Александр Ржешевский - Тайна расстрелянного генерала
Голубев вздохнул, он ничуть не оробел от начальственного окрика.
- Это справедливо. Но с чем воевать? Потом, вся наша авиация и зенитная артиллерия разбиты. Боеприпасов мало. На исходе горючее для танков. Шестая кавдивизия сперва погнала немцев, а потом была расстреляна самолетами. У нас же воздушного прикрытия нет. Как защищаться от самолета? Клинком его не перешибешь. Вот они и шагают...
- Думаю, долго так идти не будут. Болдин у тебя?
- Тут...
- Дай-ка его.
Голубев протянул трубку Болдину.
- Говорит Павлов. Ознакомился с обстановкой?
- Ознакомился. Положение 10-й армии очень тяжелое.
- Слушай приказ. Вам надлежит организовать ударную группу в составе корпуса генерала Хацкилевича, 36-й кавалерийской дивизии, частей Мостовенко. И контратаковать наступающего противника в направлении Белосток - южнее Гродно. С задачей уничтожить вражеские части на левом берегу Немана и не допустить выхода немцев в районе Волковыска. После этого вся группа перейдет в подчинение генерала Кузнецова. Это ваша ближайшая задача, и за ее решение отвечаешь лично ты. Голубеву передай, чтобы он занял Осовец, Бобр, Визну, Сокулку, Бельск. И далее шел на Клещело. Все это осуществить за сегодняшнюю ночь, причем организованно и быстрыми темпами.
- Как же Голубев выполнит ваше приказание? - закричал Болдин. - Когда его соединения понесли потери и с трудом сдерживают натиск врага? Все части втянуты в ожесточенные бои! Снимать их - значит ослаблять оборону! И я не могу...
Какое-то время Павлов не отвечал. Потом жестко произнес:
- У меня все. Приступайте к выполнению задачи.
38
Командующему 10-й армией,
в копии - командующему 3-й.
В связи с наступлением ударной группы Болдина на Гродно вам надлежит удерживать рубеж Забеля - Осовец - Визна - Капицы - р. Нарев до линии Сураж - Бельск - Гайновка. 6-й кавдивизии 24.06 сосредоточиться в районе М. Свислочи в готовности 25.06 вести решительное наступление в направлении на Кружаны.
Павлов,
Фоминых,
Климовских.
* * *
Вместо облаков на западе по чистому небу плыли дымы. Начиная с утра стали слышны разрывы. Беженцы, спавшие вдоль дороги, зашевелились, стали подниматься, как бы собираясь жить заново, без обстрелов с воздуха, взрывов и смертей. Дети, забыв про вчерашний ужас, затеяли игру. Для этого им хватило мокрых цветов, старых тряпок и местечка между тележными колесами.
Вторые сутки Надежда добиралась до Синева, надеясь отыскать тетку и вместе пробиваться на восток. Расстояние, которое она промчалась в машине за несколько часов, превратилось на обратном пути в безмерное пространство, наполненное жарой, холодом, пылью и жаждой. Ее ум и душа не справлялись с тем, что произошло. Но она смирилась с происходящим. Сгоревшие дома, разбомбленные поезда и станции, кровь, стоны, убитые воспринимались как составная часть новой, непонятной жизни. Надежда шла высоко подняв голову и оглядываясь, точно в запоминании увиденного заключался какой-то смысл.
Несколько раз их обстреливали, и она бросалась вместе со всеми прочь с дороги. Потом заметила: на самой дороге меньше взрывов и пуль. Немцы, видно, берегли ее для своих наступающих войск и стреляли больше по сторонам, как раз туда, где скапливались люди. Она перестала убегать вместе со всеми и ложилась прямо у дороги. Потом так же стали поступать другие.
Ей было страшно. И вместе с тем она не могла не думать, как невыносимо, наверное, положение самого Дмитрия Григорьевича, которого она так и не нашла. Штаб фронта в это время перебазировался восточнее Минска в Могилев. А Надежда представляла, что Дмитрий Григорьевич сражается в огне и дыму, как боец, далеко на западе и никак не может задержать наступление вражеских войск. От этого его страдания становятся неизмеримо больше, чем у них, обыкновенных, беспомощных людей. Здесь, среди беженцев, каждый отвечал за себя. А Дмитрий Григорьевич владел судьбами десятков и сотен тысяч. Такая тяжесть не каждому под силу. Редкий человек способен выдюжить. Но ее интересовал не вершитель судеб, а живой, конкретный человек, которого теперь, с появлением или, лучше сказать, с зарождением ребенка никто бы не смог заменить в ее жизни. Она боялась за него, что убьют или ранят тяжело. Или пропадет без вести.
Утром канонада ощущалась явственнее. Страх накатывал на людей волнами. Иногда им казалось, что они идут вот так, в панике, не два дня, а долгие годы.
Синево открылось на бугре - милое, привычное, тихое. Толпа беженцев повернула вдоль большой дороги, не задев маленькой веселой деревушки. Надежда осталась в одиночестве с трепетом и робостью. Ступила на знакомую тропинку. Вот и улица горбатится, где с гармонями ходили когда-то толпы парней и девушек. Сейчас она была пустынна. На старом месте в пыли купались куры, а меченная чернилами коза натягивала веревку и старалась дотянуться до маленькой березки.
Привычный деревенский вид немного успокоил Надежду. Однако беды подстерегали и тут. На двери теткиного дома висел замок. Кухонное окно, которое можно было открыть с помощью любой щепки, оказалось заколочено.
Соседка Степанида сидела на крыльце, на теплых ступенях. Еще недавно крепкая, властная, она словно увяла в одночасье, выглядела старой и немощной. Седой клок волос выбился из-под платка и трепался на ветру. Надежда остановилась перед ней, еще не надеясь, что будет узнана.
- Что же ты пришла? - грустно качая головой, спросила Степанида.
Надежда ничего не могла с собой поделать - улыбнулась по извечной русской привычке так встречать непосильную тяжесть.
- Тебя проведать, бабушка. - Небрежно убрала прядь с лица и спросила весело: - Как вы тут?
Степанида поднялась, скорбно глянув:
- Пойдем накормлю. Окромя пустой картошки, ничего нету.
Медленно ступая, вошла в дом. На выскобленный стол поставила миску с подрумяненной в печи, еще теплой картошкой. Рассказала, как забрали на фронт Василька. Единственный сын ее был сердечником. Военком уже было отставку ему дал. А Василек сам настоял, и Степанида ничего не смогла сделать.
Узнала Надежда про тетку. Та вместе с другими женщинами и малыми детьми подалась в Минск на второй день войны. Сказала Степанида и про молодых девок. Те тоже немцев боятся. И от дома отрываться не хотят. Все письмишко или еще какую весточку получить надеются от женихов. Ихних ухажеров-то подчистую забрали. Кто-то вернется?..
- У Шуры Козловой свадьба была. Такой стол закатили... Песни, пляски. Вечером свадьба, а утром война. Так Шурка с мужем и не пожила.
- А... Иван? - решилась Надежда. У нее дух захватило от мысли, что можно еще увидеть Ивана. Ведь не призывник. Уже Финскую отломал. Могли оставить по первости.
Лицо ее загорелось. Подумала, что соседка посмеется или упрекнет. Но мудрости старой Степаниде было не занимать. Виду не подала. Только спросила:
- Латов, что ли? - И не дожидаясь ответа, продолжила: - Он же, сама знаешь, везде хочет поспеть. И Ущекова Семена за собой потащил. В первый же день на фронт подались. Мать Семена говорит про Ивана: встренула бы убила!
- Есть кому нас убивать, - печально сказала Надежда. - Самим бы... своих... не надо бы...
39
Командарму-10 тов. Голубеву,
заместителю командующего фронтом тов. Болдину,
командарму-3 тов. Кузнецову.
С утра 24 июня вам надлежит:
1. Ударной группой в составе 6-го и 11-го мехкорпусов, 36-й кавдивизии под командованием тов. Болдина продолжить решительное наступление в общем направлении на Гродно, овладеть этим городом и продолжать наступление по обоим берегам р. Неман на Друскенике. Конечная цель дня - занять местечко Мереч.
Иметь в виду 26-му СК обеспечение операции по западному берегу р. Неман со стороны августовских лесов и со стороны Сувалок.
2. Командарму-3 тов. Кузнецову 85-й и 56-й стрелковыми дивизиями атаковать в общем направлении на Гродно и закрепиться к северу от этого города. 27-й наступать на фронт Абно - Липск - Даброво, где и закрепиться, войдя в связь со 2-й стрелковой дивизией в районе Осовец.
3. 26-й стрелковый корпус, обеспечивая себя со стороны Вильно на фронте Ошмяны - ст. Бенякони, 24-й и 37-й стрелковым дивизиям, 17-й стрелковой дивизии наступать в общем направлении Радуот - Оранва. Обеспечение с запада района Лиды возлагается на 8-й ПТОБР.
Об отданных распоряжениях немедленно доложить.
Командующий войсками Западного фронта Павлов
корпусной комиссар Фоминых
начштаба Климовских
* * *
В то время как тысячи людей, покоряясь судьбе, все еще рассчитывали на чудо избавления, военачальники, от которых это избавление зависело, пребывали в полной растерянности.
- Нет, ты чувствуешь, что он видит? И как понимает?
Болдин отошел от аппарата. Пересказывая павловский приказ командующему 10-й армией, он дал волю злости, накопившейся с утра от собственной беспомощности и ошибок, которые ему хотелось свалить на других.
- Ударную группу выдумал! Из чего?
