Исмаил Шихлы - Буйная Кура
Джахандар-ага медленно с достоинством подъезжал к казакам, а тем временем его люди - родственники и сельчане - ловко окружили их. Те и не заметили, что оказались в кольце.
Джахандар-ага окинул взглядом своих гейтепинцев и увидел, что они готовы. Руки у всех либо на рукоятках кинжалов, либо у спусковых крючков винтовки. Сам он тоже положил свою винтовку поперек седла и снял ее с предохранителя. После этого подъехал к офицеру и спокойно спросил:
- Что вы хотите от мальчика?
- Не твое дело, не вмешивайся, - так же спокойно ответил и офицер.
- А я еще раз спрашиваю, что вам нужно от мальчика? - В голосе Джахандар-аги послышались нетерпеливые гневные нотки.
Офицер окинул ироническим вглядом человека, глаза которого начали уже наливаться кровью, а полные губы задрожали.
- Вы что, хотите, чтобы я приказал вас арестовать?
Джахандар-агу словно оплеснули огнем. Он отшатнулся назад и дернул коня. Конь взвился на дыбы и заржал. Под копытами захрустели камни. Больше не сдерживаясь и не желая сдерживаться, Джахандар-ага закричал:
- Вон отсюда!
Люди сразу же сдвинулись плотнее. Казаки только сейчас увидели, что находятся в окружении. Стоит пошевелиться, засверкают кинжалы. Будет бойня, и неизвестно еще, чем она кончится. Офицер взял себя в руки.
- Против вас мы ничего не имеем. Нам нужны люди, которые вчера въехали в заповедник. Мало того, они избили наших казаков, обезоружили их. Найдите этих людей, и мы оставим вас в покое.
- У нас нет этих людей.
- Тогда зачем нам скандалить? Если этих людей среди вас действительно нет, так и скажи, мы уйдем.
- Сказал, что у нас нет этих людей.
- Прекрасно. Оставайтесь в добром здравии.
- Счастливого пути.
Офицер еще раз внимательно, словно для того, чтобы запомнить как следует, поглядел на Ашрафа, Джахандар-агу и, пришпорив коня, выехал вперед. Люди расступились, давая ему дорогу. Казаки, подпрыгивая в седлах, рысью пошли в сторону леса. Гейтепинцы глядели им вслед, не снимая пальцев с курков. Но потом всадники исчезли в лесу, и жизнь на берегу Куры пошла своим чередом.
5
Однажды Пакизе видела Ашрафа так же близко, как и сегодня. Но с тех пор прошло уже три года. Тогда ей только что исполнилось четырнадцать лет. В том возрасте ей очень хотелось смешаться с девушками старше себя, ей нравились разговоры и шутки взрослых женщин. Каждое их слово она ловила с жадностью и с какой-то тайной сладостью, а те не очень-то стеснялись ее, можно сказать - даже не замечали и говорили обо всем откровенно, рассказывали о своих мужьях, об их объятиях, о подробностях первой брачной ночи. Пакизе замирала. У нее кружилась голова, словно вдыхала какой-то пьянящий аромат. Старалась представить свою встречу с женихом, думала о первом поцелуе, который когда-нибудь предстоит. Чем-то властно манила ее жизнь, что-то щедро обещала, но, что это было, Пакизе не могла еще знать.
Как раз в это время Пакизе довелось испытать первый взгляд юноши и первое прикосновение его руки. Еще и до сих пор она часто оживляет в памяти то мгновение и каждый раз снова пьянеет, точь-в-точь как тогда, в тот памятный день.
Наступал праздник Новруз байрам. Деревенские парни с нетерпением дожидались вечера. На поляне они собрали большой ворох сена, охапками подкладывали туда солому, хворост, обломки досок - все, что может гореть. Как только стемнеет, они разожгут большой костер в честь праздника. Вместе с этим главным костром затеплятся огоньки и на крышах многих землянок.
Девушки тоже не сидели сложа руки. Шили себе новые платья, торопились принарядиться. Молодые жены красили яички, а женщины постарше наблюдали за девицами, очищающими рис для большого праздничного плова. И богатые и бедные старались, чтобы их скатерти не оказались пустыми. Бедняки копили деньги и еду много месяцев, чтобы истратить накопленное в один этот день.
Пакизе сновала по дому, помогая матери и невесткам. Она с нетерпением ждала наступления вечера. Почему-то в этом году она ожидала от праздника необыкновенного, особенного и готовилась к его встрече.
Наконец солнце заскользило косыми лучами по склонам, зеленеющим самой ранней зеленью, облака на небосклоне окрасились в оранжевый цвет. Вечерняя тень начала сгущаться над Курой и оттуда поползла на деревню. Некоторые окна осветились бледным светом, но никто не хотел уходить в дома. Теплый весенний воздух словно пьянил людей.
Пакизе надела новое платье, походила в нем по двору, а затем поднялась на крышу дома. Она приложила руку к глазам и долго глядела на небосклон, сверкающий закатными красками. Зачарованно смотрела она на Куру, на лес, одевшийся в нежную зелень, на луга. Теплый ветерок с реки ласково овевал девушку. В одном из дворов зажгли костер. Вслед за первым костром загорелись и другие во многих дворах. В вечерний воздух поднялись струи белого дыма, они смешивались между собой, и деревня оказалась как бы в тумане. Сначала костры горели лениво, у них не хватало силы развеять мрак, но потом дым стал реже, а пламя ярче, и вот деревня и окрестности ее озарились трепетным красным светом. Парни зажгли факелы, приготовленные заранее, а потом стали кидать в воздух горящую паклю, соревнуясь, кто выше кинет. Вся деревня замелькала огнями. Пакизе как зачарованная глядела на эту пляску огней. Она увидела, что и над другими деревнями возникли зарева. Порозовели даже воды Куры.
От обилия огня деревенские псы забеспокоились и залаяли, как во время землетрясения или затмения солнца. Вскоре они успокоились. Парни, взявшись за руки, начали танцевать вокруг костров. Все здесь наяву было прекрасно, как в старых сказках. Длинные тени метались по земле, играли на стенах домов, а иной раз они дотягивались до самого берега Куры. Костры пылали, рассыпая искры, заполнившие все небо.
Но буйство огня продолжалось недолго. Костры догорели, факелы ослабели и погасли. На деревню опустился приятный весенний вечер. Голоса утихли. Во дворах никого не осталось, кроме малых ребятишек около догорающих костров да слуг, загоняющих скот. Все разошлись по домам. Позвали домой и Пакизе. Девушка не пошла. Ей хотелось стоять на крыше до самого утра, смотреть на все происходящее и впитывать теплый весенний воздух.
К колючей изгороди подошли девушки. Пакизе побежала к воротам, присоединилась к подругам. Весело смеясь, они пошли вдоль деревни.
В праздничный вечер у девушек обычай подслушивать у чужих дверей, а также гадать, опуская в воду иголки.
Парни ходят в это время от дымохода к дымоходу. Залезая на крыши, они опускают в дымоходы самотканые сумки. Хозяин дома должен наполнить сумку сладостями.
Веселясь и дурачась, девушки пришли наконец к дому, где жила тетя Пакизе. С шумом они ворвались в дом. Тетя прибрала свою землянку, покрыла тахту ковром. Посреди комнаты стояло большое блюдо, по краям которого горели свечи. Землянка наполнилась ароматом плова с шафраном.
Пакизе поцеловала свою тетю, достала из-за пазухи конфеты и наделила ими ребят. Затем пригласила подруг рассаживаться, словно была полноправной хозяйкой дома.
Девушки расселись, скрестив ноги, вокруг дымящегося плова. Не прошло и пяти минут, как блюдо опустело.
Убрали скатерть и посуду. Одна из девушек с улыбкой взяла большую бадью и поставила перед подругами.
- Теперь давайте пускать иголки.
Девушки взяли две иголки, обмотали их концы ватой.
- Чья будет эта иголка?
Тетя некоторое время смотрела на девушек и остановилась на шестнадцатилетней Фатиме.
- Пусть эта иголка будет ее, она старше всех вас. А парня загадайте сами.
Девушки пустили иголки в воду. Пакизе, ничего в этом не понимая, спросила:
- Одна из этих иголок - Фатима, а кто другая иголка?
- Об этом знает только сама Фатима. Кого она держит в сердце, тот и есть.
Иголки поплыли по воде. Дыхание девушек подгоняло их. Если иголки соединятся, то парень и девушка встретятся и поженятся.
Очередь дошла до Пакизе. Девушки подтолкнули ее в бок.
- Задумай, какой парень тебе нравится. Посмотрим, соединитесь вы или нет.
Пакизе покраснела и ничего не сказала.
В это время залаяли собаки. Во двор с шумом ворвались парни. Через минуту их топот послышался на крыше. Девушки с удивлением переглянулись, но тетя успокоила их:
- Не бойтесь, это парни ходят по дымоходам.
И действительно, не прошло и двух минут, как из дымохода опустилась цветастая, яркая, как петушиный хвост, сшитая из бухарского шелка сумка. Пакизе шепнула подругам:
- Вы не трогайте. Я придумала такое, что они век не забудут.
Сумка, покачиваясь, повисла. Пакизе подхватила ее и, разглядывая на свету, погладила.
- Какая красивая.
Другие девушки тоже подошли взглянуть. Тетя сказала Пакизе:
- Давай ее сюда, дадим им, что полагается.
- Нет, тетя, не вмешивайся.
Пакизе взяла из угла большой черный камень и положила его в одно отделение сумки, а в другое усадила кошку, мирно спавшую на тахте.
