Игорь Свинаренко - Наши люди
Гнеушев красиво расказывает про жену; если зарифмовать эту love story, то есть, pardon, извините, histoir d'amour, выйдет поэма:
-- В выборе жены проявилась моя мещанская сущность. Жоэль -- как с картины Брюллова... В ней есть натурализм, она реальная женщина, земная. Жена моя моложе меня почти на пятнадцать лет. Это тоже непросто, но я не жалуюсь, ни в коем случае -- я горжусь своей женой; не знаю, может ли она мной гордиться...
Мы познакомились в Москве, в восемьдесят восьмом году, в вагоне метро. Сижу, сплю. Приоткрыл глаза -- смотрю, у женщины рядом руки очень красивые. Надо же, думаю, какие ухоженные. А кисти -- эквивалент интеллекта. (Согласно семиотике, науке о знаках, -- а я ее преподавал в двенадцати университетах и потому знаю, о чем говорю.)
И вот она встает, берет чемодан... Говорю ей: "Разрешите помочь?" Разрешает. Она испугалась, думала, я из КГБ, и начала оправдываться: вот, от группы оторвалась, ей надо догнать своих во Владимире. Поймали частника, отвез ее на вокзал. Обменялись телефонами... Через два года я в Париже, звоню ей...
После она приехала ко мне в Москву. И началась наша жизнь. Мы не сразу поженились, потому что это было модно -- жениться на иностранке. Но через какое-то время все же расписались. Теперь у нас два сына, две няни: одна француженка, другая русская. В отпуск ездим к родителям жены, у них две дачи: одна под Авиньоном, другая в Тунисе.
Жену мою часто спрашивали: вы любите своего мужа? Она отвечала: "Ну как бы я могла жить в Москве, а не в Париже, не любя? Как я смогла бы все бросить -- комфортабельные булочные, замечательные магазины, великолепные рестораны?"
Я могу только быть ей благодарен...
С другой стороны, я тоже не уступаю: я знакомлю ее с культурной жизнью не только Москвы, но и мира, она со мною путешествует, где только мы ни бывали. Ей со мной не стыдно. Если она и не гордится мной, то по крайней мере не стыдится. Мировой масштаб
-- Я представляю страну за рубежом! Уж я-то имею спрос. Я работал на Бродвее, я ставил в Париже, в Японии. Но я предпочитаю заниматься своим домом, своими детьми... Это не пустые слова при наличии у меня квартиры в Париже.
Я преподавал в половине престижных университетов мира! В Колумбийском, во Флоренции, в Париже в Американском университете, вел семинары -- по выразительному стилю, преподавал искусство визуального восприятия и науку о знаках -- семиотику. Для меня было странно, что платили деньги, причем большие: двести долларов в час, притом что работал по четыре часа в день. Я чувствовал себя... роскошно. Это началось еще в СССР.
Но деньги -- не более чем деньги. Я знаю, каково очень богатым людям, когда они никому не нужны -- несмотря на все их миллионы... Книжки
-- Книги -- это серьезно.
Феллини кичился тем, что он прочел всего три книги. У меня в Нижнем Тагиле, когда я был маленький, тоже было три книги: "Мифы Древней Греции", "Гулливер" с графикой Доре, академическое издание, и "Гаргантюа и Пантагрюэль". Это все я от бедности читал и перечитывал.
Сейчас у меня, какое совпадение, тоже три любимые книжки, которые я бесконечно читаю. Это "Творчество Франсуа Рабле" Михаила Михайловича Бахтина (мне с ним даже посчастливилось встретиться однажды в Доме творчества в Ялте). Еще -- "Жизнь драмы" Эрика Бентли, американского театрального теоретика. И есть такой человек Арнхейм -- "Искусство визуального восприятия". Конечно, я не могу из своей жизни вычеркнуть и других авторов, но эти три стоят особо.
В связи с книгами вот что меня удивляет. Прихожу в читальный зал -множество людей сидят читают, а делать ничего не умеют. Прихожу в другое место, там репетируют, работают -- но ничего не читали, не знают. Но где же гармония между знанием и умением что-то сделать, как это было в эпоху Возрождения?
А нету гармонии...
1998
* Сергей Пашин *
Новый диссидент обличает новый режим
В новой России появилось новое поколение диссидентов. Они обличают новый режим, причем довольно убедительно!
Кажется, самый яркий из новых недовольных -- Сергей Пашин. В диссиденты он пришел с неожиданной стороны: сделав блестящую карьеру в официальной юриспруденции, он, так сказать, "перешел на сторону народа" и служит теперь как бы не праву, но, если так можно выразиться, справедливости. Пашин страшно популярен среди коллег: как только его выгнали из Мосгорсуда, тут же начались митинги в его поддержку. Своего молодого соратника защищали давние диссиденты с громкими, еще со старых времен, именами: Елена Боннер, Лариса Богораз, Сергей Ковалев, Валерий Абрамкин. Они, в частности, письменно требовали от ООН восстановления справедливости, которая в итоге и восторжествовала: начинающего диссидента восстановили на работе.
Кто же такой Пашин?
"Сергей Пашин -- юрист с мировым именем".
"В море произвола Пашин создавал островок праведного суда".
"Одним честным судьей стало меньше".
"Белая ворона правосудия".
"Изгнан из судей за недопустимый гуманизм".
"Уволен за человеческое отношение к подсудимым".
"Судья Пашин виновен в инакомыслии".
"Пашин опасен, потому что мыслит".
"Почему же коллеги-судьи решили изгнать его из своих рядов, не потрудившись даже придумать менее смехотворный повод?"
"Независимое поведение этого судьи пришлось не по нраву коллегам по системе".
"Вместе с Мосгорсудом потерпела поражение вся российская судебная система".
(Из газет)
Сергей Пашин родился в 1962 году в Москве в православной семье. Будучи школьником, написал устав оперотряда при Черемушкинском райкоме комсомола. На третьем курсе юрфака МГУ был приглашен в КПСС, которую считал "чем-то вроде сословия всадников в Древнем Риме". Из КПСС вышел во время августовского путча 1991-го. По окончании юрфака остался там преподавать, защитил диссертацию. Служил в Администрации Президента. Пашин -- основной автор действующей концепции судебной реформы и единственный автор первого в истории России проекта закона о Конституционном суде. Руководил разработкой российского законодательства о суде присяжных, модельного Уголовно-процессуального кодекса для государств СНГ.
Женат, есть дочь. Непьющий. Он пришел дать им волю
-- Сергей Анатольевич! Давайте мы освежим в памяти ваши самые громкие дела. Все они были сенсационными: вы выигрывали совершенно безнадежные процессы, вы освобождали людей из-под стражи в самых невероятных случаях. Взять хоть ту отважную проститутку, которая столовыми приборами убила насильника!
-- Было дело. Один молодой человек привез в Москву свою девушку из маленького городка, погрязшего в безработице. И вот эта юная особа поехала в Москву трудиться проституткой. Первую неделю все было замечательно, а после ее квартирный хозяин начал девушку бить и насиловать. И кончилось тем, что после очередного избиения и принудительного секса она ему, сонному, нанесла семьдесят два удара двумя вилками и двумя ножами. Эксперты -- психиатры и психологи -- решили, что девушка была вменяема, но находилась в состоянии сильного эмоционального напряжения, которое, однако, до аффекта не дошло.
На суде прокурор просил дать ей восемь лет лишения свободы. А мы дали ей десять лет, но условно -- и освободили в зале суда.
-- Это исторический приговор! Ближайший аналог -- в истории российского суда -- дело Веры Засулич. Вы тоже войдете в учебники!
-- Нет, -- скромно возражает он. -- Похожее дело уже в наше время было в Ивановском суде. Там ранее судимая женщина зарезала сожителя, который над ней измывался, и суд присяжных признал ее невиновной в убийстве.
-- Как же так, за убийство -- условно?
-- Это точно, коллеги смотрели на меня как на сумасшедшего. Не бывает, говорили, так -- и быть не должно! Но! В УК нет никаких ограничений по срокам условных наказаний и статьям.
-- И что, убила -- и иди гуляй? Так просто?
-- Не-е-т, не так. Все-таки она полтора года отсидела в СИЗО, все осознала и раскаялась, это же видно. Я ей сказал после вынесения приговора: "Вы совершили тяжкое преступление -- и перед Богом, и перед людьми. То, что вас освободили из-под стражи, не должно вами восприниматься как отпущение грехов. Более того, на вас многие будут коситься, городок-то ваш маленький. Люди будут смотреть на вас как на убийцу, и вы должны это принять. Принять как часть наказания".
-- А чтоб чисто оправдательный приговор, такое было у вас?
-- Да, причем неоднократно. Вот, пожалуйста, история про еще одно убийство. Там все шло к пятнадцати годам лишения свободы, ситуация на первый взгляд была весьма простая. Но нам с народными заседателями показались странными некоторые места в заключении экспертов. Мы вызвали в суд медика из экспертной комиссии и выяснили, что в момент убийства (время наступления смерти устанавливается довольно точно) обвиняемый находился совсем в другом месте. Но! После следователь уговорил экспертов, и они все наврали в своем заключении: сдвинули время убийства в удобную для прокуратуры сторону.
