Юрий Слёзкин - Рассказы
Обзор книги Юрий Слёзкин - Рассказы
Юрий Слёзкин
РАССКАЗЫ
О Юрии Слёзкине и его рассказах [1]
‹…› Юрий Львович Слёзкин (1885—1947) ‹…› до революции ‹…› успел стать весьма популярным писателем, выпустил трехтомник своих произведений, его роман «Ольга Орг» вышел несколькими изданиями и был экранизирован.
Сын генерал-лейтенанта, участника Русско-турецкой войны 1877—1878, он не был ярым приверженцем существовавшего в России строя и, несмотря на близость многих своих родственников ко двору и вообще к высшим кругам общества (тетка его была фрейлиной ее императорского величества, а дядя, жандармский генерал, начальником жандармского управления Петербурга),— он стремился во всем разобраться сам, и потому одна из его первых повестей «В волнах прибоя» (1906) о революции 1905 г. была запрещена цензурой, а автор был осужден на год заключения в крепости, от чего его уберегли лишь родственные связи.
‹…›
Эпоха реакции несомненно затормозила развитие писателя. Его бунтарские настроения угасли, но страсть к литературе не была подавлена. В 1909 году Слёзкин организует кружок «Богема», где на собраниях начинающие писатели и поэты читали и обсуждали свои произведения. Юрий Слёзкин выработал и теоретическую платформу кружка — кредо, основные пункты которого свидетельствовали о намерении молодых людей идти по пути реалистического искусства. Вот несколько пунктов этого кредо:
«Претворять действительность в фантазию, а фантазию казать действительностью — вот задача искусства.
Произведения искусства питаются кровью жизни, как цветы соками земли. Цветы необычны в красоте своей и манят новыми возможностями, храня корни свои в земле — искусство создает новое и прекрасное, превзойдя жизнь, но не отрываясь от нее.
Художественное произведение, являясь созданием индивидуальной личности, безусловно должно носить на себе особую печать этой личности. Жизнь дает искусству свое общее что, а творец свое индивидуальное как. Произведение искусства без общего что — теряет свою убедительность, без индивидуального как — перестает быть произведением искусства.
Искусство никогда не останавливается в своем движении, всегда ищет новые формы для своего выявления; художник-творец, остановившийся в своих исканиях,— теряет связь с истинным искусством» [2].
Следуя провозглашенным принципам, Слёзкин в течение десяти предреволюционных лет пишет множество рассказов, в которых фрагменты реальной жизни фантазией автора сплетены в причудливые сочетания. Головокружительные страсти, пистолеты, самоубийства, убийства из-за ревности весьма часто переполняют страницы его книг. Писатель не боится быть необычным, неожиданным, не боится шокировать обывателя. По поводу рассказа «Марево» некий критик заметил, что в нем «Слёзкин переарцыбашил самого Арцыбашева».
На раннем этапе творчества Юрия Слёзкина увлекала сама возможность создавать картины, характеры, сталкивать их резко друг с другом, находить необыкновенное, новые сюжетные повороты.
Михаил Булгаков, посвятивший творчеству писателя статью «Юрий Слёзкин (Силуэт)» (см.: Сполохи (Берлин). 1922. № 12), отмечал, что этот писатель — замечательный фабулист, увлекающий читателя своей выдумкой. В общем данное высказывание верно. Но главное все же — умение Слёзкина вести повествование, строить взаимоотношения героев своих и раскрывать их характеры так, что каждая строчка, каждая фраза дышит новизной.
Одним из первых учителей своих писатель считал Чехова. Но испытал на себе влияние и других великих предшественников. «В 1911 году весной,— вспоминает Слёзкин,— я начал писать… „Помещика Галдина“, первый свой роман о живых людях, действующих тут рядом со мной… Пушкин в прозе, Мопассан — в них я видел учителей и старших братьев» [3].
Выработке писательского мастерства, техники немало способствовал М. Арцыбашев. Его редакторские советы — быть лаконичным, искренним, уделять больше внимания изучению жизни, избегать широковещательных деклараций и пустозвонных фраз, стремиться к психологическому анализу явлений, которые берутся сюжетом,— Юрий Слёзкин учитывал, впитывал.
В любом случае рост литератора от произведения к произведению несомненен.
По окончании университета Слёзкин совершает большое путешествие в Европу ‹…›. Общительный, легко сходящийся с людьми, увлекающийся, Юрий Слёзкин знакомится со многими французскими писателями, поэтами, художниками. Огромное впечатление, которое сохранилось на всю жизнь, оставила беседа с Роденом, чью мастерскую Слёзкин посетил в 1912 году.
Вернувшись на родину, Юрий Слёзкин один за другим выпускает сборники рассказов. Появившийся в 1912 году на страницах журнала «Русская мысль» роман «Помещик Галдин», а в 1914 году в этом же журнале роман «Ольга Орг» делают имя Слёзкина широко популярным. «Ольга Орг» за короткий период выдержала до десятка изданий ‹…›.
‹…›
Роман действительно стал общественным явлением. Его обсуждали, по нему велись дискуссии, его перевели на немецкий, итальянский, польский, чешский, финский, шведский языки.
Заслуга автора состояла в том, что он показал в литературе новый тип девушки, новую героиню эпохи крушения идеалов буржуазного общества. Обнаружив фальшь, лицемерие буржуазной морали, гимназистка Ольга Орг, дочь крупного губернского чиновника, сбрасывает ее оковы, но перед ней нет ни путей, ни идеалов ‹…›.
‹…›
Но если роман «Ольга Орг» привлек читательское внимание прежде всего показом крушения прежних взглядов на принципы морали, то роман «Помещик Галдин» затрагивал проблемы более глубинные и важные для России той поры. Он обнажал крушение, вырождение, бесперспективность старых правящих классов.
‹…›
Мировая война, революция, Гражданская война… Для многих дореволюционных деятелей культуры эти эпохальные события становились переломным моментом, а иногда и крахом. Не все смогли сразу осознать и суть происходящих событий, и их направленность, и их неизбежность, необходимость.
Не сразу пришел к полному пониманию и Юрий Слёзкин. ‹…› как многие представители старой интеллигенции, он проходит через чистилище сомнений, раздумий, ошибок и срывов. Коротко свой путь в первые послереволюционные годы Слёзкин представил так: «от сотрудничества в „Нашей газете“ и „Вечерних огнях“ — к „Крестьянской коммуне“, от скепсиса — к революционной восторженности, от организации Союза деятелей художественной литературы — к бегству за белым хлебом в Чернигов, от заведования подотделом искусств (вполне искреннего — с отдачей себя целиком) — к глупейшему сотрудничеству в „Вечернем времени“ и снова налево» [4].
