Ал Разумихин - Короткая жизнь
Села возле меня, а Николая не посадила. Он так и стоял, почтительно глядя на мать.
- Принесла тебе изюму, сынок. Хотела вина принести, да побоялась лекаря.
- А помните, зачем я к вам приезжал? - спросил я.
Недоуменно посмотрела на меня бабушка Тонка.
- Встречался я у вас с одной женщиной.
Глаза бабушки Тонки потускнели.
- С одной русской женщиной. Вы еще тогда сказали, что не знаете, русская она или болгарка. Где она?
- Не помню, - сказала, как отрезала, бабушка Тонка. - Не помню никакой женщины.
- Ну как же? - настаивал я. - Как раз к ней меня и присылал Христо.
- Не помню, - повторила бабушка Тонка. - Чего-то ты, сынок, путаешь.
Не захотела она говорить со мной о Елене. Так что узнать о дочери Анны Васильевны Стаховой от бабушки Тонки не удалось, а больше сделать это было не у кого.
Николай несколько раз заходил ко мне уже без матери. Он-то и поведал мне обо всем, что произошло во Врачанских горах.
Вскоре меня выписали, сказав, что еще долго придется лечиться. Но перед отправкой домой я не мог отказать себе в посещении Бухареста.
Веселый и жизнерадостный город был полон русских офицеров, приехавших развлечься после войны, музыка звучала во всех ресторанах и кафе. С трудом получил я номер в самой захудалой гостинице - от постояльцев везде не было отбоя. И с дрожью в сердце пошел по знакомым местам.
Домик Добревых я нашел без труда. Но дверь мне открыла незнакомая женщина.
- Госпожу Добреву можно видеть? - спросил я.
Та покачала головой:
- Она здесь больше не живет.
- Ведь это дом госпожи Йорданки Добревой?
- Она его продала еще до войны.
Продала и уехала. Куда? Ничего не могла женщина сказать мне ни об Йорданке, ни о Величке.
...Я пошел к дому, где когда-то печаталась "Свобода".
Наталья жила еще на старом месте. Но самого Любена я не застал. Она не сразу узнала меня, до того я, должно быть, изменился.
- Неужели это вы, Павел? Были ранены?
Я почему-то постеснялся сказать ей о своей болезни.
- Я всю войну одна. Любен где-то при Главной квартире русской армии переводчиком.
Известный деятель, писатель - в роли армейского переводчика? Может, нужда заставила?
- Пишет, что часто болеет. Собираемся отсюда уехать, поселимся в Рущуке.
...Я побрел к знакомому храму. За церковной оградой царили мир и спокойствие. Вошел в ограду, по белым плитам подошел к дому, где когда-то жил Христо. Больше мне идти было некуда. От Наташи знал, что Венета с детьми уехала из Бухареста.
...Проездом через Москву я побывал в Старо-Екатерининской больнице. Был проведен консилиум. Полковой лекарь не ошибся.
- Nephritis chronica, - сказал один врач.
- Morbus brightii, - сказал другой.
- Понимаете, дело вот в чем, - объяснили мне. - Ваши почки выделяют вещества, которые должны в организме удерживаться, и задерживают вещества, которые должны выделяться.
- И долго это будет продолжаться? - спросил я.
- Всю жизнь.
- А какова продолжительность этой жизни?
- А это уж, батенька, зависит от вас, - услышал я. - Если не будете ни пить, ни курить, ни волноваться, соблюдать диету, жить на свежем воздухе...
...Свежего воздуха мне хватает. Четвертый год я безвыездно живу в Балашовке. Обо мне заботится Анфиса Ивановна, хотя она окончательно впала в детство.
Болезнь моя прогрессирует. Изредка ко мне заезжает врач из Мценска. Считается, что он наблюдает меня. Каждый раз он с трудом скрывает удивление, что я еще жив. Да я и сам понимаю, что жить мне осталось недолго.
Хозяйство мое в полном запустении, но я об этом не тревожусь. В зеркало я стараюсь не глядеть. Я мало похож на того Павла Петровича Балашова, каким был лет десять назад. Бледное, одутловатое лицо с потухшими глазами и набрякшими веками... Нет, лучше на себя не смотреть!
К своим хворям я привык: мучают меня головные боли, одышка, бессонница, зрение мое ослабло...
И все же, оглядываясь на прошедшие годы, я ни о чем не жалею.
Два года назад я получил письмо из Рущука. От Наташи Каравеловой. Она извещала, что Любен скончался в возрасте сорока пяти лет. Да будет ему земля пухом. Болгария его не забудет. Он был талантливый человек, но очень уж неуравновешенный. Ботев сначала учился у него, а потом настолько перерос, что их даже не поставишь рядом.
Я не представляю себе более законченной жизни, чем жизнь Ботева. В ней все совершенно - от общественной деятельности до личных чувств.
Понимал ли он, что шел на смерть? Думаю, да. Он был земной, сильный, жизнерадостный человек, но превыше всего в нем проявлялось высочайшее, можно сказать, почти неземное, духовное начало. Он представлял редкое сочетание человека действия и рыцаря идеи.
Вспоминаю "Символ веры болгарской коммуны", написанный Ботевым в первый год нашего знакомства: "Верую в единую общую силу рода человеческого на земном шаре - творить добро". Ботев погиб 1 июня 1876 года. Но смерть его вершина Апрельского восстания; мне кажется, что выстрел во Врачанских горах прозвучал в апреле.
Пять лет я был с ним знаком, но и после своей гибели он остается со мной. Он для меня не умер. Жив по сей день. Его образ придает мне силы. Сегодня я могу сказать, что он научил меня не только достойно жить, но и достойно умереть: человек обязан достойно уйти из жизни. Я почти беспомощен и мог бы умирать в тоске и смятении. Но Ботев не допускает меня до этого.
Моя собственная жизнь малопримечательна и не богата событиями, но я был близок к Ботеву, и запечатлеть то, что я знаю о нем, стало смыслом моей жизни. Христо меня жалел. Может быть, для того и пожалел, чтобы я рассказал о нем... Кому? Людям. Верю, надеюсь, кто-нибудь да прочтет мои записки.
Собственно, на этом можно бы и поставить точку. Одна мысль только гложет меня. Двадцать с лишним лет после событий, описанных Тургеневым в романе "Накануне", мне удалось отыскать героиню Ивана Сергеевича, я смог увидеть ее, встретиться и поговорить, сумел выполнить просьбу ее матушки передать фамильные серьги. Смею думать, я знаю, что она с ними сделала. Но есть тайна, так и оставшаяся для меня неразгаданной: почему бабушка Тонка не стала говорить со мной о Елене? И это не дает мне покоя. Почему?..
Звездные годы.
Заметки историка Олега Балашова,
позволяющие полнее воссоздать события и лица,
представленные в записках Павла Петровича Балашова
В жизни каждого человека бывает время, когда наиболее полно проявляются его способности, наступает момент наивысшего испытания и подъема всех его сил, он как бы достигает вершины своей жизни. Это время порой называют звездным часом. У выдающихся натур иногда случается, что их звездный час длится даже не месяцы, а годы. Таким временем были у Ботева последние три года его жизни.
Талантливый юноша рос, учился, совершенствовался, рано овладел искусством руководства общественной борьбой - и стал, по признанию самих болгар, "самым дальновидным вождем болгарского национально-освободительного движения".
Говорить об этих трех годах трудно. Потому что никаких особо видных, тем более занимательных происшествий за это время в жизни Ботева не происходило. Он больше был политиком, нежели поэтом. А жизнь серьезного политика не блещет приключениями. Дни его походили один на другой. А противоречия в свидетельствах очевидцев побуждают подвергать сомнению многие события и даты. Поэтому я перечислю лишь неоспоримые факты.
В 1873 году Ботев перебирается в Бухарест. Он искал службу, которая могла обеспечить его существование. Пришлось идти на поклон к митрополиту Панарету Рашеву, настоятелю болгарского собора в румынской столице. Наперед трудно было сказать, как встретит он Ботева. О Рашеве отзывались по-разному: человек, как говорится, ни то ни се. Он как будто даже сочувствовал деятелям освободительного движения, но сам в нем участия не принимал.
Лучшей рекомендацией Христо служит репутация отца, Ботьо Петкова. Результат встречи с митрополитом - есть жалованье, есть квартира, надо сразу же браться за работу.
Редкий человек способен нести бремя, добровольно возложенное на себя Ботевым.
Христо - учитель. Утренние часы посвящены урокам. Он отдает детям всю свою душу.
Христо - публицист. Он много пишет для издаваемой Каравеловым "Независимости", сотрудничает в других изданиях. Его статьи назидательны, он не только рассказывает о происходящих в мире событиях, но и поясняет читателям, как на них следует реагировать и как нужно действовать патриотам.
Христо - издатель. Каравелов прекращает выпускать "Независимость". Ботев живет впроголодь, но приобретает типографию. Издает газету, журнал, книги, календари.
Христо - переводчик. За эти годы перевел немало книг. С русского. Учебники, исторические исследования, пьесы.
Христо сам неустанно учится, стремится глубже познать мир. Есть свидетельства, что он изучал "Капитал", первый том которого вышел в русском переводе в 1872 году.
