Степан Печкин - Рассказы
Соответственно, также каждый сам волен экстраполировать и восстанавливать ход конфликта. Точнее, ответный удар Крысиного Короля, ибо действия его противника достаточно подробно, хотя и в форме, не лишенной изрядных гипербол, описаны в MI. Опять же, был ли это первый его ответный удар или же нет, нам неизвестно. MI частично говорит о том, что как бы свыше Кавдаллору пришло какое-то гениальное решение его проблемы. Что это было за решение, наука на данном этапе также сказать не может. Существует лишь одно исследование, в котором автор, молодой, но уже маститый кавдаллорист, сообщает, что однажды путем настойчивых галлюцинаций особой мощности ему удалось выделить из текста MIV образ некоего существа женского пола по имени Анаконда Суперфак, которое, по-видимому, и сыграло главную роль в замысле Кавдаллора и роковую - в судьбе мага. Указание на это существо таится и в недостающем отрывке MI, и над восстановлением его сейчас и трудится талантливый молодой ученый.
Тоже не так уж давно было установлено, что MVI, написанный на староанглийском языке с некоторыми незначительными специфическими флюктуациями и легко поддающийся расшифровке любому, с этим языком знакомому, является частью жалобы мага на то плачевное состояние, в котором он оказался в результате реализации коварного - или гениального - плана Кавдаллора, внушенного ему высшими силами.
И наконец, MVII, вызывающий также немало споров и разногласий в кавдаллористической среде. По нашему частному, в высшей степени никому не навязываемому мнению, между прочим, весьма далекому от общепринятых теорий, это либо славословие Кавдаллора, написанное каким-нибудь придворным поэтом-"крысой", либо просто описание его победы или ее последствий. Вместе с тем, что маг как бы побежден, много в тексте указывает на то, что дела его явно не пропали даром, и какие-то семена, посеянные им, дали в сознании "крыс" еще робкие, но уже вполне весомые всходы. Это сближает трагедию предмет нашего исследования - с великолепной интерпретацией великого сюжета всех времен и народов, солнечным мифом, мифом жизни, смерти и воскресения светила, вечного циклического перехода...
Степан Печкин
Стихи разных лет, хорошие и разные
Бродячей кошке на остановке
Подойди сюда, сядь, будь со мною, сестра Будь со мною, пока я жду свой автобус Здесь нет ветра, и ты можешь хотя бы ждать, пока я уеду
Что я хочу сказать тебе, глядя в твои глаза Веришь ли ты еще, Что за этой холодной весной будет теплое лето И твой милый найдет тебя, и поймет, зачем он искал Как понял я, еще так недавно ничей и немилый И ты еще вспомнишь, насколько твоя жизнь лучше моей В эти холодные дни и морозные ночи В эту шальную, дурную, но все же весну
Все, мне надо ехать, прощай, но не навсегда, сестра Вспомнишь меня тогда, когда станет тепло И тогда, когда новый холод станет ясен, как неизбежность Этого я хочу:
Зимой не забыть о лете Летом не бояться зимы
{1988} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Яну (Сикстулису)
Выйду в ночи на балкон В руке огонек сигареты Звезды, свет фонарей, клики летучих мышей Знать, что где-то в ночи ты так же задумчиво куришь, Глядя туда, где мой дом.
{1988} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Астрономия
Ночь почти без туч Полон диск луны Холоден колюч Ветер носит сны Спать я не хочу В телескоп смотрю Чайник кипячу Косячок курю
Вот на башне бьет Полночь. Или час? А какая мне Разница сейчас?
Два часа небось. Или, может, три? Сколько в небе звезд Только посмотри!
Пятый час давно. Или все же три? Пусто и темно. Холодно внутри.
Колокола звук Шесть; а может, пять. У меня был друг Позабыл, как звать.
Шесть часов утра. Нет, наверно, семь. Спать давно пора. Грустно мне совсем.
Я сошел с ума Старый астроном Замела зима Мой холодный дом Пусто и легко Тихо и темно Звезды далеко Звездам все равно.
{20.01.93} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
O.K.
На балконе башни из розового кирпича Ждет меня моя любимая Ветер развевает ее волосы А я все не иду Вот уж и солнце садится Вот уж видны две звезды, ее и моя Пора появиться мне И появляюсь я
А на другом берегу Серого холодного моря людей В башне из серого кирпича Сидят мои друзья И говорят обо мне и о ней, и о нас Им хочется услышать мой голос Смотреть на луну, петь вместе со мной Есть мой хлеб Пить мой чай Мы зовем их к себе Вечер будeт теплым и Ночь будет долгой И время не кончится завтра
Зима - до самой весны Весна - до самого лета За летом настанет осень Нам всем будет лучше Все лучше и лучше Лишь лучше и лучше
Тогда и только тогда
И вот хорошо весьма
{ноябрь 1988} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Большая шаманская песня
Вот полетели вьюги-метели солнце уснуло в звездной постели доброму солнцу сладко ли спится? Весна ли грезится? Лето ли снится? Сладко ли спится солнцу-владыке в тучах пуховых В облаках мягких в небе высоком за горизонтом вьюги нам пели пели метели ветры нам выли поземки свистели солнце уснуло вас позабыло больше не выйдет лета не будет мы им не верим власть их не примем мы тебе верим мы тебя любим мы тебе песню поем
быстро несутся белые кони остры полозья крепкие сани по-на просторе белые земли мчатся под нами белое море в плену ледовом белые рыбы нас отправляли белые звери нас провожали белые птицы пусть нам укажут путь во владенья вольного ветра за белым морем за горизонтом в доме где ветер живет
белые ветры зиму несут нам желтые ветры теплое лето алые ветры осень и жатву ветер зеленый волшебные песни белые ветры вьюги и холод желтые ветры зной и безводье алые ветры дожди и болезни ветер зеленый вести о смерти будьте добры к нам сильные ветры мы ваши дети мы ваши братья мы вам приносим песни и жертвы белому ветру желтому ветру алому ветру и ветру зеленому песню поем вам милости просим у вас
быстро несутся белые кони остры полозья крепкие сани в водное царство лежит дорога влаги царицу ждем мы на праздник сильной царице нашей владычице громкая песня по-на просторе путь во владенья моря царицы рек и озер и облак ходячих снега и льда дождя и болота вод повелительницы мать наша море мать наша туча над всем ты властна что есть живого дай же нам снова добрую жатву в воле твоей и наше потомство пусть наши дети будут сильней нас в воле твоей болезни и моры пусть нас минуют они стороною в воле твоей радости чары не обойди нас чашей своею мать наша море мать наша туча тебе приносим песню и жертву будь к нам добра и дальше как прежде песню поем тебе славим тебя мы милости просим тебя
быстро несутся белые кони белой землей на зиму уснувшей ты нас услышишь камня владыка почвы хозяин огнеродитель спи себе сладко славны труды твои о великий дал ты всему живому рожденье властью твоей доселе мы живы мы благодарны мы тебя любим сон твой украсим нашею песней милости просим тебя
быстро несутся белые кони искры секут стальные копыта искры на небо к звездам уносятся вещие звезды вышние духи пращуры-предки нас не забудьте нас не оставьте мудростью вашей чарами вашими силой волшебной дайте нам силы против обмана против вражды и черного страха дайте нам чести мудрости дайте песен волшебных вы нам пропойте свет ваш пролейте благословенный в сумерки наши в наши пределы зло да исчезнет да воцарятся радость и счастье вашим и нашим трудом
{На Самайн 1993} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Beijing A Travel Guide
По какой-либо из бесконечных дорог, Безразлично, на запад или на восток, Мы идем и бредем без забот, без тревог;
Я какую-то книжку листаю,
Скажем, "Автодороги Китая". Пес же занят другим: он читает следы Чьих-то псов, чьих-то коз, тонко чувствует дым От листвы, что сжигают под небом седым
Садоводы, в копенки сметая.
Это древнее золото редко блестит, Даже в миг, когда солнце его осветит. Скоро травы пожухнут, листва облетит,
Поле снег завернет в горностаи
И, как Гордон сказал, уж не стает. Мы бредем октябрем, где береза и клен Над каналом колдуют. Я в бред углублен, И, увы, я опять безнадежно влюблен.
И, увы, не в тебя, золотая.
{3-4.10.96} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Что за нужда тебе знать?
Вспомнилось, что у этого
стихотворения была и музыка, такая
гитарная, такая переборная, такая в
ре-мажоре и до плюс пять... Не
исключено, что когда-нибудь я и ее
восстановлю.
Что за нужда тебе знать, кто именно ежечасно, ежеминутно делит наши души, разрезает на части - это ему, это мне, это тебе?
Что за нужда тебе знать, сколько ветвей у этой сирени, и на какой остаются самые грустные капли дождя?
Что за нужда тебе знать, как я зову тебя в сердце своем, какими словами обращаюсь к тебе, когда ты не слышишь?
Что за нужда тебе знать, почему именно это слово покинуло колыбель сердца и вышло, чтобы коснуться твоего, как стрекоза, присев в полете, касается струн, и они тихо-тихо звенят в ответ, а?
{1988} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
Rain come down
