Генри Джеймс - Американец
— Прошлой весной вы мне предрекали, — напомнил Ньюмен, повернувшись к миссис Тристрам, — что, прожив здесь полгода, я взбешусь от ярости. По-моему, срок на исходе, но самое бешеное, что я могу выкинуть, это предложить вам кофе глясе.
— Я говорил вам, — вмешался Валентин, — что бал в нашем доме пройдет как нельзя лучше. Я не имел в виду кофе глясе, но смотрите, здесь собрался весь свет, и сестра утверждает, что Урбан сегодня просто очарователен.
— Он славный малый, славный, — согласился Ньюмен. — Я люблю его, как брата. Кстати, надо пойти сказать несколько добрых слов вашей матушке.
— Да уж подберите самые добрые, — предупредил Валентин. — Быть может, подобное желание вы испытываете в последний раз.
Но Ньюмен был близок к тому, чтобы заключить старую мадам де Беллегард в объятия. Он прошел через все комнаты и нашел маркизу в первой зале: она сидела на софе со своим юным родственником лордом Дипмером. Вид у молодого англичанина был довольно скучающий; засунув руки в карманы, вытянув вперед ноги, он усиленно разглядывал носки своих туфель. Мадам де Беллегард, казалось, что-то горячо ему втолковывала и явно ждала от него ответа или знака, подтверждающего, что ее слова возымели действие. Сложив руки на коленях, она смотрела на простоватую физиономию его светлости с вежливо сдерживаемым раздражением.
Увидев подошедшего Ньюмена и встретившись с ним взглядом, лорд Дипмер покраснел.
— Боюсь, я помешал интересной беседе, — сказал Ньюмен.
Мадам де Беллегард встала, ее собеседник тоже вскочил, и она оперлась на его руку. Секунду-другую она молчала, но, поскольку и лорд Дипмер не произносил ни слова, с улыбкой заметила:
— Лорду Дипмеру следовало бы выказать учтивость и подтвердить, что наша беседа на самом деле была интересна.
— О да! Я ужасно неучтив! — воскликнул его светлость. — Но мне и правда было интересно.
— Верно, мадам де Беллегард давала вам полезные советы? — предположил Ньюмен. — Старалась вас немножко обуздать?
— Я дала ему один превосходный совет, — подтвердила маркиза, обратив на нашего героя вызывающий взгляд холодных глаз. — Милорду остается только воспользоваться им.
— Воспользуйтесь, сэр, воспользуйтесь, — горячо подхватил Ньюмен. — Маркиза худого не посоветует, особенно в такой вечер, как сегодня, когда она настроена покойно и радостно, — любой ее совет будет во благо. Смотрите, какое кругом оживление, как все хорошо удалось! Ваш бал просто великолепен, счастливая мысль пришла вам в голову. У меня бы ничего подобного не получилось.
— Очень рада, если вы довольны, — сказала мадам де Беллегард. — Я и ставила себе целью доставить вам удовольствие.
— Доставьте мне еще одно, — попросил Ньюмен. — Отпустите нашего друга лорда, мне кажется, ему пора немного размяться, а вы обопритесь на мою руку и пройдемте вместе по комнатам.
— Да, я хотела доставить вам удовольствие, — повторила старая леди. Она сняла руку с руки лорда Дипмера, и Ньюмен подивился ее кротости. — И если этот молодой человек достаточно умен, — добавила она, — он пойдет, разыщет мою дочь и пригласит ее танцевать.
— А я-то восхвалял ваш совет! — со смехом склонился Ньюмен над мадам де Беллегард. — Ничего не поделаешь, полагаю, придется мне это проглотить.
Лорд Дипмер вытер пот со лба и удалился, а мадам де Беллегард взяла Ньюмена под руку.
— Да, ваш бал на редкость удался, — снова объявил он, следуя за маркизой из одной комнаты в другую, — как видно, все здесь знают друг друга и все рады друг другу. Маркиз познакомил меня со множеством ваших друзей, и я чувствую себя совсем как член семьи. Этот вечер я никогда не забуду, — продолжал Ньюмен, желая сказать что-нибудь чрезвычайно приятное и лестное. — И вспоминать о нем всегда буду с удовольствием.
— Думаю, этот вечер никто из нас не забудет, — сказала маркиза, как всегда четко и твердо выговаривая каждое слово.
Гости расступались перед ней, кое-кто оборачивался, чтобы взглянуть на хозяйку дома, ей без конца кланялись, прижимая к сердцу руку, и все это она принимала с гордым достоинством. Однако, хотя маркиза всем улыбалась, она не проронила ни звука, пока они не достигли последней комнаты, где она увидела своего старшего сына. Здесь со словами «Ну, сэр, довольно!», произнесенными с мягкой сдержанностью, она отошла от Ньюмена к Урбану. Тот сразу взял обе ее руки в свои и с нежнейшей заботой подвел к креслу. Это была трогательная семейная сцена, и Ньюмен скромно удалился. Некоторое время он бродил из комнаты в комнату, взирая на всех с высоты своего роста, превосходившего рост большинства присутствующих, присоединялся к тем группам, где были люди, с которыми его познакомил Урбан де Беллегард, держался непринужденно и являл собой вид полной невозмутимости. Его по-прежнему все вокруг радовало, но даже самые радостные минуты приходят к концу, и блеск приема начал тускнеть. В музыке зазвучали завершающие аккорды, а гости оглядывались в поисках хозяйки, желая с ней попрощаться. Найти ее, видимо, не удавалось, и до Ньюмена долетели чьи-то слова, что маркиза почувствовала недомогание и ушла к себе. Он услышал, как одна из дам сказала:
— Не выдержала напряжения. Бедняжка маркиза, могу себе представить, каково ей.
Но тут же разнесся слух, что маркиза оправилась, и правда, оказалось, что она сидит в кресле у выхода и выслушивает благодарности своих знатных гостей, которые умоляют ее не вставать. Сам же Ньюмен пустился на поиски мадам де Сентре. Она много раз, вальсируя, проносилась мимо него, однако с самого начала вечера он, покорно выполняя ее категорическое указание, не обмолвился с нею ни словом. Комнаты, расположенные в rez-de-chaussée,[118] тоже были открыты гостям, в распоряжение которых предоставили весь дом, но обнаружилось, что внизу народу мало. Ньюмен прошел через комнаты, заметил рассеянные там и сям парочки, явно довольные своим относительным уединением, и дошел до маленькой оранжереи, выходившей в сад. Дальняя ее стена была забрана стеклом, и за этим не затененным растениями огромным окном блистали зимние звезды, так что стоявшие у окна, казалось, находились по ту сторону, в саду. А у окна были двое — леди и джентльмен. В леди, хоть она и стояла к нему спиной, Ньюмен даже издали сразу узнал мадам де Сентре и заколебался, удобно ли ему к ней подойти. Но едва он шагнул вперед, она обернулась, видимо почувствовав его присутствие. С минуту она смотрела на него, потом снова обратилась к своему собеседнику.
— Право, жаль, что нельзя пересказать это мистеру Ньюмену, — произнесла она тихо, но так, что Ньюмен ее услышал.
— Сделайте милость, перескажите, — ответил джентльмен, и по голосу Ньюмен узнал лорда Дипмера.
— Пожалуйста! Сделайте милость! — воскликнул, подходя к ним, Ньюмен.
Он заметил, что лицо лорда Дипмера залилось краской и он нервно крутит в руках перчатки, свернутые так туго, будто их хотели выжать досуха. Вероятно, все это свидетельствовало о большом душевном смятении, и Ньюмену показалось, что и мадам де Сентре тоже проявляет признаки беспокойства. Тон у обоих был очень взволнованный.
— То, что я вам скажу, говорит только в пользу лорда Дипмера, — отважно улыбаясь, заявила мадам де Сентре.
— Хотя ему от этого будет не легче, — смущенно хохотнул милорд.
— Что за секреты? — поторопил их Ньюмен. — Говорите скорей, терпеть не могу секретов.
— Ничего не попишешь, приходится сносить то, чего не любишь, а что любишь — уплывает из рук, — посмеиваясь, заметил красный до корней волос молодой лорд.
— Это говорит в пользу лорда Дипмера, но далеко не в пользу остальных, — продолжала мадам де Сентре. — Поэтому я ничего вам не скажу. Не сомневайтесь, я никому не скажу, — и она протянула англичанину руку, а тот пожал ее робко, но пылко. — Ступайте, милорд, потанцуйте! — добавила она.
— Да только танцевать и остается! — откликнулся лорд. — Пойду напьюсь, — и, мрачно фыркнув, он ушел.
— Что между вами произошло? — спросил Ньюмен.
— Ничего, что могло бы вас огорчить, но пока я вам не скажу, — ответила мадам де Сентре.
— Этот сиятельный юнец пытался за вами волочиться?
Мадам де Сентре заколебалась, но потом серьезно сказала:
— Нет, он вполне честный молодой человек.
— Но вы так взволнованны. Что случилось?
— Я уже сказала, ничего такого, из-за чего вам следует огорчаться. Я уже успокоилась. Когда-нибудь я вам все расскажу, но не сейчас. Сейчас увольте — не могу.
— Что ж, должен сознаться, я и сам не хочу узнавать ничего неприятного. Я в восторге от всего, и главное — от вас. Я перевидал сегодня множество разных леди и беседовал со многими, но в восторге я от вас.
Мадам де Сентре обратила на него ласковый долгий взгляд, а потом перевела глаза на звездное ночное небо за окном. Они стояли так молча бок о бок.
