Я Горбов - Асунта
Кругом природа развертывала свои холсты и гравюры, свои гуаши и акварели, свои литографии и офсеты, но она на все это почти не смотрела. А потом ей больше не хотелось вообще ни на что смотреть.
Вернувшись в дом, она заперлась в прилегавшем к кухне темном чуланчике, и, чтобы совсем сосредоточиться, закрыла глаза. Тотчас же, пространство заполнили воображаемые образы и звуки - отблески и отголоски другого мира. Вторая жизнь в ней, которая еще только складывалась, уже была помечена обманом, единственным, у порога жизни, возможным, обманом о самом ее возникновении. И Асунта спросила себя, не лучше ли сказать Савелию, что его подозрение лишь результат случайного умственного затмения, и что только оттого оно длится, что она сама, Асунта, не находит в себе сил чтобы преодолеть наваждение?
"Не поздно ли? - спросила она себя. - Доверия не вернуть, перемена, происшедшая в Савелии, кажется, неисправима".
Да и не хотела она, чтобы он вернулся к тому, чем был раньше.
43. - ЗНОЙ.
Последовали дни и недели, - трудные для Савелия, потому, что непривычная работа в жару была утомительной, трудные для Асунта, потому, что пассивное ожидание и деревенское уединение плохо сочетались с ее экзальтированной натурой.
Время текло для нее {137} гомеопатическими порциями. Она ждала разрешения от бремени и ей казалось, что с этим сроком связано решительно все. Усилия и работа Савелия оставляли ее равнодушной, и на то, что он возвращался очень усталым, она не обращала внимания. Между тем он сил своих не щадил. Всегда вставал первым, сам приготовлял утренний завтрак и уходил до вечера. Вернувшись, прежде всего хорошенько мылся и менял одежду. За обедом он почти ничего не говорил, разве что давал несколько оценок своего хозяина, называя его верным, участливым, надежным. Иной раз он касался вопроса наследства, но всегда вскользь и Асунта не знала, опротестовала племянница завещание, или не опротестовала. Ей, впрочем, это было безразлично. С другой стороны, род молчаливого уговора позволял им не касаться больного вопроса о ребенке. Если Савелий находил в себе еще достаточно сил, чтобы немного поработать, после обеда. на огороде, то Асунта уделяла хозяйственным заботам как можно меньше времени. Даже Христиной она занималась небрежно. - "Силой обстоятельств, - думала она, эта девочка оказалась предназначенной для жизни в деревне, так пусть же и растет по-деревенски, сама по себе"
Иной раз, удивившись овладевшему ей почти полному равнодушию к дочери, она себе говорила, что тогда, после Васко де Гама, душа ее осталась чуждой. Но не осталась ли она еще более чуждой в первую ночь на квартире Варли? Только этот будущий ребенок мог быть концом сказки про мальчика-проводника, которого не успели найти ни Марк Варли, ни Савелий.
Лето стояло особенно знойное. Торжествующее солнце источало невообразимое количество лучей, частиц и колебаний; земля стала враждебной, речки и источники пересохли; деревья томились. Из-за душных ночей, не приносивших отдыха, Савелий сделался мрачным, раздражительным, злым. Иной раз какой-нибудь пустяк приводил его в ярость. Он быстро с собой справлялся, но потом еще больше уходил в себя и днями не произносил ни слова. Только складка губ и немерцающий взгляд узких, как щелки, глаз говорили о готовой прорваться жестокости. Не раз Асунте становилось страшно.
44. - ПОДКРЕПЛЕНИЕ.
Как-то, особенно знойным августовским днем, Асунта неосторожно напилась очень холодной воды и заболела. У нее поднялась температура и ей пришлось лечь. То немногое, что она делала по хозяйству и уход за Христиной взял на себя и без того перегруженный работой Савелий. Доктор нашел плеврит и болезнь грозила затянуться. Сокращение рабочих часов у Биамафта, на которое тот согласился, чтобы позволить Савелию ухаживать за больной, больше длиться не могло и {138} Савелию надо было принять меры. По счастью, Биамафта, обосновавшийся во Франции после мировой войны, был, как многие итальянцы, многосемеен (что позволяло ему одновременно и хозяйничать, и брать подряды на постройки. В его отсутствии за полевыми работами смотрела его очень энергичная жена, но, в конечном счете, все зависело от него самого, от его распоряжений, а был он человек властный). Среди многих обитателей фермы была тридцатилетняя Розина, его свойственница, родившаяся во Франции итальянка, которая отличалась от остальных тем, что в свое время неудачно пыталась получить среднее образование, что и оставило неизгладимый след на ее усердии в полевых работах. Так что, когда, теперь, Савелий попросил Розину ему помочь ухаживать за Асунтой, присмотреть за Христиной и заняться хозяйством, Биамафта не только не возразил, но был доволен. Рабочие часы Савелия восстановились полностью.
Когда он привел Розину домой и представил Асунте, та нисколько не удивилась. К тому же правильные черты лица итальянки были, в общем, приветливы.
- Здравствуйте, - произнесла она довольно низким, приятным голосом, как вы себя сегодня чувствуете?
Смотреть на ее широкие плечи и розовые щеки было успокоительно и обнадеживающе. Конечно, совсем деревенским облик ее не был и одета она была слегка на городской лад. Но здоровьем от нее веяло очень явственно.
- Здравствуйте, мадам, - произнесла Асунта.
- Я не мадам, а мадемуазель, - ответила Розина. - И называйте меня просто по имени, прошу вас.
Она очень скоро со всем освоилась, ни о чем не спрашивая, сама находя где что лежит, принялась за хозяйство. Принесла Асунте таз для туалета, одела девочку, подмела, накачала из колодца воды, растопила плиту, что-то скоренько постирала. Асунта сначала было удивилась, потом ее охватило опасение: легкость, с которой Розина входила в колею, подсказывала не то сравнения, не то подозрения. И хотя она и говорила себе, что "у Савелия все права" и что ей надо быть безразличной, совсем безразличной она не была и искала, и находила в памяти чьи-то слова о неизбежности того, что каждому в области чувств предназначено.
Как-то Розина заглянула к ней, чтобы взять на прогулку Христину, сидевшую у постели матери. Погруженная в свои мысли Асунта была у края слез. Но Розина этого не заметила.
- Идем гулять, - сказала она девочке и, внимательно на нее посмотрев, прибавила:
- Какие y нее глаза.
- Глаза? - прошептала Асунта.
{139} - Такие глаза бывают у послушниц. девочки с такими глазами, когда подрастают, часто уходят в монастырь.
Только тогда Розина заметила, что Асунта плачет.
- О! Простите! Я сделала вам больно? Простите, - проговорила она.
- Мне кажется, что я недостаточно люблю свою дочь, - тихо сказала Асунта. - Я от этого плачу, а не от ваших слов.
- Недостаточно любите? Не может быть.
- Да, недостаточно и не так, как надо.
Розина увела девочку. После этого разговора отношения между обеими женщинами как бы застыли: одна помогала и заботилась, другая принимала и помощь, и заботы, но ни та, ни другая никаких попыток к сближению не делали.
Зато у Савелия и Розины установилась отличная дружба. Он постоянно повторял, что никогда еще завтраки и обеды не были такими сытными и вкусными и Христина такой чистенькой и веселой.
45. - ОГОНЬ.
Было ли это похоже на обвал, или на землетрясенье, или на какую-нибудь иную катастрофу? Или на объявление войны, на стремительное и кровопролитное сражение, за которым следует краткое перемирие, позволяющее подобрать раненых и убитых?
Асунта поправлялась и проводила много часов в тени липы, во дворе, где установили старое соломенное кресло. По большей части Христина играла тут же. В тот день все началось мирно. Розина хлопотала на кухне. Савелий ушел на довольно удаленную постройку и к завтраку его не ждали. Появился он в неурочный час из-за непредвиденного перерыва в работе. Асунта видела, как он, ее не заметив, пересек двор и вошел в дом. Она вспомнила тогда, что утром, чтобы перебрать белье, выдвинула ящик шкафа, в котором был конверт, и потом его не задвинула и конверта не прикрыла, так что, войдя в комнату, Савелий не мог его не заметить. А что он войдет, было очень вероятно, - он всегда, возвращаясь, заходил чтобы поцеловать Христину.
Сердце Асунты заколотилось. Собрав силы она, в свою очередь, вошла в дом и проникла в комнату. Савелий был там. В левой руке его был конверт, правой он вынимал из него исписанные Варли листки и свои собственные рисунки. Услыхав, что Асунта вошла, он повернул голову и взглянул ей в глаза.
Он больше казался удивленным, чем рассерженным.
{140} - Что это такое? - спросил он. - Почему это тут?
Неизбежность откровенного объяснения пробудила в Асунте решительность: ответы на вопросы, которых не могло не последовать, складывались сами собой.
- Как это сюда попало? - повысил Савелий голос.
- Конверт был в моем чемодане и я не хотела, чтобы ты об этом знал.
- И с каких пор ты это прятала? - закричал он.
- С тех пор как покинула квартиру Варли, - крикнула она, в свою очередь, - с тех пор как там кончилось твое "царство видений".
