Алексей Писемский - Мещане
- Пожалуй!.. - согласился Бегушев, бывший, как мы видели, в этот вечер в давно уже небывалом у него веселом настроении и даже не на шутку подумавший, что было бы очень забавно прокатиться по Европе с смешной кузиной и поближе посмотреть спиритов. Он этого нового шарлатанства человечества не знал еще в подробностях.
- Не верь, ma chere, не поедет!.. Он в Париже даже скучал, а поедет он с тобой!.. - неосторожно проговорился генерал: он по опыту знал, каково было путешествовать с его супругой.
- С тобой он скучал, а со мной не будет! Не правда ли? - спросила Татьяна Васильевна Бегушева.
- Конечно, - подтвердил тот и потом вдруг встал: ему уж надоело дурачиться.
- До свиданья! - сказал он.
- Куда же вы? - спросила Татьяна Васильевна почти с испугом.
- Спать хочу!
- При таком интересном разговоре... спать идти, - возразила обиженным голосом Татьяна Васильевна.
- Разговор очень интересен, но спать все-таки надо.
- А если вы такой любитель сна, то я вас не возьму с собой в Европу!
- Очень жаль! - сказал Бегушев и перешел на самое отдаленное кресло.
Генерал в душе благодарил бога, что разговор между Бегушевым и его супругой кончился, не приняв чересчур острого характера.
Бегушев, улегшись на кресло, притворился, что заснул, а Татьяна Васильевна начала читать духовный журнал, чем она постоянно утешала себя, встречая в людях или неблагодарность, или непонимание.
Поутру генерал, отличным образом проспавши всю ночь и видя, что Татьяна Васильевна, измученная чтением, наконец, заснула, пошел пить кофе и даже разбудил для этого Бегушева.
Тот пошел с ним.
- Вы до Москвы только едете? - спросил Бегушев генерала, когда они уселись за стол.
- Нет, до Троицы, - жена там говеть будет.
- И вы будете говеть?
- Буду, конечно!
Все это генерал говорил очень невеселым голосом.
В московском вокзале Татьяну Васильевну встретили: грязный монах с трясущейся головой, к которому она подошла к благословению и потом поцеловала его руку, квартальный надзиратель, почтительно приложивший руку к фуражке, и толстый мужик - вероятно деревенский староста; все они сообща ее и генерала усадили в карету. С кузеном своим Татьяна Васильевна даже не простилась - до того она рассердилась на него за быстро прерванный им накануне разговор.
Глава X
Вскоре по возвращении Бегушева в Москву у него в доме, сверх графа Хвостикова, появилась еще новая жилица. В самый первый день, как он приехал и едва только успел немного отдохнуть с дороги, к нему вошел Прокофий и с глупо-глубокомысленным видом проговорил:
- Ваша сестрица Аделаида Ивановна здесь!
- Ты почему знаешь?
- Они с месяц еще тому назад заезжали и приказывали, чтобы когда вы приедете, прислать им сказать.
- Где ж она живет? - спросил Бегушев.
- Да тут... так... в каких-то комнатках, у дьячка.
- У какого дьячка?
- Как этот приход, не помню... недалеко от нас!.. Зеленая этакая церковь... - бестолково объяснил Прокофий.
- Но зачем сестра приехала сюда?
Прокофий придал еще более глубокомысленное выражение своему лицу.
- Надо быть, для свиданья с вами, и там тоже... Мало ли что они говорили, разве их разберешь!
- Поздравляю!.. Слов человеческих начинаешь уж не понимать!.. - сказал Бегушев. - Поди, позови ко мне Минодору, она толковей тебя расскажет.
Прокофий, по обыкновению, обиделся.
- Что ж толковей!.. Разве женщина может быть супротив мужчины, проговорил он недовольным тоном.
- Позови, - повторил свое приказание Бегушев.
Прокофий нехотя пошел.
- Поди, барин тебя зовет, - сказал он жене, и когда та пошла, произнес ей насмешливо вслед: - Докладчицу какую нашел себе, ишь ты!
Минодора объяснила Бегушеву, что Аделаида Ивановна приехала в Москву по делам своим.
- Я недавно у них была, - рассказывала она, - и Аделаида Ивановна сами мне говорили, что они в хозяйстве своем очень расстроились: запашку, какая у них была, - мужики не слушаются, не запахивают; дом тоже очень ветх... боятся, чтобы пол или потолок не провалился.
- Отчего она в мою усадьбу не переедет... там все новое.
- Церемонятся!.. Не желают вас стеснить... Окромя того, - это уж их Маремьяша по секрету мне сказала, - что Аделаида Ивановна приехала сюда долги собирать: им очень многие должны!
- Ох, уж мне эти долги ей! - произнес с досадой Бегушев и застучал ногой.
- И, здесь живя, очень нуждаются, - заключила Минодора.
Бегушев продолжал стучать ногою.
- Так как ты знаешь, где сестра живет, то после обеда вели заложить карету и поезжай за ней.
- Слушаю-с! - сказала Минодора и ушла.
Аделаида Ивановна - родная сестра Бегушева - была лет на десять старше его. Он ее очень любил, но в то же время она выводила его иногда совершенно из терпения: из очень значительного родительского наследства Бегушев отделил Аделаиде Ивановне втрое более, чем ей следовало, и впоследствии благодарил бога, что не отдал ей половины, как он думал вначале, - Аделаиде Ивановне нисколько бы это не послужило в пользу! По всему существу своему Аделаида Ивановна была кротчайшее и добрейшее существо в мире: хорошо для своего времени образованная, чувствительная, сентиментальная, превосходная музыкантша - и не по ученью, а по природному дарованию, - она очень также любила поля, луга, цветы, ручейки и всех почти животных. Замуж Аделаида Ивановна не пошла, хоть и были у ней женихи, не потому, чтобы она ненавидела мужчин, - о, нет! - она многих из чих уважала, с большим удовольствием и не без некоторого кокетства беседовала с ними, но в то же время как-то побаивалась, а еще более того стыдилась их. Главною же страстью Аделаиды Ивановны было ее стремление к знакомству и даже к дружбе хоть и с захудалыми, но все-таки аристократическими семействами. Это более всего бесило Бегушева. "Какой ты интерес видишь в этой затхлой среде?" - восклицал он, когда она начинала бесконечно длинное повествование о ком-нибудь из своих друзей.
При таком восклицании брата Аделаида Ивановна вспыхивала, конфузилась очень... "Il etait hors de lui dans се moment"*, - говорила она потом по секрету некоторым своим подругам. Собственно для этих знакомых Аделаида Ивановна жила по зимам в Москве, сама их посещала, они ее посещали, уверяли в уважении и любви и вместе с тем занимали у ней деньги. Аделаида Ивановна с наслаждением отсыпала им все, сколько у нее было, и в прежнее время некоторые из этих знакомых возвращали ей вполне всю сумму, а другие аккуратно платили проценты, причем Аделаида Ивановна отнекивалась, зажимала себе уши, и ее почти силою надо было заставить взять деньги. Но с отменою крепостного права, этого единственного источника благосостояния для многих дворян, она не стала получать от своих высокоблагородных знакомых ни капиталов, ни процентов, а между тем в этих розданных ею деньгах заключалось почти все ее состояние, так что Аделаида Ивановна вынужденною нашлась на безукоризненно правильном французском языке и в самых мягких выражениях напомнить своим должникам об уплате ей хотя частички; но ни от кого из них она и ответа даже не получила. Брату Аделаида Ивановна долго не объясняла своего положения, наконец, решилась и написала ему все откровенно. Бегушев, заранее это предчувствовавший, выслал ей денег, присовокупив к тому, что если и впредь она будет нуждаться, так не стеснялась бы и относилась к нему; но Аделаида Ивановна редко его обременяла и перебивалась кое-как!.. Из слов Минодоры Бегушев понял, что у сестры очень тонко, и ему пришло в голову взять к себе Аделаиду Ивановну и поселить ее в своем московском доме до конца дней. Графа Хвостикова он тоже решился держать до конца дней.
______________
* Он был вне себя в этот момент (франц.).
Часов в восемь Минодора привезла в карете Аделаиду Ивановку, которая после езды на тряских извозчичьих пролетках с удовольствием проехалась в покойном экипаже. Минодора, выскочив первая, почтительно высадила ее из кареты Аделаида Ивановна хоть и совершенно уже была старушка, но еще довольно свежая, благообразная, несколько похожая на брата, - росту небольшого, кругленькая, с белыми пухленькими ручками, которые все унизаны были на пальцах кольцами, носимыми по разным дорогим для нее воспоминаниям: одно кольцо было покойной матери, другое тетки, третье подруги, четвертое с раки Митрофания. Одета Аделаида Ивановна была несколько по-старинному, но чопорно и со вкусом. Минодора хотела было вести ее под руку на лестницу.
- Нет, нет, голубушка, не трудись! - сказала кротким голосом Аделаида Ивановна.
То, что она становится стара и слаба, Аделаида Ивановна тщательно скрывала от всех, не желая никому быть в тягость.
Встреченная Бегушевым в гостиной, она бросилась ему на шею и начала целовать его.
- Брат и друг, как я счастлива, что вижу тебя! - повторяла она неоднократно.
Бегушев поспешил ее усадить в покойное кресло.
- Ну что, здоров ли ты? - говорила старушка, ласково-ласково смотря на него.
