Александр Ржешевский - Тайна расстрелянного генерала
Болдин и Голубев догадывались, что маршала ждал на секретном взлетном поле новейший самолет-истребитель, который мог поспорить в скорости и вооружении с любым "мессершмиттом". Такие самолеты уже начали поступать в армию, но были загублены в первые часы прицельных немецких бомбежек.
Маршал не очень рисковал. Но генералы долгое время не могли поверить, что прибывшая из Москвы фигура оказалась пустышкой. Никаких армейских резервов, боеприпасов и даже соображений за ним не числилось.
Потоптавшись перед палаткой, он вскинул на Болдина чистый, не замутненный беспокойством взгляд и попросил незатейливо:
— Сделайте что-нибудь, голубчик!
Потом повернулся к Голубеву:
— И вы… сделайте что-нибудь!
С тем и отбыл, оставив армейскую верхушку в недоумении: а зачем приезжал?
— Странный визит, — кивнул вослед Голубев.
Неожиданно в расположении армейского КП появились солдаты. Оба генерала обалдело смотрели, как бойцы с полной выкладкой движутся беспорядочно и в то же время осмотрительно, точно ступают на чужой территории, готовые к бою. Тем не менее в их действиях чувствовалась организованность. Обмундирование не висело на них лохмотьями, как на беглецах, оружие — наизготовку.
— Какая часть? — рявкнул Болдин.
Бойцы, увидев генералов, оробели. Назвали часть.
— Кто командир полка? — спросил Голубев.
— Майор Щепинов, — вразнобой отозвались бойцы.
— А он жив? Это, надо понимать, головная походная застава?
— Так точно.
Командира полка Голубев знал. Можно сказать, спас недавно. Его сестра была подружкой жены Якира. За это Щепинов поплатился званием: из полковника и командира дивизии стал майором. Могло быть хуже, если бы не вмешательство командарма.
— Разрешите продолжать движение?
— Фамилия? — рявкнул Болдин, вглядываясь в запыленное черное лицо бойца.
— Латов Иван…
— Продолжайте, — кивнул Голубев. — А где же Щепинов?
— Сейчас появится, товарищ генерал.
Появился майор. Похудевший, но собранный, гладко выбритый.
— Отступаете? — недоверчиво осведомился Болдин.
— Никак нет, — четко отрапортовал майор. — Имею приказ сосредоточиться на рубеже Кузница — Сокулка для отражения наступающего противника.
— Чей приказ?
— Командующего шестым механизированным корпусом.
— Смотри-ка! — удивился Болдин. — У Михаила Георгиевича больше войск, чем у нас.
— Думаю, Михаил Георгиевич сумеет ими распорядиться, — произнес Голубев. — Это же ваша директива.
— Желаю успеха, майор, — успокоенно произнес Болдин.
Прежде чем Щепинов повернулся, Голубев шагнул к нему:
— Петр Алексеевич! Что бы ни случилось, никогда во мне не сомневайся. — Он сомкнул свои могучие руки за спиной майора. — Только бы ты был жив…
— И ты будь!
40
Комкор Михаил Георгиевич Хацкилевич знал обстановку лучше, чем вышестоящие начальники. По прибытии в корпус он приказал залить имевшееся горючее только в новые танки. Уничтожил документы, которые могли попасть врагу после его гибели. Теперь надо было думать так. Одна из бумаг привлекла внимание, и прежде чем сжечь ее, Михаил Георгиевич бегло прочитал. Это был план отражения агрессии, разосланный под грифом "секретно" еще до войны.
Переход границы танковыми группами
1. Танковые дивизии особыми ударными группами, состоящими из стрелков и саперов (силой до взвода), снимают сторожевые и наблюдательные посты вблизи границы и создают проходы в заграждениях из колючей проволоки. Для этого нужно их незаметно ночью подвести к границе и держать скрытыми до определенного времени. Эти ударные группы затем немедленно продвигаются дальше и устанавливают, где обороняется противник. Они овладевают мостами и теснинами, имеющими большое значение для дальнейшего наступления, и тем самым выполняют также разведывательные задачи.
2. За этими ударными группами следует волна разведчиков и рекогносцировщиков всех родов войск, которые собирают дальнейшие данные для наступления.
3. Затем выступают стрелковые и пехотные подразделения и с ними разведвзводы танков, собирающие сведения для следующих за ними танковых полков.
4. Только когда будут определены неприятельские позиции, в особенности расположение дотов, заграждений и минных полей, и ударные группы всех родов войск начнут их уничтожение — для прорыва неприятельских линий обороны выступают танки, обгоняя передовые позиции своих войск.
5. Когда выступят танки и пробьют первую брешь в обороне противника, за ними следуют мотоциклисты (20-я танковая дивизия), а также стрелковые батальоны на предназначенных для этого бронированных автомобилях (7-я танковая дивизия), усиленные саперами и сопровождающей артиллерией.
6. Переход границы должны поддерживать сильные артиллерийские части и полк по созданию искусственного тумана. Противотанковая артиллерия передвигается также вперед для поддержки наступления танковых полков. Поддерживающая артиллерия держит наготове передки для того, чтобы возможно быстрее продвинуться дальше.
Перед началом и во время наступления артиллерия производит не огневые нападения, а прицельный корректируемый огонь по выявленным неприятельским целям (ослепление наблюдательных пунктов).
7. При переходе границы следует рассчитывать на встречу с неприятельскими танками. Поэтому необходимо держать наготове противотанковую артиллерию. Отдельно действующие подразделения следует в достаточной степени обеспечить орудиями ПТО…
…После захвата наблюдательных пунктов и предполагаемых позиций противника на линии высот Мергуграужкяй — Пелуынартис дать сигнал белыми ракетами.
Командующий (подпись).
Хацкилевич поднес спичку к бумаге и проследил, чтобы все листы приказа, не имевшего ничего общего с действительностью, сгорели дотла.
* * *Ближний танк приткнулся к березе, содрав кору. Но с корнем не вывернул. Под тяжестью многотонной машины березка удержалась. "Гибкость помогла, — подумал Михаил Георгиевич и тут же прогнал шевельнувшуюся сентиментальную мысль. — При чем тут березка? Нам не гибкости, а ума не хватает. Терпимость наша — жуткая".
Генерал тронул ладонью раскаленный солнцем металл. Не требовалось опыта, чтобы понять, какая внутри духотища. Спереди на литой броне — молнии царапин и ссадин от немецких снарядов и пуль. Германские машины оказались жидковаты против наших "тридцатьчетверок". "Какие танки! Но маловато их. А старые машины не смогли сдержать немецкий танковый клин. Вот ведь — все века воюют клином. И никто не может приспособиться. Сколько воображали французы — а как побежали, спасаясь от клиньев. Мы-то думали, немец завязнет в Нормандии. А он прошел ее в три дня. Надо подумать! Поставить "тридцатьчетверки"… Так… Последнее горючее, последние снаряды…"
Он ожидал, что встретит на привале хмурые лица и будет читать в глазах упреки, с какими он сам примчался в штаб армии: мол, обманули. Но услыхал взрывы хохота. Еще шаг — и в просвете между литыми башнями стали видны бойцы, разлегшиеся на примятой траве. "К закату солнца немногие уцелеют, подумал генерал. — Странно устроен мир. Грохот сегодняшнего сражения не успеет долететь до солнца, когда война кончится. Но уже без нас".
* * *Корпус встретил колонну немецких танков раньше, чем те ожидали. Бронированные "панцеры", обкатавшие без особых помех землю Франции, теперь так же уверенно, сверкая полированными траками, поднимали российскую пыль.
Русские танки перехватили колонну в узком, неудобном для нее месте и заманили на болота. В первом ряду нападавшие выставили старенькие "Т-26", горевшие от бронебойных снарядов, как свечки. Прежде чем отступить, они сделали несколько выстрелов. Питомцы Гудериана, предвкушая легкую добычу, кинулись на них, не разбирая пути. Но скоро тяжелые немецкие машины на узких траках стали вязнуть в трясине. И тут выскочили замаскированные "тридцатьчетверки". Широкие гусеницы позволяли им быстро перемещаться по зыбкой почве. Там, где германские "панцеры" не могли развернуться, русские танки мчались легко и быстро. Больше десятка крестоносных машин разом запылали. Оставшиеся на твердом грунте открыли ураганный огонь, но русские танки были словно заговоренные. Они продолжали метаться в задымленном пространстве. Их орудийные залпы, нечастые, но точные, наносили немцам существенный урон, в то время как сами они оставались неуязвимы. Немецкие наводчики с ужасом обнаружили, что снаряды соскальзывают с литых краснозвездных башен, не причиняя им вреда, в то время как любое попадание в клепаную будку "панцера" сулило скорую или мгновенную гибель.
Находившиеся в задних рядах машины начали в панике разворачиваться и удирать, передние, принявшие на себя удар, готовы были последовать за ними. И вдруг что-то произошло. Орудийные стволы русских замолкли.
