет её на всегда. Нить, удерживающая её около него была истончена и стерта, как ручка поношенной авоськи, которую его бабка по советской привычке все таскала с собой в супермаркеты, боязливо отказываясь от бесплатных пластиковых пакетов.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*