Виктория Токарева - Розовые розы
Он улыбался лучезарно, его светло-карие глаза лучились, и белые зубы тоже лучились. Лилек не сомневалась, что он влюблен. Она была самоуверенна на свой счет.
Все кончилось очень быстро. Армяне ее обокрали и смылись Они были даже не особенно виноваты. Лилек никогда не прятала деньги. Кошелек с деньгами всегда лежал в прихожей под зеркалом. И не захочешь, да прихватишь.
Лилек предполагала, что украл средний брат - самый красивый и подлый. Подлость заключалась в том, что он выдавал себя за другого. Был мелкий жулик, а изображал из себя Гамлета.
Украсть мог и старший брат, рукастый и пьющий. Он единственный из троих умел работать.
Лилек не успела понизить критерий, слава Богу. Какой это был бы ужас.. Она поняла: культура держит человека на поверхности, не дает ему опуститься до воровства. Если бы братья-армяне читали книги, слушали музыку и ходили в театр, то прошли бы мимо чужого кошелька.
Лилек была рада, что Ашот оказался таким ничтожеством, от слова "ничто". Она с легкостью помахала рукой станции по имени "Любовь" и поехала к следующей станции по имени "Старость". Без сожаления, не оборачиваясь.
Она понимала - ничего нельзя повторить. На место Максима могут прийти только Ашоты. Лучше пусть не приходит никто.
По теории относительности время во второй половине жизни течет быстрее. И это правда. Только что было 45, уже 55. Только что было лето, уже зима. А осень где? Проскочила.
Лилек углубилась в свою работу. Потребность в интеллектуальной деятельности была для нее такой же сильной, как потребность в еде. И даже больше. Или на равных. Вернее, так: когда хочешь есть, думаешь только о еде. Но когда сыт - первая потребность в интеллектуальной деятельности.
Розы пришли из ТОЙ жизни, как воспоминание о мазурке - есть такое музыкальное произведение.
Но все-таки кто же их прислал? Женька? Простил и прислал. С возрастом многое прощаешь.
"Что пройдет, то будет мило..." И может быть, ему сейчас милы воспоминания их одухотворенной жизни, Чехов - Достоевский, походы в театры, на поэтические вечера. А развод-размен - это всего-навсего гроза. Гроза - это тоже красиво, тем более что она проходит.
Лилек порылась в ящике и нашла старую записную книжку тридцатилетней давности. Там был телефон Женьки от новой квартиры, куда он переехал после размена. Откуда телефон? Лилек что-то у него отбирала, кажется, книги, и преследовала звонками до тех пор, пока он не отдал. Ему было легче отдать, чем противостоять. Лильку эти книги были не нужны, просто ею правило НАЗЛО. Чем хуже, тем лучше.
Лилек набрала номер. Трубку сняла БРАТЕЕВА. Этот голос она узнала бы через тысячу лет из тысячи голосов.
- Да-а-а, - пропела Братеева с длинным сексуальным "а". "Старая блядь, подумала Лилек. - Под шестьдесят, а туда же..."
- Позови Женю, - жестко приказала Лилек. Ненависть была свежа, как будто вчера расстались. Братеева тут же ее узнала и почувствовала.
- А зачем? - спросила она.
С ее точки зрения, Лилек не была нужна Женьке и в двадцать лет, а уж теперь и подавно.
- Это я ему скажу... Братеева громко позвала:
- Женя! Тебя твоя жена за номером один...
Значит, были номер два и три. Но в результате они воссоединились. Женя и Лида. Лида бросила сокола, или всю стаю, и пришла к Женьке. Значит, это ЛЮБОВЬ - та самая, прошедшая через испытания...
- Я слушаю, - настороженно отозвался Женька. Он, наверное, решил, что Лилек хочет еще что-то у него отобрать.
- Мне цветы прислали, - деловито произнесла Лилек. - розовые розы. Она замолчала.
- И что? - не понял Женька.
- Это не ты прислал? - прямо спросила Лилек.
- Я?? Тебе??
Чувствовалось, что Женька очень удивился. Он относился к человечеству по Достоевскому, то есть не верил ни во что хорошее.
- Ну ладно, пока, - попрощалась Лилек.
Она положила трубку и почему-то не огорчилась. Если Женька счастлив со своей Аполлинарией Сусловой - то пусть. Чем больше счастливых людей, тем благополучнее страна. А стране так не хватает благополучия...
Откуда в Лильке это смирение? А где же скорпион? Значит, и скорпион тоже постарел и перестал быть таким ядовитым.
Откуда же розы? Не Ашот же прислал их на краденые деньги. Он украл на "семю", а не на посторонних женщин, тем более немолодых и некрасивых.
Значит, Максим...
Лилек набрала воздух, как перед погружением на глубину. И позвонила. Этот телефон она помнила наизусть. Эти семь цифр - шифр от главного сейфа, в котором лежала ее любовь.
Трубку взяла Зина. Это был ее голос. Значит, ничего не изменилось. Время плыло над их головами, не задевая.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Лилек. - А можно Максима?
- Его нет, - ответила Зина.
- Нет дома или нет в Москве? - уточнила Лилек.
- Нет нигде.
- Он умер? - оторопела Лилек.
- Он женился, - просто сказала Зина. Лилек молчала. Зина ждала. Потом крикнула:
- Але! - проверила, не сломался ли телефон.
- Давно? - спросила Лилек из пустоты.
- В 85-м году. А это кто?
- Да так. Никто.
Лилек снова замолчала. Значит, она не посмела. А кто-то посмел. И получилось. Лилек тогда кинула себя в жертву. Ушла. Освободила место в его душе. А свято место пусто не бывает.
Женщины могут жить прошлым, а мужчины устроены по-другому. Им надо сегодня и сейчас.
- А дети? - спросила Лилек.
- Старший в Америке. А младший со мной.
Значит, Зина не одинока. И Максим не одинок. Все как-то устроились и живут.
А что бы она хотела? Чтобы все страдали по ней, такой неповторимой, рвали на себе волосы, заламывали руки...
Да, хотела бы...
Лилек молчала. Зина терпеливо ждала.
- А вы чего хотите? - проверила Зина. "Чтобы меня любили", - это был бы правильный ответ. Но Лилек сказала:
- Мне сегодня розы прислали. С посыльным. А визитки нет. Я всех знакомых обзваниваю на всякий случай...
- Меняйте замок, - энергично отозвалась Зина. - Это наводчик приходил. Сейчас у воров новая фенька: они сначала наводчика посылают, с цветами. Тот все обсматривает, а на другой день приходят и чистят. Хорошо, если по голове не дадут...
Лилек вспомнила, что Зина любила жуткие истории, и чем жутчее, тем интереснее. Но нехорошее чувство шевельнулось в груди. Она действительно потеряла кошелек, может, вытащили или забыла в магазине. Она вообще все забывает: вещи, имена людей. Память стерлась. В кошельке денег было мало, ерунда какая-то, но лежал ключ и квитанция из прачечной. На квитанции адрес. Если есть ключ и адрес, почему бы наводчику не прийти и не посмотреть, что и как.
- А откуда вы это знаете? - уточнила Лилек.
- Так я ж в милиции работаю, у нас в месяц по девять краж. Значит, Зина вернулась на работу.
- Ну ладно, - проговорила Лилек. - До свидания...
Зина не хотела ее отпускать так быстро и кинулась торопливо рассказывать, что появился новый вид ограбления: в машине. Один жулик вежливо спрашивает, как проехать. И пока ему объясняют, другой в это время тырит сумку. Тот, кто спрашивает, - одет прилично и красивый. Они специально держат для этой цели культурных, в голову не придет, что вор. Внешность - отвлекающий маневр.
Лилек положила трубку. Все!
Тот парень с плитами румянца - наводчик. Лилек вспомнила, как он шил глазами.
И стало так противно, так беспросветно и оскорбительно, как будто в душу наплевали.
Измена и обман! Вот на чем стоит жизнь. Достоевский прав. Чехов говорил, что люди через сто лет будут жить лучше и чище. Прошло сто лет. И что? Хорошо, что Чехов умер в 1904 году и не видел ничего, что стало потом.
Потом пришла беда. Достоевский оказался пророком. А сейчас или завтра в ее дом явится Раскольников и ударит по голове. Прихлопнет, как муху. Ей много не надо.
Физический страх вполз в душу, как холодная змея, и шевелился там.
А собственно, чего она так боится? Что у нее впереди? Одинокая больная старость. Стоит ли держаться за эту жизнь? Но быть прихлопнутой, как муха... Пасть от руки подонка без морали...
Лилек вспомнила наводчика и подумала: как же ему не стыдно? Но с другой стороны, он - вор. У него профессия такая.
Надо не задаваться интеллигентскими вопросами, а сменить замок.
На войне как на войне.
Возле телефона лежала записная книжка. Лилек раскрыла на букве "ю", против пометки "юридическая консультация".
Набрала номер, подумав при этом, что почти никогда не звонила мужу на работу.
Леня отозвался сразу, как будто ждал. Услышал голос жены.
- Поздравляю, - сказал он вместо "здравствуй".
- С чем? - Страх вытеснил из Лилька все остальные реалии.
- С днем рождения, - напомнил Леня.
- А... Лучше скажи - соболезную.
- Вовсе нет. Поздравляю. Желаю. Ты цветы получила? Лилек споткнулась мыслями.
- Какие цветы? - проверила она.
- Розовые розы.
- Это ты?..
- Здрасьте, - поздоровался Леня. - Проходите...
Видимо, к нему в кабинет вошли.
Лилек положила трубку. Мысли громоздились друг на друга, как вагоны поезда, сошедшего с рельсов.
