Константин Тетерин - Проза
- Нет, - отвечали ему, - пока нет. Но нужно как можно быстрее их раздавить, пока они не сошли с ума . Потому что потом они раздавят нас.
Сизый дым тревожно всколыхнулся, уступая место новому колечку, взлетевшему от сигары.
- Лорд Мейзон, дайте прикурить, - женщина достала свою сигару и наклонилась к невысокому пожилому человеку, подкуривая от его зажигалки.
- Вы сегодня прелестны, - ответил тот.
- Спасибо. Однако, господа, не забывайте, зачем мы сюда пришли, - женщина затянулась и холодным взглядом прошлась по окружающим.
- Да, к делу, - мужчина, сидящий во главе стола откашлялся и открыл папку. Его примеру последовали все остальные.
- Нам недолго осталось ждать. Скоро мы покорим весь мир, - сказала женщина.
- Весь ли? - насмешливо спросил лорд Мейзон и посмотрел на женщину. Она напряженно мяла свое кольцо с огромным рубином, изредка поднимая глаза на окружающих.
- Это мы сегодня и выясним, - сказал главный, - Гендрих, что у вас?
Молодой человек поднялся и, изредка запинаясь, заговорил:
- Наша программа по стандартизации населения проходит успешно. Правда она более длительна, чем мы расчитывали. Множество всемирных газет и телекомпаний уже сотрудничают с нами, сами того не подозревая. Мы внедрили туда наших людей, и они занимаются разработкой необходимых материалов, вкладывая туда наши данные. Смею, кстати, заметить, что эффект воздействия на подсознательном уровне срабатывает отлично. Массам нравятся красиво сказанные фразы брюнетами с голубыми глазами или кареглазыми блондинками, и они даже не задумываются, какой смысл несут в себе эти фразы.
- С этим нет никаких проблем? - спросил главный.
- Есть, - Гендрих опустил голову, - к сожалению, это не проходит в посткоммунистических странах.
- Там людей учили думать, - сплюнула женщина, - понадобится пропустить несколько поколений, прежде чем они деградируют до определенного нами уровня развития масс.
- Кроме того, появляются некоторые независимые философы, которые отвергают необходимую нам философию атеизма, - продолжил Гендрих.
- Глубоко же Создатель спрятал информацию о себе в подсознание, - сказал лорд Мейзон, - Прийдется увеличить штат психиатров и философов. А с независимыми пусть разберутся наши местные отделения.
- Хорошо. У меня все, - Гендрих поклонился и сел. Встала женщина. "Как она нервно все-таки теребит свое кольцо", - думал лорд Мейзон, глядя не нее.
- Мне трудно об этом говорить, но они снова разбили куб, - сказала женщина.
- Кто "они"? - спросил главный.
- Наблюдатели, - ответила женщина.
Гендрих вскочил:
- Жалкая кучка! Как они могут мешать нам?
- Не недооценивайте свет, - сказал главный, - если бы не они, - мир давно стал бы нашим.
- И все-таки я не gjybvf., - не успокаивался Гендрих, - почему мы, имея столь обширную и централизованую структуру, не можем покончить с ними раз и навсегда.
- Я вам еще раз повторяю, не недооценивайте их, - сказал главный и повернулся к женщине, - что еще?
- Пока все, милорд, - ответила женщина и села.
- Хорошо. А вы что скажете, лорд Мейзон?
Лорд неспеша поднялся и заговорил:
- В высших кругах все под контролем. Даже президент не кашлянет без нашего приказа, будьте в этом уверены.
- А военные? - спросил главный.
- Готовы исполнить любой приказ, милорд.
- Великолепно. Надеюсь, глупые убеждения не помешают им действовать хладнокровно.
- О нет, что вы, - улыбнулась женщина, - вы думаете, мы зря тратим столько денег на Голливуд?
- Великолепно. Мейзон, вы свободны.
Лорд Мейзон сел.
- Господа, на сегодня позвольте закончить, - главный поднялся с кресла, о времени следующего заседания я вам сообщу. Да погаснет свет. Амен.
- Амен, - хором повторили остальные.
Женщина поднялась и быстрым шагом пошла к двери. Гендрих поспешил за ней.
- Глупый малыш, он не возьмет принцессу. Не правда ли, лорд Мейзон? спросил главный.
- Что?.. А.. Да, вы совершенно правы, милорд, - лорд Мейзон улыбнулся и поклонился. Выдержав некоторое время, он выпрямился и вышел вслед за остальными. Главный долго смотрел ему вслед, а затем внезпно разразился нечеловеческим хохотом...
НИТКА
Удивительно видеть, по какой тонкой нити идет человек, пытаясь не свалиться в безумие, не захлебнуться в хаосе познания. Непостижимая сила ведет его вперед, четко указывая грань и помогая балансировать над такой бесконечной пропастью. Хотя, к сожалению, некоторые все же не выдерживают и падают. И, падая, они увлекают за собою других.
А впрочем, у Петра Ивановича была одна сложность. Вооружившись молотком, он, пыхтя от непомерного собственного веса, пытался сколотить более или менее пригодный табурет из обломков старого стула. Его мысли никогда не затрагивала подобная проблема, содержащая явно враждебный философский характер. А философию Петр Иванович не любил.
Воспитанный в духе советского атеизма и привыкший идти к полному коммунизму странными обходными путями, он благоговейно вздыхал при этом от каждого слова, заканчивающегося на -изм (типа социализм, империализм, формализм и прострация, хотя последняя тут явно не лепилась и была совершенно ни при чем. Просто пугал сам необыкновенный оттенок этого слова).
Вы спросите у него, что такое жить в сумасшедшем ритме. И он вам ответит. Ведь это как раз то, чем он занимался всю сознательную жизнь, бросаясь с одной работы на другую и выискивая, где больше платят. Непонятно когда он успел жениться и даже обзавелся детьми - маленькой дочуркой и сыном-шалопаем, доставлявшим лишь головную боль и нервное растройство.
Однако табурет явно не клеился. Неизвестно почему Петр Иванович упорно продолжал стучать по нему молотком, но даже обычному случайному прохожему, будь у того случай заглянуть в кухню, легким движением руки превращенную в мастерскую, не возникло бы даже сомнений о пригодности данного хлама.
- ...А вы между капельками, между капельками...
Петр Иванович замер и испуганно огляделся. Непонятный насмешливый голос раздался где-то совсем рядом. Он одновременно пугал и отталкивал, словно злая маска в Новогоднюю Ночь.
- ...Так вот я и говорю...
Голос опять скрылся. Петр Иванович медленно и тихо опустил табурет на пол и спросил:
- Кто тут?
- ...Конечно, конечно... - издевался голос.
- Валя, это ты? - уверенность что жена на работе моментально рассеялась, но угрюмое молчание снова вернуло ее назад.
Петр Иванович в страхе посмотрел на неудавшийся табурет:
- Неужели ты?
- ...А как же, а как же... - ответил голос.
- Ах, так это ты, - непонятно почему обрадовался Петр Иванович. Эта мысль показалась ему настолько смешной, что он даже рассмеялся.
- ...Хихикаем... Ну-ну!...
Петр Иванович моментально замолк. В этот момент он отчетливо слышал, как тикают часы и переворачивается с боку на бок соседский кот.
- Я схожу с ума? - спросил он непонятно кого и снова покосился на табурет.
- ...Определенно... Определенно... - ответил голос.
Непонятная радость пронзила сердце Петра Ивановича.
- Значит, мне теперь можно все?
- ...Естественно... Естественно...
Петр Иванович в буквальном смысле подорвался с последнего уцелевшего стула и что есть духу ударил по оконному стеклу. Оно треснуло на мелкие кусочки, которые тут же разлетелись в разные стороны. Петр Иванович рассмеялся. Идея ему понравилась.
- К черту все! Я сумасшедший! - и он забегал по кухне, круша все, что попадется под руку, изредка подбадриваемый непонятным голосом...
Соседи тогда слышали, как в пятьдесят второй квартире что-то шумело, трещало, визжало и стучало. Они до сих пор со страхом вспоминают тот день. Как будто само зло сошло на их дом и наэлектризовало воздух, обволакивая Петра Ивановича непонятным темным облаком, сквозь который можно было услышать дикий хохот и странный, не поддающийся описанию голос:
- ...Извольте... Извольте...
Через пару часов, когда все утряслось, Петр Иванович исчез. Просто растворился в воздухе на глазах многих перепуганных соседей, напрочь забыв даже попрощаться. Исчезли его документы, исчезла запись о нем в ЖЕКе, и долго потом пытались выяснить государственные дельцы, почему роскошная трехкомнатная квартира со странным табуретом посреди кухни вот уже двенадцать лет, как ни на ком не зарегистрирована.
ОГОНЬ
Огонь тоже умеет сиять и дарить тепло. Его свет много ярче звезд. Он кажется чистым и праведным. Он кажется достаточно хорошим чтобы заменить солнце для тех, кто не видел солнца.
Он гораздо ближе и доступнее солнца. Ведь намного проще разжечь огонь, чем дождаться рассвета.
Он привлекает своей простотой. Ведь никто не знает хорошо солнце, но зато все могут рассмотреть огонь.
Холодной ночью хвалят каждого, кто зажег огонь, не слушая тех, кто говорит о солнце.
И готовы радоваться огню, словно дети. И растерзать того, кто посмеет утверждать о солнце.
