Рустам Ибрагимбеков - Похожий на льва
М у р а д. Месяц.
С о л м а з. Где познакомились?
М у р а д. Какое это имеет значение... У Абрамянов.
Сол м аз. Вот почему они тебе тогда весь вечер звонили?
My р ад. Откуда они могли знать? Она случайно к ним попала.
С о л м а з. Чем она занимается?
М у р а д. Актриса.
С о л м а з. Молодая?
М у р а д. Лет двадцать шесть.
С о л м- а з. Красивая?
М у р а д. Да, наверное...
Солмаз опять плачет. Мурад ходит вокруг, не зная, что предпринять. В это время раздается стук в дверь.
(Идет к двери.) Кто там? Одну минуту. (Возвращается к жене.) Это водопроводчик. Отец твой прислал.
Солмаз продолжает плакать навзрыд.
Ты слышишь? Что сказать ему?
Солмаз. Я не знаю... Я ничего не знаю...
Мурад. Ну, нельзя так... Возьми себя в руки... (Идет к двери.) Вы слышите? Вы не можете прийти попозже?.. Через полчаса... Извините, пожалуйста, так получилось... Что?.. Счетчик во дворе... (Возвращаетвя к жене.)
Солмаз (сквозь слезы). Всю жизнь притворялся... Откуда я знала, что ты так думаешь... А наш ребенок?..
Мурад. Он поймет меня, когда вырастет.
Солмаз. А как он будет жить до того, как поймет? Что я скажу ему? Что я всем скажу?
Мурад. Вот видишь, даже сейчас ты думаешь не о том, что я ухожу, а о том, что ты в связи с этим скажешь людям. И что они подумают по этому поводу.
Солмаз. Ты только меня обвиняешь, как будто не ты жил со мной все это время. Откуда я знала, что тебе нужно? Я, кроме тебя, никого не любила...
Мурад. Не было никакой любви.
Солмаз. А что это было?
Мурад. Привычка, обязанность, долг - все, что хочешь, только не любовь...
Солмаз. Значит, ты врал все эти годы, когда делал вид, что тебе хорошо, что ты со всем согласен?
М у р а д. Я не врал. Просто жил, как жилось. А что я мог поделать? Какой смысл был бы об этом говорить? Ведь исправить что-нибудь было бы невозможно. Ты с таким фанатизмом все делала по-своему, что любая попытка помешать тебе кончилась бы плохо. Ты, как и твой отец, точно знаешь, что тебе нужно в жизни на данном отрезке времени, и вы всегда добиваетесь своего. Сейчас на очереди твоя диссертация. И хотя у тебя нет никого интереса к науке и никаких способностей, через год ты ее защитишь, потому что поставила перед собой такую цель. И станешь ученым, несмотря на то, что тебя воротит от одного упоминания о твоих экспериментах. Всю жизнь ты и твой отец: считали меня недостаточно деловым и практичным человеком и давили на меня, постепенно, понемногу заставляя идти на уступки и делать вещи, от которых я сам себе был противен.
Солмаз. Заставляли? Да всем, что у тебя есть, ты обязан папе. Если бы не он, ты бы сейчас в школе преподавал. А квартира? А аспирантура? Кто содержал нас, пока ты возился со своей диссертацией? И ты смеешь еще плохо говорить о папе?!
Мурад. Я ничего плохого о нем не сказал. Он сам не отрицает того, что он деловой человек... А мне претит такая деловитость и преуспевание любой ценой.
Солмаз. И тем не менее ты не отказывался от его помощи.
Мурад. Я отказывался.
Солмаз. Но в результате все же принимал ее. Соглашался с недовольным видом, но всегда соглашался.
Мурад. Это-то и ужасно!
Солмаз. Что ужасно? Сравни себя со своими товарищами. Кто из них в тридцать два года имеет свою лабораторию, диплом старшего научного сотрудника? Ну, кто?
Мурад. Никто. Но больше я этого не хочу. Я не могу больше врать, делать вид, что у нас все в порядке, улыбаться твоему отцу, которого терпеть не могу, изображать из себя делового человека, преданного интересам семьи, мириться с тем, что за десять лет совместной жизни с тобой мы остались чужими друг другу. Мне надоела эта выдуманная, витринная семья, в которой снаружи все хорошо, а изнутри все построено на лжи и притворстве! Мне противно жить двойной жизнью на работе; днем заведовать лабораторией, в которой занимаются проблемами, меня никогда не интересовавшими, а по ночам корпеть над тем, что считаю делом своей жизни. Я не хочу обкрадывать свою работу из-за того, что надо занимать должность и иметь "шансы" на дальнейшее продвижение. Мне это не нужно. Вспомни, как вы меня уговаривали: "Это будет недолго, надо пойти на небольшой компромисс и отказаться на время от своей темы, но зато потом будет возможность вернуться к ней на совсем другом уровне". Вспомни...
С о л м а з. Я все помню.
М у р а д. Лучше бы я до сих пор сидел младшим научным сотрудником, чем согласился тогда на ваши уговоры. Один компромисс обязательно влечет за собой и другие. И в результате я потерял несколько лет, несколько лучших лет работы. Ну ладно, хватит! Ты сама вынудила меня на этот разговор. Не я его начал.
С о л м а з. Конечно, теперь, когда ты всего добился и встал на ноги, ты можешь бросить меня, как ненужную вещь...
М у р а д. Боже, какие глупости ты говоришь! Ничего не поняла, ничего... И никогда не поймешь. Мы чужие люди с тобой, абсолютно чужие, ни одной точки соприкосновения!
С о л м а з. А наш сын?
Раздается стук в дверь.
Myрад. Это мастер.
С о л м а з. Ну его к черту! (Идет к двери, открывает ее.)
Входят Махмуд и мальчик, его сын. В руках у Махмуда сумка с инструментом.
Махмуд (улыбаясь). Добрый день. Кончили ругаться? Я тоже с женой ругаюсь, будь она неладна, а что делать - такова жизнь. Где ваш кран?
С о л м а з. Здесь. Идите за мной. (Ведет слесаря в прихожую.)
Мальчик остается в комнате. С любопытством оглядывается, делает несколько шагов и вдруг, о чем-то задумавшись, застывает на месте в странной позе. Мурад удивленно смотрит на него, но мальчик не обращает на него внимания. Мурад выбирает несколько книг, из тех, что лежат на столе.
Входит С о л м а з.
Мурад. Какой чемодан я могу взять?
С о л м а з. Не знаю.
Мурад. Я возьму коричневый... А где лежат мое пальто и кепка?
С о л м а з. Не знаю.
Мурад. Слушай, мы же расстаемся, веди себя хотя бы в эти последние минуты достойно. Нельзя же автоматически становиться врагами, если разводишься. Ведь от жены до врага огромная дистанция. Наших отношений не хватило, чтобы мы остались мужем и женой, но мы же можем быть хорошими знакомыми... У нас же сын, в конце концов...
С о л м а з. Вот именно!
Мальчик отрывает взгляд от окна и с интересом смотрит на спорящих супругов. В дверь просовывает голову Махмуд.
Махмуд. Хозяйка, надо предупредить соседей, что я воду отключил. Скандал будет.
Солмаз выходит из комнаты.
(Сыну.) Иди, иди сюда. В коридоре тоже много книг... (Пропустив мимо себя сына в коридор, входит в комнату. Заговорщически подмигивает Мураду.) Я все слышал. У меня было то же самое.
Мурад (неприятно удивлен). Что - то же самое?
Махмуд. С женой... (Показывает большим пальцем в коридор.) Очень любит книжки читать. И рисует хорошо. Карандашом, красками, чем хочешь... Художники смотрели - говорят, большой талант есть.
Мурад (бросает взгляд на часы). А почему он не в школе?
Махмуд. Он не любит школу, обижают его там. Он же странный немножко. Вот вожу его с собой.
Мурад. Помогает вам?
Махмуд. Разве я позволю? Просто сидит, о чем-то думает или рисует истории разные. Сперва он про русских рисовал по священной книге, потом про итальянцев и греков начал. Их историю наизусть знает, совсем древние вещи рисует... кони, мечи, крепости, чудовища какие-то - большие картины. А еще он любит про этого русского писателя рисовать, которого в тюрьму посадили, про его книжки, ну, как его...
Мурад. Достоевский, что ли?
М а х м у д. Вот-вот. Всего его прочитал и нарисовал. Я почему беру его с собой? Дома не могу оставить, мать сердится на него.
Мурад. Не родная, что ли?
Махмуд. Почему не родная? Родная. Ей не нравится, что он такой странный немножко, поэтому обижает. У нас еще другие дети есть, тех она любит, потому что они обычные. Этого тоже любит, но хочет, чтобы он стал таким же, как все, не понимает, что в нем талант есть... (Еще раз подмигивает Мураду.) Я слышал, о чем вы здесь с женой говорили, все до последнего слова. У меня то же самое было.
М у р а д. Что - то же самое?
Махмуд. Я тоже хотел уйти. Очень подходящий момент был. Я сварщиком работал на заводе Парижской коммуны. Из; Москвы приехали и сфотографировали меня. Потом сижу дома, сосед прибегает, кричит: "Смотри, Махмуд, где твою фотографию напечатали!" Я смотрю: вот такая моя фотография на обложке журнала. (Показывает.) "Советский Союз" называется, как "Огонек", может, даже лучше. И написано еще, что я хороший сварщик, и выполняю план на двести пятьдесят процентов. Это, правда, было, я по четыреста рублей в месяц получал тогда... Отсюда все и началось. Со всей Европы мне стали письма писать. Из Германии, Польши, Болгарии, из Москвы, Саратова, Сибири - откуда хочешь. В день по сто штук приходило. В основном женщины писали, фотографии свои присылали, в гости приглашали, спрашивали, женат я или холостой. Многие красивые были и молодые. Вот тогда я хотел уехать, бросить все и уехать куда-нибудь в Москву или Сибирь. Надоело мне всю жизнь на одном месте сидеть и жена тоже надоела, очень хотел уехать... Из-за него остался, из-за мальчика. Без меня замучили бы его. А с ним куда ехать? Еще если бы он обыкновенный был бы, а с таким... Или мать как мать имел бы, оставил бы ей. А она мучает его каждый день, сама этого не понимает, думает, что хорошего ему хочет, а только обижает. Он же совсем необычный мальчик, к нему особый подход нужен. Ты поговори с ним, сам увидишь...
