Захар Прилепин - Санькя
Безлетов просил позвонить. А куда звонить? У него, вроде, сотовый был. На сотовый позвонить? А откуда?
Саша пришел к матери на работу, в ее захудалую санчасть, где она трудилась медсестрой. Поднялся мимо регистратуры на второй этаж, к ее маленькому кабинетику, терпко пахнущему лекарствами.
Мама подняла быстрый взгляд, едва он вошел, и сразу же посмотрела Саше за плечо - словно там кто-то должен был стоять. Тот, кто его привел, - со строгими глазами, взрослый, подтянутый человек. Иногда Саше казалось, что мама очень хочет, чтоб его вразумили. Часто отца вспоминала, не договаривая, конечно, что бы сделал отец с Сашей, окажись он рядом. "Вот бы отец был жив…" - скажет так и посмотрит на Сашу грустно.
Саша ничего не отвечал, уходил раздраженный.
Ничего бы отец не сделал. Он устал и умер. Мог бы и дальше жить, усталый. Предпочел умереть.
- Ну, что ж ты так мучаешь меня, сынок? - начала мать сразу на высокой, слезной ноте.
- Все, все, все, давай сразу прекратим это… - скривился Саша, глядя на маму, она выглядела устало, как всякая русская женщина, прожившая полвека.
- Ну, конечно, что мать может сказать…
- Мам, ну перестань. Чаем напоишь меня?
- Ты где был-то? - спросила мать, ставя ржавый чайничек.
- В Москву ездил.
- Чего тебе там, в Москве? Ждет там тебя кто как будто.
- Меня только ты ждешь, - Саша улыбался и говорил это словно в шутку, но знал при этом, что матери приятно и радостно, что он хоть помнит о ее любви.
- Ну, чего тебя тогда носит по свету?
- Носит чего-то…
- Ты нетерпеливый очень, Саша.
- Не нравится терпеть.
- Я вот, знаешь, еще когда ты был совсем маленький, заметила. Ты расплачешься ночью, и если я очень хочу, чтоб ты заснул, ты никогда не засыпал. Таращился во все глаза. А как решу, что буду сидеть сколько надо, ты как-то неприметно тогда убаюкивался, - мама поставила перед ним чай. - И спал крепко.
- Зачем ты мне это говоришь? - спросил Саша, меланхолично размешивая сахар.
- Не торопись, сынок, я тебе хочу сказать.
- Я не тороплюсь.
- Если ты прав, все так и будет, как хочешь. Не торопись.
- Хорошо, мама. Как у тебя дела?
- Какие у меня дела, кроме тебя… Так и поговорили.
Позвонил Безлетову. "Саш, перезвони через минуту, если не затруднит". "Не затруднит", - подумал раздраженно. Отчего-то расхотелось перезванивать. А чего делать: домой идти? Озвереешь там… Перезвонил.
- Кому звонишь? - спросила мама, когда он номер набирал.
- Безлетову…
- Может, он тебя пристроит куда? - сразу за свое принялась мать. - На работу? А, сынок? Он вроде в институте работал…
- Вот-вот, об этом и поговорим, - отшутился Саша, хотя в иной момент огрызнулся бы. Мать, завидев любого приличного, с ее точки зрения, человека, немедленно хотела Сашу куда-нибудь пристроить.
На прощанье она сунула Саше пятьсотрублевку, извлеченную из тощего кошелька. Кажется, там еще одна такая же была, и все.
"Какой жалкий кошелек, - думал Саша, " в цветах каких-то красных, с брюхом обвислым… Обиженный какой-то… Тьфу, как противно мне…"
Безлетов больше не преподавал в университете. Он работал в администрации. "Советник губернатора" - так было написано на визитке, которую Безлетов подал Саше.
Они сидели в кафе, в центре города, за деревянным столом, крашенным лаком.
- Есть будешь? - спросил Безлетов.
- У меня денег нет, - Саша не имел никакого желания тратить подаренную матерью пятисотку, но и отказываться от обеда тоже не хотелось. "Пусть покормит меня", - решил Саша вполне цинично. Есть очень хотелось. Саша грыз зубочистку и одновременно курил. Так и сидел, с зубочисткой и сигаретой в зубах одновременно.
- Что будешь? - спросил Безлетов.
- А вы будете обедать? Вот закажите мне, что и себе. Чтоб я не мучился с выбором.
Безлетов сделал заказ, вполне пристойный - с первым, мясом и десертом. Саша немного воспрял духом и каждый раз внимательно смотрел на появляющуюся с подносом официантку - не к ним ли она спешит.
- Сейчас я тебя познакомлю с одним человеком, - сказал Безлетов. - Мы с ним работаем вместе. Он иных взглядов, чем я. Часто спорим с ним. Но я очень хочу, чтоб вы пообщались. Мне кажется, он какие-то важные вещи понял…
- Которые я еще не понял, - улыбаясь, сказал Саша: им несли супчик. Над супчиком вился дымок.
Безлетов улыбнулся в ответ.
"Что же я так проголодался, даже нехорошо… - думал Саша, активно потребляя суп. - Замерз просто", - оправдал он себя.
- Ну что, Саша, как дела? - поинтересовался Безлетов. Он держал в руке ложку с супом, который так и не начал есть, что-то колдуя с салфетками. "Вот хотел судью убить, но не получилось", - мысленно ответил Саша бодрым голосом, глядя на оливку в ложке Безлетова. Но ничего вообще не сказал, только скорчил неопределенную гримасу.
- Где ваш человек-то? - спросил Саша.
- Придет скоро. Работы много.
- Он тоже советчик? Чем занимаетесь?
На этот раз гримасой ответил Безлетов, угадавший почти не таимую иронию в вопросе Саши, - гримаса Безлетова означала, что говорить несерьезно на эту тему ему не хочется, впрочем, и серьезно тоже. К тому же долго объяснять.
- Саша, знаете… По большому счету, ваша судьба не должна меня трогать. Вы - посторонний мне человек. Но… Как бы пошлости не сказать… Память о вашем отце… И сами вы мне симпатичны, потому что… кажитесь живым…
Саша понимающе кивал - а вернее, достаточно небрежно изображал эти понимающие кивки: "Да, да, я слушаю вас внимательно, да, да, это все верно, мы оба любили папу, и я действительно кажусь живым…" Безлетов приметил некую вялую неискренность и неприязненно сморщился.
- Саша, вы никогда не замечали, что действия "союзников" представляют весьма странную смесь мужества и шутовства? - сменил он вдруг тональность.
- Мало того, ваше мужество - это мужество шута, который поначалу честно думает, что его не накажут, а потом удивляется, что наказали, и продолжает шутовство уже из мазохизма.
- В точку, - сказал Саша. - Я именно так и думал. Он доел суп и теперь выглядывал официантку со свининой.
- Вот ты опять ерничаешь. Тебе это не к лицу, ты не думаешь?
- А что это вы ко мне все время то на "вы", то на "ты"? - спросил Саша. Безлетов секунду смотрел на Сашу внимательно, напряженно думая о чем-то.
Саша, улыбаясь, разглядывал Безлетова.
- Да какая разница, - ответил Безлетов, тряхнув головой. - Ты мне скажи, пожалуйста, что вы хотите? Я тут… получил доступ ко всем вашим документам, партийным манифестам, программе вашей, листовкам. Изучил все это внимательно. Много пафосной брани, всхлипов, истерик, слов много. Но я одного не пойму: чего надо-то вам? Ну, вот вы умеете мужественно ерничать, получать по лбу и опять подставлять лоб - а дальше? Хотите установить порядок? А в чем он выражается?
- "Порядок", "русский порядок", - с кривой улыбкой повторил Саша. - Опять вы нас с кем-то путаете.
- Так вы не хотите порядка?
- Вот ведь как: хотим мы порядка - вас это раздражает. Не хотим порядка - опять раздражает.
- Да потому что ни у вашего порядка, ни у вашего беспорядка нет никаких примет, черт возьми! Ни одной! Основываясь на чем вы будете строить будущее? На детских стихах Костенко? Или на его безумной философии кочевника евразийских пространств?
- Основываясь на чувстве справедливости и чувстве собственного достоинства, - устало ответил Саша. - Если бы у меня был сын, я бы его растил именно так.
- Страна - не сын, Саша! - Безлетов сказал это негромко, без патетики, потому что вспомнил о супе, и было бы пошло артистически восклицать и затем нести ложку ко рту.
- В этой стране революции требует все, - сказал Саша, наблюдая, как Безлетов ест суп. - У вас же хороший вкус, Алексей, как вы смиряетесь со всем этим кошмаром вокруг? Любой мыслящий человек - на заводе он работает или на земле, в белом ли халате или в военной форме - понимает это. Закройте глаза, прочтите десять раз "Отче наш" - потом включите теле, и вы поймете, что там одни бесы.
- Какие бесы, Саша! Какие бесы! Если и есть там кто - так безвредные дураки. И нет никакого кошмара, вы просто не знаете толком ничего, начитались вашей мутной прессы…
- Ну вот, вы уже смирились. - Саша смотрел на Безлетова и думал о мясе, хотелось мяса.
Безлетов пожал плечами - это означало: какой бред, Боже мой!
- Вы так ругаете меня, - продолжил Саша, - как будто это мы все затеяли, горстка пацанвы. И мы сейчас сдвинем земную ось, мы повергнем Россию в кровавый хаос, и все обвалится. Я даже начинаю гордиться нами… А мы ведь - случайность, Алексей. Нас случайными сквозняками согнало.
Революция приходит не сверху и не снизу - она наступает, когда истончаются все истины…
- Я это где-то слышал…
- Я тоже.
- Только истины истончаются в вас самих! - Безлетов нацелился ложкой в Сашу. - Этот момент ты упустил. Они не вне вас истончились, а внутри вас. Внутри тебя, Саша! Вы не знаете, что все неминуемое заставляет людей меняться, вы еще не пришли к этому пониманию. Знаешь, почему ты, почему все вы так жаждете подмять всех вокруг себя? Вы не знаете, куда себя деть, что делать с собой. По сути, каждый из вас разрешает собственные психологические травмы…
