Аркадий Аверченко - Том 5. Чудеса в решете
В противоположность своим привычкам Подходцев не лежал на диване, а крупно шагал по комнате и говорил, ероша и без того растрепанные волосы:
— Собственно, в чем дело?.. Ну, сошлись, ну, познакомились, привыкли друг к другу. Не вечно же это! Во всяком случае, я могу утешиться тем, что расстались мы по причинам, не лежащим в нас самих: откуда-то глупым порывом ветра нанесло стареющую самку, бросило под ноги слабохарактерному Громову, он споткнулся, упал… Откуда-то с неба свалились добряку Клинкову на голову большие деньги… Он их не искал, но раз они сами лезут в руки, имеет ли он право отказаться от них? Ни за что! Так чего же я, собственно говоря, хочу? Ничего я не хочу!! Пусть все оставят меня в покое, и все, все!!
Шагая по комнате, он беспрестанно натыкался на уложенный чемодан, злобно толкал его ногой и, как дикий зверь, шагал из угла в угол.
— Дело ясное: нельзя основывать свою жизнь только на дружбе. Что главное в жизни? Любовь к женщине, общественное положение, карьера… Все это стояло для меня на втором плане. Ну, вот это и неправильно. А теперь я одинок, свободен, широкая жизнь лежит передо мной. Собственно, чего я ною? Друзей мне не жалко: Клинков прекрасно устроился, Громов тоже, кажется, чувствует себя недурно, пригревшись у сытного домашнего очага… Кого же мне жалко? Себя! Собственно, почему?
На улице послышался звук автомобильного гудка и пыхтение. Прошла минута, и пыхтение послышалось уже на пороге комнаты, будто автомобиль взобрался по лестнице.
Пыхтел Клинков, отчасти от быстрых прыжков по лестнице, отчасти от важности.
— Получил твою записку, — сказал он, обнимая Подходцева. — Это правда, что ты уезжаешь? Куда, голубчик?
— Ко всем чертям, — сурово сказал Подходцев. — Скажи, пожалуйста, зачем ты приехал на автомобиле? Друга своего потопить хочешь?
— Что ты?! Почему?
— Да ежели хозяин моей комнаты увидит, что гости приезжают ко мне на автомобиле, ведь он вдвое будет драть за комнату?!
— Наоборот: он откроет тебе широкий кредит, а кредит, братец ты мой, двигатель торговли и коммерции.
Подходцев саркастически усмехнулся.
— Ты уже и это знаешь?.. Автомобиль собственный?
— Да. По случаю купил. Если ты хочешь, он в любую минуту в твоем распоряжении.
— Спасибо. Когда мне понадобится почистить брюки, я одолжу его у тебя.
— Как так?!
— Возьму немного бензина. По-моему, это единственный для меня способ пользоваться твоим автомобилем.
— Какой у тебя сердитый тон, — прошептал Клинков, отворачивая в сторону опечаленное лицо. — Ты как будто не тот.
— Ах, милый мой, надо же кому-нибудь делаться не тем. Вы оба остались теми… приходится мне меняться.
— Мы теперь оба больше тебя любим, чем ты нас, — с детской улыбкой сказал Клинков. — Мы как раз недавно вспоминали тебя с Громовым и нашли, что ты круто изменился. Ты как будто даже уклоняешься от встреч с нами…
— А что же мне делать?
— Что? А мы как раз проектировали с Громовым: я оставлю дома все свои деньги, Громов всю свою жену, забираем тебя и идем в наш старый притон «Золотой Якорь»; там принимаемся уничтожать шашлыки и знаменитый салат из помидоров. Вино, для экономии, захватим, как прежде, с собой из дому и будем пить, вынимая его тайком из кармана.
— Тссс, ребята! Искусственное удобрение! Это не то. Выпивая это контрабандное вино, ты не забудешь, конечно, о том, что можешь в любую минуту потребовать дюжину французского шампанского; Громов не забудет, что дома ему этот знаменитый салат приготовили бы во сто раз лучше. К чему же эта комедия?
— Подходцев! Как тяжело все то, что ты говоришь!..
— Даром ничто не дается, — усмехнулся Подходцев.
…Судьба
Жертв искупительных просит.
Чтоб одного возвеличить, она
Тысячи слабых уносит.
Ты возвеличенный. Я — слабый. Вот меня черти и уносят.
— Пусть они будут прокляты, эти самые мои деньжонки, — заскрежетал зубами Клинков. — Я их сожгу.
— Боже тебя сохрани! На всю жизнь будешь несчастным человеком. Истратить их планомерно — другое дело. Машина эта сколько стоит?
— Автомобиль? Семь тысяч.
— Ну вот, — утешил Подходцев. — Начало-то уж и положено. А там еще пойдет и пойдет…
— Ты куда едешь?
— В этот самый… как его… ну… в Харьков я еду.
— Зачем?
— А там этого… Взялся приводить в порядок библиотеку одного богатого чудака.
— У тебя деньги есть? — заботливо спросил Клинков.
— Немного есть. Рублей 25 могу одолжить, если тебе нужно.
— Ей-Богу, ты стал такой, что мне страшно и предложить тебе.
— А ты не предлагай, — ласково засмеялся Подходцев. — Вот и не будет страшно.
— Принимаешь? — раздался в передней голос Громова. — Ты прости, голубчик, я не один. Жена, узнав, что ты уезжаешь, захотела тоже с тобой проститься.
Действительно, за спиной Громова виднелась жена, прямая, как палка, строгая, с поджатыми губами.
— Ах, вы знаете, мосье Подходцев, я хоть и мало с вами знакома, но Вася вас так любит, так много говорит о вас, что я тоже как будто вас полюбила.
— А обо мне он разве не говорил? — ревниво спросил Клинков, выдвигаясь из глубины комнаты.
— Он говорил и о вас, но вы теперь такой богатый, важный. До вас и рукой не достанешь.
— Да, — сокрушенно сказал Подходцев. — Совсем человек возмечтал о себе. Я уж тут резонился с ним, уговаривал его не делать этого.
— Чего? — удивленно спросил Громов.
— Вбил человек себе в голову, что на автомобиле ездить не шикарно. Хочет купить слона и ездить на его спине по делам. В этакой расшитой золотом палатке. Я ему говорю: «С ума ты сошел, ведь народ будет сбегаться, полиция запретит». И слушать не хочет. У меня, говорит, есть связи с губернатором: устроюсь. Хоть бы вы его пожурили, Евдокия Антоновна!..
Евдокия Антоновна поглядела на Клинкова с немым изумлением.
— Серьезно, вы хотите это сделать, господин Клинков?
— Нет, он уже уговорил меня не делать этого. Мы покончили на паре верблюдов.
— Конечно, — деликатно промямлила Евдокия Антоновна, — не мое дело вмешиваться, но верблюды… тоже… это не то, не изящно. Что может быть лучше автомобиля?..
— Я люблю красочную жизнь, — серьезно сказал Клинков. — Думаю завести у себя негритянскую прислугу. В гостиной, в уголку, леопард на цепи, в другом — фонтан из старого хереса…
— Какой вы оригинал, — удивилась Евдокия Антоновна.
— Такие оригиналы носят рубашки с длинными рукавами и живут в изоляторе, — пожал плечами Громов. — Не говори глупостей, Клинков. Ты шутишь, а Евдокия Антоновна тебе верит.
Заметно было, что ему немного неловко за жену. Подходцев пришел на помощь.
— Так вот, значит, мы и расстанемся, господа…
— Ты надолго уезжаешь?
— Месяца на три.
— Так-так.
Громов и его жена сидели на стульях рядом, у стены, как бедные родственники, явившиеся с визитом.
Клинков приткнулся в напряженной позе на диване, мрачно поглядывая на Подходцева, а Подходцев по-прежнему шагал из угла в угол.
Наступило тягостное молчание. Оно продолжалось минуты две, а казалось, как месяц.
— Что это мы, — неловко рассмеялся Клинков. — Будто на похоронах. Будем же разговаривать. Ну, что вы, Евдокия Антоновна, устроились с квартирой?
— Да, ничего себе. Папа нам нанял.
— Кланяйтесь от меня вашему батюшке, — нашелся Клинков.
— Спасибо. Он будет очень рад. Хотите, завтра к ним отправимся; мы с мужем собираемся.
— Завтра? Гм… Да я завтра занят. У меня один человек будет.
— Жалко. А то бы поехали.
— Да, жалко.
— Ты, Подходцев, напишешь мне? — спросил Громов, поглядывая на Подходцева робкими, молящими глазами.
— Обязательно. А как же?
Помолчали. Клинков сосредоточенно сосал папироску.
— А ты мой адрес знаешь?
— Нет, — рассеянно отвечал Подходцев.
— Так как же ты напишешь, если не знаешь адреса?
— Я марку наклею, — сказал Подходцев, упорно глядя в стену невидящими глазами.
— Что с тобой, братец?! Очнись.
— Да этого… Мне уже на вокзал ехать надо…
У всех вырвался вздох облегчения. Супруги Громовы задвигали стульями, сразу сделалось шумно.
— Я тебя подвезу на автомобиле, — сказал Клинков, обнимая Подходцева.
— Нет, зачем же? Мы тут простимся.
— Нет-нет! Мы все вас поедем провожать, — сказала жена Громова, любезно щуря бесцветные глаза под рыжими бровями. — Нам так жалко, что вы уезжаете. Оставались бы, право, а? Иногда приходили бы к нам обедать, повеселились бы, поговорили…
— Нет, знаете, — повторил Подходцев с непроницаемым выражением лица. — Мне нужно. Я уж поеду.
Клинков схватил мощной рукой чемодан Подходцева и потащил его к выходу. Все двинулись за ним.
