Герай Фазли - Семизвездное небо
Иначе ты сам окажешься лишней деталью
в природе, которая никогда не ошибается.
И опять пришла весна.
Минуло два года с тех пор, как Айхан приехал в Чеменли. Два счастливых года второй его жизни. Два года - с вечерами, тихими как луна, и днями, светлыми как солнце. Два бурных года - таких, как Агчай и Гарачай. Он никогда еще не попадал в столь опьяняющий поток, именуемый жизнью. Он никогда не испытывал такого спокойного, такого тихого счастья. Эти два года запомнились не календарными днями, а годом Шахназ и годом Эльдара.
Эти два года добавили к именам, записанным на мостах Чеменли, его родниках, лестницах, вершинах, новые: "родник Айхана", "аллея Айхана".
Новый родник в конце сада Эльдара, у широкой сельской дороги, был назван "родником Айхана". Это он нашел его среди скал и своими руками облицевал источник. Часть дороги - от сада Эльдара до махала Сенгер именовалась теперь "аллеей Айхана". Когда посаженные им здесь два года назад ивы -распустили листочки, дорога действительно стала походить на аллею.
Этого уже не жаждала его душа, но он понимал, что возражать бесполезно. Да и не следует... Во-первых, кому, как не ему, была известна эта благородная традиция жителей Чеменли; кому, как не ему, было знать, что Чеменли вместилище таких известных имен, как "лестница Эльдара", "родник Шахназ", "мост Мариам", "вершина Искендера"... Во-вторых, эти новые названия относились вовсе не к нему, а к настоящему Айхану Мамедову. Скромным трудом он добился увековечения памяти своего отважного спасителя. И потому каждый раз, когда произносилось: "родник Айхана" "аллея Айхана", сердце его переполнялось радостью.
За эти два года изменилось и село.
Председатель колхоза Аждар-киши поменял место работы. Теперь председателем был избран уважаемый Рамзи-муэллим, который ради будущего родного села добровольно отказался от своей высокой должности. Вскоре по рекомендации председателя колхоза председателем сельсовета был избран Толстяк Насиб. Эти перемещения, особенно избрание Рамзи Ильясоглу председателем колхоза, несли с собой какие-то большие перемены. Айхан это знал. С того самого дня, как он услышал имя своего давнего соперника и однажды издали увидал его в Гаяалты, его не покидало странное нетерпение встретиться с ним.
Наконец мечта его сбылась. В один прекрасный день председатель, послав за ним посыльного, пригласил Айхана прийти в правление.
Айхан заволновался, но, как оказалось, волнение это было напрасным. Рамзи Ильясоглу встретил его приветливо.
- Добро пожаловать, Айхан!.. - И, сделав небольшую паузу, добавил: Айхан, амиоглу (то есть двоюродный брат), - и протянул ему руку, садитесь... вот сюда, пожалуйста. Извините, что затруднил вас... я должен был сам прогуляться по аллее Айхана, напиться воды из родника Айхана и прийти с вами побеседовать. Но что поделаешь, - и он указал на свой стол, заваленный бумагами, на телефонные аппараты на нем. - Много дел, вот и сейчас жду звонка из Москвы.
Айхан с интересом разглядывал его, стараясь уловить, что же изменилось за эти годы: облик, одежда, поведение? Особенно его интересовало, что связывало нового председателя с Шахназ. Ведь он хорошо помнил некогда произнесенную Рамзи фразу: "Или Шахназ, или никто!" Однако сейчас он мог разглядеть лишь то, что касалось внешности Рамзи-муэллима. Председатель выглядел так же молодо, как и тридцать лет назад: высокий, широкоплечий, элегантный, все тот же большой лоб, ясные фиолетовые глаза. Только черные вьющиеся волосы, будто чуть припорошило снегом. А это придавало его лицу большую значительность и даже привлекательность. Прежде отчетливо различаемые Айханом горделивость, недобрая усмешка, будто куда-то исчезли. Казалось, Рамзи теперь старался сосредоточить свое внимание на более существенных сторонах жизни. Когда он говорил, в его словах так и слышалось: "Я потому приветствую тебя с таким почтением, что возвеличивать таких тружеников, как ты, прямой мой долг". Что должен был ему отвечать Айхан?
- Айхан амиоглу, не тяжела ли тебе работа? Может...
- Нет, нисколько не тяжела, - спокойно возразил Айхан.
- Я многое о тебе слышал. Еще когда работал в районе, до меня доходили слухи. Ты немало вложил труда в Гаяалты. Ты - человек, любящий своей дело, ценящий труд...
- Большое спасибо, председатель.
Решив, что беседа на этом закончена, Айхан собирался было встать, но тут в дверях появилось "местное правительство" в лице Насиба. Новый председатель сельсовета вместе с должностью изменил и прозвище.
Мягкими шагами он приблизился к длинному председательскому столу и остановился, держа папку с бумагами прямо на своем ромном животе. Глаза его были устремлены в одну точку - на большую золотистую запонку в манжете новой рубашки Рамзи Ильясоглу. Айхан давно знал, что он хитрец и подхалим, но чтоб до такой степени... Ему вдруг подумалось, что Насиб просто хочет рассмешить своего старинного знакомого и односельчанина. Запомнив по театральным спектаклям характерные движения, свойственные подхалимам, кое-что добавив от себя, он, приняв такую юбычную позу, просто ждет, когда председатель, подняв голову, глянет на него, и в тот же момент они оба от души расхохочут. Председатель поднял голову, посмотрел на него, но смеха не последовало. Что это у тебя в папке, местное правительство?
- Рамзи-муэллим, здесь данные нашего бюджета. Только что получили из райисполкома. - Вынув из папки большой лист, он положил его перед председателем. - А это - письмо из финотдела. Они требуют обсудить контрольные цифры бюджета и ответить им.
- То есть?
- Ну, если у нас есть замечания... завысить или занизить цифры...
- Ясно, - торопливо оборвал его Рамзи.
- А это план намечаемых работ, на его основе будет составлен финансовый план и смета сельсовета. - Насиб аккуратно положил на стол председателя третий лист. - После того как все это будет рассмотрено, мы сможем утвердить бюджет на следующий год.
- Ясно, ясно... - Не взглянув на него, Рамзи углубился в бумаги. - Как это прикажешь понимать, местное правительство? Ежемесячная материальная помощь старикам и инвалидам... С каких это пор эти расходы включаются в бюджет сельсовета?
На лоснящемся лице Толстяка Насиба показалась подобострастная улыбка.
- Как это, с каких пор?... Неужели вы забыли, Рамзи Ильясович, еще когда вы работали в исполкоме, по вашей собственной инициативе...
- А, помню, помню. - Рамзи снова прервал его, но на этот раз, видя его самодовольную улыбку, Толстяк Насиб не обиделся. А Рамзи обратился к Айхану: - Эта статья, наверное, и к тебе имеет отношение, Айхан амиоглу?
- Нет, Рамзи-муэллим, Айхан... амиоглу не получает пособия, он получает пенсию...
- Во-первых, это не пособие, а материальная помощь, а во-вторых, почему вместо Айхана амиоглу отвечаешь ты? - Последние слова были произнесены несколько резко, и, учитывая, что Насиб теперь все-таки "местное правительство", Рамзи вынужден был перевести все в шутку: - И в-третьих, в качестве местного правительства, скажи-ка, не обижаешь ли ты нашего ветерана войны?
- Обижаю, говорите?... Это в каком смысле, Рамзи Ильясович?
- Да в любом смысле, ведь ты и сам ветеран в широком смысле.
Айхану показалось, что они обмениваются паролями, у каждого слова есть свой скрытый смысл, который понятен только им двоим.
- Да что вы, Рамзи Ильясович, разве такое возможно? Самые славные страницы моей деятельности будут посвящены ветеранам. Все, что связано с ними, будет писаться красным карандашом, чтобы сразу бросалось в глаза.
В этот момент зазвонил телефон. Рамзи снял трубку.
- Да, да, именно... красным карандашом... - безучастно произнес он и поднес трубку к уху: - Что? Меня вызывает Баку?
Айхан подумал: "Видно, он действительно ждал телефонного звонка..." Толстяк Насиб попытался встать, чтобы уйти, но председатель жестом остановил его.
- Алло! Да, да, это я, мой старый тигр... А как же? Я узнаю твой голос даже из космоса... Да разве тут есть время? Работы невпроворот. Нового?.. А как же? С новым председателем все должно быть новым. Без этого невозможно. Время придет - услышишь...
Председатель положил трубку, молча посмотрел сначала на Айхана, потом на Насиба, поднялся, подошел к окну и, как бы разговаривая с самим собой, произнес:
- Кажется, будто на вершину горы сел орел, на склоне горы отдыхает лев. И каждый раз при взгляде на них передо мной раскрывается широкая панорама, государственные планы, мечты.
Айхан с изумлением взирал на него. С какой стати председатель вдруг заговорил с памятником? Сделал ли он это без всякой причины или же здесь есть связь с последним телефонным разговором? Но и внешняя трескучесть пышных фраз, и их внутренний смысл, и заключенное в них двуличие, и даже зависть - ничто не ускользнуло от Айхана. И в сердце его проснулось то же чувство, что некогда овладело им там, у лохматых струй водопада Нуран. Рамзи Ильясоглу остался таким же, каким и был, - ничуть не изменился. Но радоваться Айхану теперь уже не хотелось. Его интересовало одно: о каких государственных планах только что говорил Рамзи, что он имел в виду и какая может быть связь между этими планами и памятником Эльдару Абасову? Что ему только что сказали по телефону? Но Рамзи молчал.