Марк Слоним - Три любви Достоевского
Начало жизни в России было трудно: дом Анны Григорьевны был продан с торгов за бесценок, мебель и вещи пропали из-за неуплаты процентов, библиотеку Паша разбазарил по мелочам, кредиторы налетели, как волчья стая, жить приходилось только на гонорар за последнюю часть "Бесов", печатавшихся в "Русском Вестнике", надо было устраивать квартиру, покупать мебель в рассрочку, и на руках было двое детей. И вот тут-то Анна Григорьевна отстранила Достоевского от переговоров с кредиторами и взяла на себя не только хозяйство, но и все финансовые дела. Сперва она еще посвящала его в свои денежные планы и ухищрения, а потом и это прекратила. Он укорял ее в скрытности, но она попросту оберегала его покой и избавляла от неприятностей. Конечно, она делала ошибки, и у нее имелись недостатки: например, по причине ли жизни в меблированных комнатах заграницей или по закваске шестидесятницы, не обращавшей внимания на обстановку и внешний комфорт, она была не слишком хорошей и слегка неряшливой {281} хозяйкой, они часто меняли квартиры, и Достоевский корил ее, что для сбережения нескольких рублей она готова была пожертвовать рядом существенных удобств.
Но линия ее была правильная: она охраняла его от бытовых забот, прекрасно зная, что, если ему дать волю, он будет волноваться из-за неудачной стирки белья или приходить в отчаяние от счета бакалейной лавки. Если б не ее твердость и распорядительность, он заболел бы от беспокойства, например, в 1872 году, когда у них была полоса несчастий: дочь сломала руку, ее плохо вправили, пришлось делать операцию, мать Анны Григорьевны заболела, сестра ее умерла, сама она страдала от нарывов в горле и доктора опасались за ее жизнь.
С 1872 года до его смерти в 1881 Анна Григорьевна привела в порядок все дела мужа. Она постепенно удовлетворила кредиторов, и хотя выплата долгов продолжалась вплоть до 1879 года, она сняла их бремя с сознания Достоевского. Она сделалась издателем его произведений, за них до этого ему предлагали ничтожные суммы (отдельное издание "Вечного мужа" принесло ему 150 рублей, а за "Бесов" ему предложили 500 рублей с уплатой в два года), а ей удалось превратить их в источник постоянного дохода. Достоевский передал ей в 1874 все права на его сочинения: Толстой сделал то же с правами на его художественные произведения, уступив их жене, Софье Андреевне, после того как по моральным соображениям отрекся от всякой собственности, включая и литературную (Толстой сказал в Крыму про Анну Григорьевну: "Многие русские писатели чувствовали бы себя лучше, если бы у них были такие жены, как у Достоевского".).
Анна Григорьевна посоветовала мужу принять редактирование журнала "Гражданин" в 1873 году, когда он был утомлен по окончании "Бесов" и искал отдыха от чисто творческой работы. Она затем была корректоршей и администратором его "Дневника писателя", где он с 1875 г. печатал свои отклики на политические, общественные и художественные события - и эта {282} публицистическая деятельность оказалась весьма выгодной финансово: когда в 1877 году Достоевский прекратил издание "Дневника писателя", пользовавшегося большим успехом, у него оказалась материальная возможность отдаться писанию без всякой тревоги: с 1878 он работает в течение двух лет над "Братьями Карамазовыми" и не должен, как прежде, прерывать романа, для поисков денег.
Анна Григорьевна создала ему очень скромную, но прочную обеспеченность, устроила через брата покупку небольшого домика в Старой Руссе, где они проводили лето, и где они прожили также и зиму 1874-1875, когда он писал "Подростка". Она не была практическим человеком, но стала им и развила свою деловитость, потому что обстоятельства заставили.
Самое трудное, конечно, было бороться с неумением Достоевского считать деньги и с его расточительностью. Он вечно покупал никому ненужные подарки, в столовой у них стояла дорогая саксонская ваза, а стулья были ломаные и дырявые. Однажды он вдруг купил ей браслет за 300 рублей, когда нехватало на домашние расходы, и она хитрила, говоря, что браслет чудесный, но не для ее руки, и заставила вернуть покупку. Иной раз она ждала, что он принесет только что полученный аванс из журнала за "Подростка", печатавшегося в 1875 г. в "Отечественных Записках", а он вместо этого являлся нагруженный игрушками для детей, дорогими рубашками для жены, биноклем, веером из слоновой кости и самыми разнообразными предметами для самого себя и для семьи. Он бывал в таких случаях очень горд своими покупками и спрашивал жену, нравятся ли они ей. "Нравятся, - отвечала Анна Григорьевна, - только вот нет у меня денег на обед".
За четырнадцать лет жизни с Достоевским Анна Григорьевна испытала немало обид, тревог и несчастий (второй их сын, Алексей, родившийся в 1875 г., {283} вскоре умер) (Сын Алексей родился 19 августа 1875 г., и внезапно умер в Старой Руссе 16 мая 1878 г.), но она никогда не жаловалась на свою судьбу: ей достаточно было сознания, что она подруга великого писателя, что ее любовь облегчает для него ношу будничности.
Она за ним ходила, как за ребенком, всем решительно для него жертвовала, включая даже воспитание детей, она создала ему семью, взяла на себя обязанности деловой секретарши и казначея, переписывала его романы, была их первым читателем и критиком и корректором, не спала ночами, чтоб выслушать новую главу или проект нового произведения, утешала его во время припадков тоски, болезни, страха смерти, безропотно сносила взрывы его азарта, ревности, придирчивости и мании преследования.
Это был настоящий подвиг, и она себя ему посвятила, пошла на все тяготы и страдания, как идут в монахини - до конца, во имя долга, бывшего для нее высшей ценностью. Она и была примером той деятельной любви, о которой Достоевский говорил в своих романах, и она заслужила, чтоб он посвятил ей "Братьев Карамазовых".
Любопытно, что личность Анны Григорьевны не нашла отражения в творчестве Достоевского. Ни в одном из романов, написанных за время их брака, нет женских типов, навеянных ее личностью. Очевидно, она была настолько прочной и органической частью его существования, что он не испытывал необходимости проецировать ее на экране художественного вымысла.
Можно с уверенностью утверждать, что годы, проведенные с Анной Григорьевной по возвращении из заграницы, были самыми спокойными, мирными и, пожалуй, счастливыми в его жизни. Вершина его творческой деятельности - те несколько лет, от 1864 до 1871, когда были созданы "Записки из подполья", "Преступление и наказание", "Игрок", "Идиот", "Вечный муж" и "Бесы", то есть самые значительные и глубокие его произведения. Из этого периода на брак {284} падают только последние четыре года, да и те он провел в бедности и волнении своих заграничных скитаний, а не в достатке семейного уюта. Как раз между 1871 и 1878 он написал только один роман - "Подросток" - да и тот не так уж хорош. И для некоторых исследователей возникает вопрос: в какой степени семейное счастье способствовало творческой работе писателя, и не принадлежал ли он к тем людям, для которых спокойствие и обеспеченность, семья и бытовая устойчивость отнюдь не становятся источником вдохновения.
Но, во-первых, Достоевский был уже не молод и поэтому нуждался в отдыхе, во-вторых, семья и нормальная обстановка были ему необходимы, ибо без спуска с метафизических высот у него бы сердце разорвалось от разреженного воздуха головокружительных вершин. И, наконец, ведь именно в условиях любовной заботы, созданных Анной Григорьевной, Достоевский написал самое замечательное свое произведение - "Братья Карамазовы". Но есть и еще одно, совсем не литературное соображение: разве Достоевский, столько страдавший на своем веку, не имел права на малую толику человеческой радости? Неужели ремесло художника исключает обыкновенные простые переживания и наслаждения? Дорога плата за творчество, и трудно совместить озарения мысли и искусства со скромными наградами мещанского счастья - но именно к ним стремился Достоевский и достиг их благодаря своей подруге.
Налаженность жизни и половая удовлетворенность, приведшая в 1877 к полному исчезновению эпилепсии, мало изменили характер и привычки Федора Михайловича. Его знакомый Кони, вспоминая о нем, удачно цитирует Гейне, сказавшего, что великий человек в разгаре деятельности похож на солнце: всего лучше можно его рассмотреть при восходе и при закате.
Достоевскому было далеко за пятьдесят, когда он {285} несколько успокоился - хотя бы внешне - и начал привыкать к семейной жизни. Он по-прежнему предпочитал работать при двух свечах в ночной тишине и вставал поздно. К утреннему завтраку он выходил в городском пиджаке и галстуке, и всё осматривался, нет ли где пятен на костюме: очень их не любил. Пил он чай, и требовал такого тщательного приготовления этого напитка, что даже Анна Григорьевна не вытерпела его привередливости и отказалась этим заниматься: он сам возился с чайником и кипятком, выпивал два стакана сильно подслащенного крепкого чая, а третий уносил в кабинет и прихлебывал, работая.
