Ион Чобану - Мосты
Заведующий районо, мужчина, у которого черные волосы торчали так, словно он был напуган чем-то, вышел к трибуне и стал читать, кто куда получил назначение. Некоторые фамилии звучали куда потешней, чем прозвища, что давали у нас в Кукоаре. Абабий... Амбросий... Ангел... и вдруг:
- Гылкэ Фэникэ... директором семилетней школы села Мерешены.
Фэникэ подскочил как ужаленный и побежал за назначением.
- Гылкэ Прокопий... Учителем в село Кукоара!
Беда! Прикоки, много с тобой мороки. Повезло же моей Кукоаре... Надо предупредить отца.
- Ликуй и радуйся, Фрунзэ.
- Ни мне сегодня не везет, ни Кукоаре.
- Подожди, до вечера еще далеко.
- А ты почему не в духе?
- Посмотрел бы я на тебя... Всех называют по имени и отчеству. А меня Фэникэ Гылкэ. Хотел бы я тебя спросить: как станут обращаться ко мне ученики? Я ведь безотцовщина, дитя любви...
- Будут называть: товарищ директор.
- А учителя?
- Об этом я не подумал...
- Святая простота! Пойду лучше в газету... Не то придется краснеть перед учениками, мямлить: зовут, мол, меня так-то и так... Нет, шут с ней, со школой.
- Фрунзэ Федор Константинович...
- Тебя вызывают!
- Фрунзэ!
- Здесь!
- Директором семилетки в село Кукоара...
- Поздравляю... А говорил - не везет, - хлопнул меня Фэникэ по спине так, что чуть не треснула рубашка. - В родное село угодил. Чего еще хочешь?
- Угодил... Вместе с твоим Прикоки.
- Голову даю на отсечение, нет лучшего учителя для первоклассников, чем такой глупец... как Прикоки... Послушай. У умника терпения гораздо меньше, чем у глупца... А что нужно учителю первоклашек? Знать азбуку и быть дьявольски терпеливым... А Прикоки, если даже школа загорится, спокойно будет вести урок, покуда головешки не станут падать на голову.
- Первый класс самый трудный...
- Ты, Фрунзэ, не думай, что если я не конспектировал, то и не знаю, что в учебниках написано...
- Бума Моисеевич, у нас вопрос!
- Прошу!
- Как быть?.. Наши школы на переднем крае... В прямом и переносном смысле... Села эвакуированы!
В зале стояло около двадцати директоров... Гирова... Гиришены, Будей... Краснашены... Богзешты... Баху... Гетлово... Германешты... Исаково... Леушены... Васиены... Инешты... Вережены... Заиканы... Коробчаны... Сухулучены... Саратены... Чеколтены... Клишова... Бравичи... Чишмя...
Выступал Захария, окончивший семь с половиной классов лицея. Он назначен директором в Оргеев. А "международное положение" Оргеева было из рук вон плохим.
- Директора школ получат в военных органах соответствующий пропуск. Безо всяких препятствий проследуют на место работы.
- Разве за десять дней успеем отремонтировать школы?
- А где достать известь и бревна?
- Кто нам поможет сделать побелку?
- Как собрать детей? Они же в эвакуации.
- Без гвоздей и оконных стекол я, например, как без рук! Пять месяцев "катюши" стреляют из школьного сада.
- Надоела мне эта музыка, сударь. Всем разжуй да в рот положи.
Фэникэ потянул меня за рукав, усадил. Пусть остальные задают вопросы.
- Помнишь слова нашего историка? Один дурак может задать столько вопросов, что тысяча мудрецов не смогут на них ответить. Правда, у меня впечатление, что Бума Моисеевич любит отвечать на вопросы гладко, как из учебника грамматики. Он учился на адвоката в ту пору, когда преподавали риторику... Теперь у него уйма должностей и поручений. Завуч средней школы... Заведующий районо, директор районного радиоузла... Переводчик райкомовских решении на молдавский язык... И еще куча дел, которые он, беспартийный, выполняет, как настоящий большевик.
Что за парень этот Фэникэ! То терзался, что дети не смогут называть его по имени-отчеству. Теперь иронизирует над почтенными людьми... Жаль мне расставаться с Фэникэ. Думаю, и ему тоже.
Вечером он неожиданно пришел ко мне. С шумом вошел во двор моего украинца, будто жандарм с поста, что пришел сделать обыск, хлопнул калиткой, потом дверьми.
- Я за тобой... Укладывай манатки. Через два часа попадешь в объятия к мамочке.
У ворот стояла бричка, запряженная парой вороных. Отличные кони: копытом землю бьют, удила грызут. Боярские кони! Царский выезд, как говаривал дед.
- Ты не дождался отца Прикоки?
- Может, ты хочешь?.. Если тебе охота бежать... следом за его подводой...
- Что ты сердишься из-за любого пустяка?
- Не люблю глупостей с продолжением.
- А откуда бричка?
- Из Пепен... Меня пригласили на бал пепенские учителя. Я спешу, поторапливайся.
Все мое имущество было на мне. От смущения перед девушкой, сидевшей в бричке, я забыл свои десаги в каса маре у хозяина. Но он был так любезен, что до самой околицы бежал следом за нами, покуда не догнал. Правда, дочка ему помогала.
Ловкач Фэникэ поцеловал дочке моего хозяина кончики пальцев, и та долго махала нам вслед платочком, словно Фэникэ был ее давним другом.
- Познакомьтесь! - предложил Фэникэ, пока я рассеянно держал в руках свою суму, боясь испачкать сиденье.
- Тамара! - прозвучал над моим ухом мелодичный голос.
Мы с Тамарой обменялись рукопожатием. И тут я разочаровался. Рука у нее оказалась холодная и потная. Господи, такая красивая девушка и с рыбьей кровью!
Тамарин отец взмахнул кнутом, бричка покатилась, подрагивая на рессорах...
- По-моему, стоит быть директором школы!
- Ты что-то спросил? - осведомился Фэникэ.
- Не так уж плохо, говорю, быть директором школы.
- Да, кто мог подумать, что у Советов так легко стать большим человеком. Ложишься спать темным мужиком... безотцовщиной, просыпаешься директором.
Из брички я выпрыгнул на краю села. Пожелал Фэникэ веселого бала. Поблагодарил возницу и повернул к большому, крытому жестью дому, стоявшему вдалеке, туда, в Ордашей, мы были эвакуированы.
Бричка скрылась в клубах пыли, за поворотом проселка. Вот мы и расстались с Фэникэ. В Пепенах бы ему, конечно, лучше жилось, чем в Алчедаре. Если верить его словам, родители хотели выдать Тамару, свою единственную дочь, свое сокровище, именно за него. Всеми правдами и неправдами добились они назначения Тамары в ту же школу. Не думаю, что это обстоятельство доставило особое удовольствие бывшему королевскому гвардейцу. Его больше пленял Тамарин патефон. Каждый вечер на квартире у нее устраивали танцы, развлекались. На другое утро Фэникэ ходил мрачный, невыспавшийся и клял себя за то, что связался с Тамарой. К тому же у нее была привычка: перед тем как лечь в постель, плакать... "чтобы казаться невинной, безгрешной, целомудренной".
Фэникэ был закаленный солдат, притворная слезливость претила ему. В такие минуты он не знал, как избавиться от Тамары.
- Прощай, Фэникэ!
Перед одним из домов стрекотал движок. Из помещения доносились выстрелы, крики "ура". Сразу вспомнилось: здесь клуб летчиков. Каждый вечер им тут читают лекции, бесплатно крутят фильмы. Если бы я хотел, запросто мог войти. Ведь бригада наша более двух недель мыла самолеты, и мы считали себя авиаперсоналом. Многие любят прихвастнуть, что служили в авиации... Покуда не спросишь, сколько у них на счету боевых вылетов.
Возле клуба летчиков повстречались мы с Мариуцей Лесничихой. Прогуливались под руку с белокурым летчиком. Сердце у меня екнуло, будто я увидел Вику. Как приятно встретить человека из родного села! Три месяца не видел никого из Кукоары, кроме родителей.
- Добрый вечер, Мариуца!
- Что? - по-русски переспросила она.
- Говорю: добрый вечер.
- Добрый вечер...
- Слушай, Мариуца, ты когда по-русски изъясняешься, куда деваешь молдавский язык?
- Иди к чертям!
- Я сперва засомневался... Теперь вижу - это ты.
- В самом деле не узнал меня сначала?
- Еще бы!
- Сильно изменилась?
- Не очень.
- Записалась я, Тоадер... на фронт пойду!..
- С этим белесым?
- Нет. С ним у нас просто... дружба.
- Ну, я тоже пошел - спешу. Еще увидимся.
- Спеши, спеши. Очень тебя ждет твоя... Троим сразу сумела вскружить голову. Письма ей пишут.
- Каким еще троим? Откуда трое, что ты мелешь?
- Что мужчины находят в этой Вике Негарэ? Задается фифочка. Теперь белокурых девушек полно во всей России... Ага!
- Что болтаешь? От кого она получает письма?
- От сына Дорофтея... с фронта.
- И еще?
- От писателя из Кагула.
- От писаря?
- Да. Теперь только из Кагула приходят послания... Сын Дорофтея погиб, извещение пришло... И медаль...
- Так ты на фронт отправляешься?
- Да, хочу мир посмотреть...
- Когда отправка?
- Жду ответа... Попросилась в отряд Митри.
- Так и говори. Одно дело - фронт, другое - партизанский отряд...
- Ну, я не такая грамотная, как ты.
- Вижу, и здесь пока не теряешься.
- Нет, это просто дружба.
- А думаешь все время о Митре?
- Никуда он от меня не увильнет... Подумаешь, скрывает, где отряд... Ничего, разыщу.
Вот она какая - Мариуца! Ни на одном языке ее не переспоришь, не собьешь с панталыку.
- А знаешь, семья Негарэ съехала из Ордашей...
