Рустам Ибрагимбеков - На речном пароходе
- Кто там? - спросил Шихмурзаев.
- Иди на корму. Постарайся, чтобы тебя не видели. - Эльдаров еще раз проверил, не видит ли его кто-нибудь сейчас и спустился на палубу третьего класса. Постоял там немного и пошел на корму.
Шихмурзаев уже был там. Эльдаров рассказал ему о случившемся, объяснил, что Салманов, да и другие тоже не должны их видеть вместе и попросил хотя бы на время держаться подальше. Они уговорились встретиться сразу же после собрания и договориться о дальнейших действиях.
- Ну иди, иди, прошу тебя, - сказал Эльдаров. - Мне надо вернуться поскорей, пока он не кончил это письмо.
- Спасибо, - сказал Шихмурзаев. - А может...
- Потом, потом, вечером поговорим подробно, - перебил его Эльдаров.
Он быстро спустился в третий класс, прошел от кормы до носа и вернулся на верхнюю палубу.
Салманов уже кончил письмо, когда он вошел в каюту, они подписали его и решили отправить в Костроме, до которой оставалось полчаса ходу.
Поздно вечером, когда Салманов писал окончательный, чистовой вариант решения собрания, которое устроили между Ярославлем и Москвой, Эльдаров ходил вокруг него по каюте и никак не мог улучить момент, чтобы выйти на переговоры к Шихмурзаеву. Он еще и еще раз убеждал себя в том, что эта встреча лишена смысла. "Хотя бы из-за того, - рассуждал он, - что помочь я ему не могу, говорить нам не о чем, все, что я хотел сказать, я сказал, а то, что Салманов хватится меня сейчас, может пагубно отразиться на делах самого же Шихмурзаева..." Но, рассуждая так, Эльдаров не мог заставить себя лечь или хотя бы сесть за стол и заняться чем-нибудь, все ходил и ходил до тех пор, пока Салманов не кончил корпеть над решением и не попросил его проверить написанное. Эльдаров посмотрел на часы. Был второй час ночи. На корму не стоило идти хотя бы из-за того, что Шихмурзаев, наверное, ушел оттуда.
- Все в порядке, - сказал Эльдаров, прочитав до конца. Он протянул Салманову решение и вдруг пошел к двери.
- Я сейчас вернусь... одну минутку... - сказал он уже с палубы.
Несколько метров, чтобы не обращать на себя внимания, он шел размеренным шагом. Потом побежал. Он был один на палубе, никто его не видел, и поэтому он бежал все быстрее и быстрее. Но Шихмурзаева на корме не было.
Эльдаров сел на теплую горизонтальную трубу. Он просидел так довольно долго. Смотрел на редкие береговые огоньки и пытался не думать о том, что произошло. Потом встал, пошел в каюту и сел за стол.
"Дорогие мои мама и папа, - написал он на одном из оставленных Салмановым листков, - пишу вам после долгого перерыва. Я бесконечно виноват перед вами, меня трудно простить, но если бы вы знали, как трудно работать в педагогическое вузе..."
