Ал Разумихин - Короткая жизнь
Мы просим господ пассажиров не тревожиться и сохранять спокойствие. Что же касается вас, господин капитан, я, к сожалению, вынужден предложить вам передать пароход в мое распоряжение до нашей высадки, одновременно предупреждая, что малейшее ваше сопротивление поставит меня перед печальной необходимостью применить силу и, против своего желания, отомстить за отвратительное происшествие, имевшее место на пароходе "Германия" в 1867 году.
В том и другом случае наш боевой клич:
"Да здравствует Болгария!
Да здравствует христианская Европа!"
Х.Ботев.
17 мая 1876".
Читая документ, позволявший ему оправдать свои действия в случае, если он пойдет навстречу болгарским повстанцам, Эрландер отметил про себя, что, упомянув о нейтралитете Румынии, бородач позаботился и гостеприимную Румынию избавить от упреков, будто она сквозь пальцы смотрела на поведение болгарских эмигрантов. Он благороден, этот атаман, или как там его... воевода мятежников.
- Во избежание кровопролития вынужден подчиниться, - ответил Эрландер. - Пассажиры и экипаж полагаются на ваше милосердие.
Они вышли из рубки и спустились на прогулочную палубу. Апостолов и Войновский уже успели повсюду расставить часовых. Столпившиеся на носу пассажиры растерянно и испуганно глядели на неизвестно откуда взявшихся вооруженных людей.
- Объясните им положение, - негромко посоветовал Ботев капитану.- Пусть успокоятся.
- Господа! - обратился к пассажирам капитан Эрландер. - Наш пароход захвачен болгарскими повстанцами. Но прошу не беспокоиться. Мне гарантировали, что никто не будет ограблен и обижен и при первой же возможности мы продолжим рейс. - Он повернулся к Ботеву. - Я вас правильно понял?
- Да, вы меня верно поняли, - подтвердил Ботев. - Распорядитесь поднять якорь и продолжить движение.
У Ряхова Ботев остановил пароход и приказал спустить на воду шлюпку. Отправил Кирилла с письмами на берег, дождался его возвращения и велел двигаться дальше.
Никто из повстанцев не нарушал естественного течения пароходной жизни. Пассажиры могли свободно передвигаться, матросы выполняли свои обязанности, официанты в положенный срок накрыли столы к обеду. Лишь у всех дверей и лестниц встали вооруженные гайдуки, следя, чтобы никто не проник в машинное отделение или на капитанский мостик. Гайдуки даже вступали с пассажирами в разговоры, посмеивались и успокаивали дам, что тревожиться нечего, что повстанцы скоро сойдут на берег.
А в капитанской рубке Ботев мирно беседовал с капитаном.
- Вы поставили меня в затруднительное положение, - пожаловался Эрландер, впрочем, без особой обиды.
- Мы были в еще более скверном положении. И сочли, что это не самый плохой способ перебраться через Дунай.
- Вам так уж необходимо попасть на турецкий берег? - удивился Эрландер.
- На болгарский берег, - поправил его Ботев. - Даже более чем необходимо.
- Турки перестреляют вас.
- К нам присоединится население, и тогда посмотрим, кто кого.
- Помилуйте, люди боятся турок.
- Вы же не побоялись пойти на возможный конфликт с турками, помочь нам.
- Я подчинился силе. - Эрландер рассмеялся, он сам не понимал чем, но этот повстанческий воевода вызывал у него симпатии. - Вы скажете, где нам надлежит пристать?
Ботев достал из сумки, висевшей у него через плечо, карту, сверился, взглянул на берег.
- Вот у этого села. - Ботев подчеркнул название ногтем и показал Эрландеру. - Козлодуй.
- Даже жаль с вами расставаться, - сказал капитан, отдавая в машинное отделение команду сбавить ход.
Высадка проходила так гладко, точно гайдуцкий отряд был регулярной воинской частью. Последними с борта парохода сходили Ботев и два его ближайших помощника - Апостолов и Войновский.
Эрландер по-приятельски протянул захватчику руку:
- Желаю успеха.
В свою очередь Ботев достал из нагрудного кармана записку и протянул капитану:
- На всякий случай наше вам удостоверение.
Лаконичная записка была написана по-немецки, на родном языке Эрландера:
"Настоящим удостоверяем, что мы, повстанцы Болгарии, силой заставили капитана парохода "Радецкий" высадить нас в непредусмотренном месте на турецкий берег.
Воевода повстанцев Ботев".
- Благодарю, - сказал Эрландер.
И "Радецкий" пошел дальше вверх по течению. Впрочем, вскоре пришлось вновь стопорить машины. У Лома, от пристани, наперерез пароходу вышла многовесельная лодка, с которой дали предупредительный выстрел, требуя остановиться. С борта парохода легко было рассмотреть в лодке двух турецких офицеров и сидящих на веслах солдат.
"Радецкий" застопорил ход. Лодка приблизилась к пароходу.
- Эй! - резко крикнул один из офицеров. - Спустить трап!
Офицеры поднялись на борт. Один остался у борта, другой подошел к Эрландеру.
- Капитан? Придется задержаться, - безапелляционно объявил он. - Возле Козлодуя высадилась шайка болгарских разбойников. Сейчас мы погрузим на пароход солдат, и вы доставите нас к месту высадки.
- Увы, - вежливо произнес Эрландер. - Невозможно.
- Как это невозможно? - опешил офицер.
- На борту пассажиры, - объяснил Эрландер. - Я отвечаю за них перед своим пароходством.
- Однако вы сочли возможным предоставить свой пароход разбойникам?
- Нисколько. По пути следования я любого пассажира высажу, где только он пожелает. Разбойники, как вы их изволите именовать, пребывали на пароходе в качестве пассажиров и все до одного оплатили свой проезд.
- Вы напрасно вступаете в конфликт с турецкой армией.
Эрландер покачал головой:
- Правительство моей страны не давало мне таких указаний. Я австрийский подданный, пароход принадлежит австрийскому пароходному обществу. И если вы намерены поссорить султана с нашим императором, вы действительно возьмете на себя ответственность...
Короче, ссылаясь на статус, установленный для судов, курсирующих по Дунаю, Эрландер отказался перевезти турецких солдат до Козлодуя. Благоприятное впечатление, оставленное о себе Ботевым, было таково, что капитан не захотел нанести ему удар в спину. А бумага, предусмотрительно врученная Ботевым, впоследствии помогла Эрландеру оправдаться в том, что он не воспрепятствовал высадке болгарских повстанцев. Да и как он мог этому воспрепятствовать?
...Они ступили на желанный берег.
Гайдуки становились на колени, иные припадали к земле - к своей, родной, болгарской земле, - Мать-Родина! - и целовали ее, и клялись ей в верности, клялись до последнего вздоха отдать ей свое сердце, всю свою кровь!
Не прозвучало еще никакой команды, но четники уже строились рядами, каждый знал свое место, - чета находилась хоть и на своей, на родной земле, но на земле, захваченной жестоким и беспощадным врагом, отступать было некуда, с минуты на минуту предстоял бой, и оружие было наготове у всех.
Из-за ближних складских строений появились несколько человек, внешне обычные болгарские крестьяне. Один из них отделился от остальных, почти бегом направился к отряду.
- Христо!
- Младен!
- Наконец-то! Ждем уже четвертые сутки.
Они обнялись. Это был Младен Павлов, учитель из Козлодуя, завербованный в тайную организацию еще Левским. Ботев уже несколько месяцев как установил с ним связь, и он один, кроме Ботева, был осведомлен о месте и времени высадки четы.
- Где люди? - спросил Ботев.
- Собираются у Врацы.
Именно там Ботев рассчитывал обосновать штаб-квартиру, поднять окрестные деревни, постепенно охватывая восстанием всю Западную Болгарию.
Младен подозвал парней, вместе с ним ожидавших прибытия четы.
- Примешь их?
Они стояли перед воеводой безоружные, с надеждой глядя ему в глаза. Лишнего оружия у Ботева не было.
- А чем будете сражаться?
- За оружием дело не станет, - сказал Младен.
Вместе с парнями он скрылся за строениями, и вторично они появились оттуда с дедовскими саблями и старинными гладкоствольными ружьями.
Ботев только покачал головой:
- Что с вами делать...
Тут Младен подвел к Ботеву оседланного коня - это был прекрасный молодой жеребец вороной масти, достойный того, кому он предназначался.
- Тебе, Христо, - сказал Младен. - У нас есть еще несколько, но этот тебе.
Глаза Ботева заблестели - так он был пленен конем; не заставляя себя упрашивать, он принял от Младена поводья и, как заправский кавалерист, вскочил в седло.
- Двинулись, братья!
В горы! В горы! В сторону Врацы. Все понимали, какой перед ними лежит путь.
В Козлодуе гайдуки наскоро подкрепились и двинулись дальше.
Ближе к ночи их обнаружили черкесы. Завязалась первая стычка. Черкесские части были одними из самых отчаянных и безжалостных в турецкой армии. Но на сей раз то ли их было немного, то ли они лишь хотели заманить гайдуков в горы, отрезав их от Дуная, только после недолгой перестрелки черкесы исчезли так же внезапно, как и появились.
