Чингиз Гусейнов - Доктор N
Еще у них был одноклассник, призванный в армию, тоже Зия, но Второй, драчун из драчунов, сумел выйти из окружения, потом... - дороги войны неисповедимы: Зия Первый с горсткой отчаянных легионеров защищал Рейхстаг, а штрафник Зия Второй штурмовал его, о чем они узнали, встретившись стариками на каком-то международном форуме мира,- первый как подданный Турции, а второй... не ясно, какой страны гражданин: СССР рухнул, в Азербайджане хаос.
Сердечный малый Али Туран: рыжая копна волос на голове, женился недавно на знатной турчанке из султанского рода, заглянет к Мамед Эмину с какой новостью, восторженно горят глаза:
- Трумэн Сталину нос утёр, ультиматум послал, чтобы убирался из Иранского Азербайджана, не то бросят на Москву атомную бомбу!
- Не радоваться, - озадачил гостя Мамед Эмин, - а плакать! - И пояснил: - Дело шло к объединению Азербайджана, некогда разделенного царем и шахом на северный и южный, если б не ультиматум Трумэна, заставляющий Сталина покинуть Иранский Азербайджан...- Отдышаться, астма замучила, Али Туран терпеливо ждёт: болеет аксакал. - ...Империя Сталина не вечна, и тогда Азербайджан остался бы единым государством. А ныне что? - И про себя: О каком единстве толкуешь? Мустафу Кемаля вспомнил, как тот ему: У вас, мне говорили, вы все еще делите нацию на бакинцев, гянджинцев, ленкоранцев... напомните еще, - и Мамед Эмин напомнил про шекинцев, карабахцев... - а мы, добавил Мустафа Кемаль, - запрещаем употребление различительных племенных наименований, все мы турки, это закреплено в конституции.
... Наримана давно нет, Кобы-Сталина тоже, умер в день, когда в Турции праздновалось пятисотлетие завоевания Константинополя, ставшего Стамбулом, Ислам бол, или Много ислама, пишет воспоминания о своем давнем спасителе, которого прежде не раз спасал сам, кто мог знать, кого спасал? - записки пространные, договорился с газетой Дюнья (Мир), из номера в номер будут печатать- о величайшем тиране всех времен и народов, плюс демагоге, диктаторе, террористе-казнокраде, императоре, достойнейшем потомке всех прошлых неронов и чингисханов. Еще о чертах его духовной физиономии: ограниченный и хитрый, мстительный и вероломный, завистливый и лицемерный, наглый и хвастливый, упрямый... - сколь наивны были предшественники, и Нерон - дитя. Скоро, чувствует, и его самого не будет. Одно лишь близкое существо - верная полька Лильяна, его Лейла. Поймал бакинскую волну, родные звуки: и речь, и музыка Узеир-бека. Мамед Эмин вычеркнут из памяти народа, кто о нем знает? Впрочем, вычеркнут и Нариман, это вроде утешения, объявленный... - о, гримасы истории: Нариман, который трубил о братстве наций, поддакивая лицемерным вождям, - националист?! Возглавлявший, как о том кричали со всех трибун, власть трудящихся, и - враг трудового народа?.. Волна, на которой только что звучал божественный голос Бюль-Бюля (газель Низами Без тебя), и стамбульская квартира Мамед Эмина была залита щемящей мелодией, она плыла над огромным городом, самым красивым в мире, вдруг заглохла, пошли хрипы-помехи, мешанина чужих речей, а потом гнетущая тревожная тишина. Узнать бы: в раю Нариман или в аду?
По деяниям быть тебе, Нариман, в аду, но помыслы твои были чисты и искренни, и потому блаженствуешь, надеюсь, в раю. Мой путь, как ты видишь, привел к тупику, но и твой не вывел на светлую дорогу. Хоть изредка поглядываешь на земные дела, Нариман?
ГЛАВА ПУНКТИРОМ, или КЛЮЧИ В РАЙ,
и республика заживет свободной, счастливой, множество эпитетов выстроилось, независимой жизнью.
... Наримана младолевые обвиняют в попустительстве к бывшим: к Гаджи, к царским (и мусаватским!) генералам - военному министру Мехмандарову, его заместителю генералу Шихлинскому... - удержать нити власти, не поймет, накоплен уже достаточный опыт,- кто реально правит здесь, в Азербайджане.
Ты правишь. Ну да, декреты. И безответные просьбы.
Ты о Соловках, чтоб сосланных оттуда вернули?
Что ж, пора во всеуслышанье рассказать о некоторых итогах советского строительства в Азербайджане, этой изнурительной борьбе.
Думал, на блюдечке? Вот тебе власть, а с нею ключи от врат рая.
Увы, как началось - так и пойдет. И обвинят во всех грехах потомки тебя: ты поверил, ты пригласил, ты изгнал, а теперь, снявши голову, плачешь по волосам (тюркский бы какой вариант!).
Но еще не поздно.
Хотя бы предупредить!
Кого?
(Взять в губы травинку, как это бывало в Астрахани, и задумчиво уставиться, не ввязываясь ни в какую борьбу, в медленно текущую реку со всею неторопливою на ней жизнью - баржами, пароходами, гудками, рябью, веслами, парусами, плеском волн, тиной, выброшенной на берег, птицами) - написал и вычеркнул, но оставил, не вымарал, читается, хоть и зачеркнуто, это как в учебнике по логике, который штудировал, чтоб экстерном сдать экзамены, получить диплом для поступления в университет: вычеркнул, ибо неостроумно, банально, но отсюда вовсе не следует выводить силлогизма, что все невычеркнутое - остроумно и оригинально).
НЕМЕРКНУЩИЙ, ибо под фитилем, кого держит поплавок,- неиссякающее масло нефтяное, МАЯК как будто светит, и Нариман никогда до конца не признается, что ошибался, служил неправому делу.
Изначально идея (мысль?) была - опереться, забыв о былых притеснениях, на мощь Красной Армии, погасить братоубийственные войны... - нет, об армии ни слова, отложить армейские свои возмущения: грабежи, бесцеремонное хозяйничанье... и, завоевав независимость (но с помощью армии!), стать властелином судьбою данного тебе богатства - нефти, образцом - тут не может быть иных мнений - для всего мусульманского, тюркского мира.
Нет, упреки есть поважней. И не упреки - беда. Так и заявить, подводя итоги и не веря, что эти мои записки, коих накопилось немало, способны хоть что-то изменить. Новая безответная телеграмма в Москву, копия ПредЧК: В связи с созданием АзКрасАрмии и недостатка комсостава, владеющего тюркским языком, вернуть офицеров тюркского происхождения, высланных из-за ссор (шифр: репрессированных) в Холмогоры Архангельской губернии, - будто в Москве не знают, где находятся эти Холмогоры. Освободить из концлагерей, тюрем, домов заключения лиц как гражданского, так и военного ведомств, подвергнутых репрессии, пока я был в пути, следуя в Азербайджан за армейскими частями, впрочем, и сегодня тоже, Особыми отделами 11-й армии, АзЧК, Моргика, Водтранса, другими учреждениями. Ввиду неполучения ответа текст передаю вторично. Может, превратим Баку, как и всю страну, в тюрьму, откроем новые дома заключения? Или на бумаге так пишется - вызволить из рабства угнетенный Восток? Когда в древности строился дом, во главу угла лилась кровь. Если во главу нашей политики тоже нужно положить кровь, то кровь непременно прольется.
Съезд народов Востока - новые имперские игры, общее впечатление таково, и я его выскажу, что мы хотели показать собранным у нас в Баку представителям народов Востока, как умеем, в том числе и я, красиво и вдохновенно произносить речи, какого совершенства достигло у нас фотографическое дело, когда ораторов снимают в позах, пугающих европейский капитал. Ллойд Джордж, получив фотографическую карточку, где представители народов Востока, воинственно выпучив глаза, а это лишь признак базедовой болезни, держат в руках обнаженные кинжалы, шашки и ножи, нацелились в объектив дулами револьверов, был наверняка страшно напуган и дрожащей рукой написал Чичерину: Сдаюсь! Вы победили! Диктуйте ваши условия!..
На словах одно, на деле - другое: наше лицемерие беспредельно, норовим обмануть не моргнув глазом, вы скажете: это политика! простодушного афганца, который поверил, что мы - сама справедливость, единственная в мире страна, по-братски к ним настроенная. Клочок земли, некогда захваченный царем, стал поводом для бесконечных раздоров, и Англия, играя на этом, доказывала Афганистану захватнические наши устремления. Но отчего нам не уступить, дабы реально показать, что не преследуем империалистических целей, тем более что эта земля - исконно афганская?
Чичерин, когда я ему это предложил, от неожиданности опешил, в глазах зажегся гнев: отдать?! Но сказать нет, выдав тем самым себя,- ни за что! И ловкий ход: надо-де посоветоваться. С кем? Военным ведомством, разумеется. А там ответ ясен: что захвачено - моё. Карахан подлил масла в огонь, барским голосом сказав при мне послу Афганистана: Еще неизвестно, позволим ли существовать Бухарской республике! Сказать такое афганскому послу: для него самостоятельность Бухарской республики наиглавнейшее доказательство значимости революции в судьбах окраин бывшей империи,- смотрит на меня недоуменно, и в глазах его читаю: Смеешь твердить, что вы независимы!
- После того, что я от вас услышал,- говорит посол Карахану,- можно ли верить вашим заявлениям и декларациям, подписанным Лениным? - И снова на меня взглядом: Нет, верить вам нельзя! Что ж,- после паузы,- если таковы ваши намерения, поеду в Европу, может быть, там нас поймут лучше.
