Борис Фальков - Тарантелла
О, конечно же, нет! Эта тяга, этот предвестник совсем не новость, он старый добрый знакомый. Но на этот раз его сила, соразмерная мощи откровения, поражает тебя так, что вынуждает приостановить, прервать движение руки. Чего не смогла сделать вся твоя отчаянная с нею борьба. Принуждает застыть в этой неустойчивой комичной позе: словно текучей массе приказано вмиг остеклениться, приказано стать статуей.
Вмешательство, внезапное нападение этого мощного откровения тождественно грозному окрику в ночи. Тебя требуют к ответу вместе с этим жалким очкариком за стойкой: как смеешь ты слушать писклявого болтуна, когда тебе дан голос рыкающий! Что скажешь теперь, умерли боги, которых вы оба так торопитесь хоронить, разве они не настолько живы, чтобы пожелать вмешаться в ваше дело? Их жизнь и желание опускаются с небес на землю и входят в твоё тело живым рыканьем ночи, наполняют содержанием вскрывшиеся там пустоты. Это оно взбухает там, клокоча подобно вулканической грязи в фонтанах гейзеров. Это содержание не нуждается в словах, потому не спрашивай и об имени его. Ибо и стремление, и желание, и жажда - лишь бледные отзвуки того имени. Не нуждается оно и в мысли, а только в позе и движении. И вот оно, то и другое, уже заключено в твоей руке: о, лишь коснуться его, протянув лапку над стойкой! О, лишь напасть на него, навалиться на него горой перевалившего через стойку всего тела! Подобно тому, как через земные горы переваливают, чтобы навалиться и объять долину, горы небесные: одним приближением своим разоблачающие, прорывающие плеву фальшивого тумана, мощные морские облака.
Получив данное тебе откровение, осознав это непредусмотренное преображение первоначального твоего намерения, ты, конечно же, впадаешь в панику. Дрожь руки передаётся всему телу, застывшему в неустойчивой позе. Нога, чтобы сохранить равновесие и не дать телу упасть, выдвигается вперёд, попутно ударив в стойку коленом, как в громадный тамбурин. Ты невольно оглядываешься, не услыхал ли этот гром кто-нибудь ещё. И вот, одна поза сменяется другой так быстро, что сама их перемена рождает подобие не знакомого тебе, но совершенно необходимого тебе движения. Ещё немного - и оно наладится вполне, наладится весь пляс.
Эта цель была бы достигнута уже сейчас, если бы все позы так же плавно перетекали одна в другую, а не оставались такими ограниченными, не были бы отделены одна от другой. Пусть одним только мигом - но чётко отделены. Возможно, это место не вполне соответствует показу всех твоих достижений, для него требуются другие декорации, и другие соучастники действия, и более значительная аудитория. Ну да, только этого тебе и не хватало: сплясать всерьёз перед ним одним. Заткни уши, не слушай его соблазняющей тебя музыки, в вязкую паутину которой ты влипла, безмозглая моль! О, да, это опасное сочетание: гипнотизирующее пение без слов из магнитофона, сопровождающее речь его хозяина, тоже - не содержащую в себе почти ни одного внятного слова. А если и содержащую одно какое-нибудь - то лживое. Ну-ка, поворачивай оглобли, кобылка, если ты этого не сделаешь сама, это сделают за тебя. Насильно, как это было проделано с тобой совсем недавно, да и до того - не однажды, неужто уже успела позабыть? Но сейчас тебе будет куда больнее, чем в прошлый раз, чем всегда.
- Ваш гневный Ахилл - обыкновенный эпилептик, - удалось ей прохрипеть. - И гомосексуалист, это ни от кого не секрет. Только совсем некультурный человек может испугаться такого. Чем ссылаться на него, лучше б перечитали учебник школьной физики для начальных классов. Уже там отделено движение качения от всех других. И такими словами, с такими иллюстрациями, что и слепому Гомеру станет тошно... понятно. А божественные ваши копья нарисованы со всеми подробностями, до последнего волосика, в другом учебнике, анатомии. Смотрите главу: мужские половые органы. Внятное описание для вас, для всякого, кто не знаком с тем, как они функционируют - приложено.
Сквозь внутренний шум в ушах она слышала извне голос совсем чужой, змеиный шип и сопровождающий его присвист: так рассохлись и растрескались её обезвоженные связки.
- А если вы нормальный язык понимать разучились, и предпочитаете богохульствовать при помощи аллегорий - то пожалуйста, вот вам моя аллегория. В ней намного правдивей описываются ваши мёртвые боги с их мощью. Она не из Физиолога, нет, из Metamorpho... не Ovidius Naso ли, кстати, у вас под рукой? Ну и не важно, я и так отлично помню эту сказочку ещё одного эпилептика, можно подумать - все они пишут книжки, которого выгнали на край света и заперли там, чтоб он не смог больше... появляться в обществе нормальных людей на их родине. И правильно сделали.
- На край света? Ну, если вы так называете родину своего папочки - это ваше дело. Только ему ведь, по вашим же словам, удалось оттуда сбежать! Значит, сегодня эта мера предосторожности не гарантирует, что изгнанный не появится в нашем обществе... Слушайте, а вдруг он и сюда явится?
- Сегодня! Почему же это именно сегодня не гарантирует!
- Я имею в виду, а вдруг он явится сегодня? Но давайте вашу аллегорию, ваша очередь... А я послушаю.
- Дочь речного бога Инаха, девственница Ио, - продекламировала она с отвращением, будто и впрямь читала в сотый раз накрепко выученное напамять, стала жрицей богини Геры. Гера приставила к Ио, к её девственности, если опять же быть современным, стоглазого сторожа... Аргуса! Вот уж не знала тогда, насколько точное имя подобрала... Но продолжим: по слухам, Ио вскоре сошлась с самим Зевсом, мужем Геры, и потому Гера начала ей мстить. А на деле, не по слухам, это Зевс убил сторожившего Ио стоглазого стража, потому что тот мешал его домогательствам. А мешал он не потому, что был такой уж неусыпный, а потому что сам уже был любовником Ио. Красивая, полная сил девочка, один на один с полным власти над нею сторожем, далеко не евнухом: стоглазый - это ведь тоже метафора, говорящая о его мужской мощи, такую метафору поймёт и самый тупой четырёхглазый, вросший задом в стул безногий петух. Днём и ночью в пустом доме, в соседних комнатах... да как же им не сойтись? Итак, Зевс, домогаясь отбрыкивавшейся Ио, употребил всю свою мощь, употребил своё самое тяжёлое копьё: насилие. Так он был разъярён тем, что Ио не давалась ему. Её друга он зарезал. Саму девочку превратил в корову. Отделил от остальных людей и всего живого. И продолжил одиночить её дальше: погнал её гневом своим, это снова такая метафора, она означает кнут - но и кнут может служить метафорой для... но эту даже и вы способны расшифровать.
- Способен, - подтвердил он. - Похоже, и вы делаете открытия, прошу прощения за мои несправедливые упрёки. Стало быть, и вы не прочь переписать наново какую-нибудь старую книжку, чтобы выкрикнуть то, о чём она так наглядно умолчала, и заодно ещё разок подстроить прошлое под свои теперешние нужды. Я ж говорил, умолчания ясней всего откровенничают об укромном. Или, постойте, откровения теперь упорядоченно рассылаются по университетам и гостиницам поровну, чтоб никого не обидеть? Пропало дело, и этот процесс централизован, есть, наверное, и соответствующее министерство. Но тогда из этого следует... Господи, неужто мы с вами и впрямь одного типа?
- Следует то, что Зевс продолжал домогаться Ио, шантажировал её и всячески длил её мучения, чтоб та всё-таки далась. Но та продолжала не даваться ему. Бежала прочь от него всё дальше и дальше, так что бег стал её жизнью, а она вечной беглянкой. Так бывает в страшном сне: перебирают ногами на одном месте - и ни с места, вот как я тут у вас. Ни с места! Хотя, вроде, и мелькают мимо разные пейзажи и страны. Именно так принуждают бегать ваши мёртвые бессмертные боги, на одном месте. В расчёте, что выдохнется сопротивление вместе с бегуньей. А чтобы она живей двигалась, Зевс наслал на неё eine Bremse, постоянно и жестоко кусающую её. Зудящую, гудящую над ней по-шмелиному. Чтобы die Bremse подкалывала корову ещё и своей метафорой, и та побыстрей перебирала копытами в своей пляске... Как, кстати, называется это насекомое по-итальянски?
- Начто оно вам? И так сойдёт, валяйте дальше...
- Вот-вот, так и следует думать дилетанту: сойдёт и так. А я профессионал, если помните...
- Хорошо: пусть будет - порхающая куколка, осьминогая нимфа, на всех языках она называется Парка. Так что, летающий тарантул вас устроит? Хм, заметьте, вовсе не так глупо, как кажется... Последний вариант мужского рода, по меньшей мере.
- Да, мужской род больше соответствует истине. Становится неприкрыто ясно и без помощи padre, чего этот скотоложец Зевс домогался от коровы своим копьём. А точнее - хоботом, давно переросшим его собственные размеры. В этом переводе его здоровенного хобота уже никакими резиновыми метафорами, самыми безразмерными, не прикроешь, никаким презервативом от него не предохранишься. В таком варианте перевода содержится и ваше полное признание в том, чего вы добиваетесь от меня, вы все...
