Борис Зайцев - Дом в Пасси
Тут же сообщила, что строит молодой французский инженер, qui a epouse l'amie de cette pauvre Сара... oh, pauvre petite... [который женился на подруге этой бедной Капы... о, бедняжка... (фр.)] — и Мари совсем расчувствовалась, вспомнив о Капе, которую считала жертвой Leon'a.
Дора поблагодарила, пошла далее по переулку. Некоторая задумчивость на нее нашла. И с удивлением услыхала она звуки знакомой дудочки. Овернский пастух вел своих коз. Дойдя до стройки, козы остановились. В это время кран с грохотом стал поворачивать землечерпалку — козы метнулись назад.
«Да, все прошло. Генерал прав».
И хотя двигалась куда нужно, внутренне Дора погрузилась в иное. «И порочный, и слабый, а все-таки я его любила... За что? Ну, неизвестно. Но в том дело. Во всяком случае, ничего нет».
На улице Cortambert она вошла в подъезд великолепного дома со светлым холлом. Подъемник мягко возносил ее. В голове бродили еще, как облачка, обрывки недоизжитого.
Фанни висела на телефоне.
— Софья Соломоновна? Да, я. Ну, как вчера? А Иезекииль Лазаревич? Выиграл? Ну, так ему всегда везет. В пятницу? Я, кажется, занята. Если не ошибаюсь, бридж у Темкиных. Да, сейчас. Но я тороплюсь. Ко мне пришли делать массаж. Всего лучшего.
И, запахнув халатик, Фанни приветствовала Дору.
— Ну, вот, вот, и живенько. Дорочка, ну как вы там? Довольны квартирой? С видажем?
Через минуту она предоставила свое тело привычным рукам Доры. Но языка унять не могла.
— А как ваш знаменитый Рафаил? Чудесный мальчик. Против него нельзя устоять. Он зимою обобрал в Ницце всех знакомых дамочек и меня на какой-то там прыют монастырский... Я вас даже бранила тогда, что вы его в семинарию готовите, он еще всех архиереев знал...
Дора объяснила, что Рафаил уже в Лицее и до семинарии далеко.
— И вообще все теперь по-другому. От того русского дома, где мы жили, ничего не осталось. Я сейчас проходила и видела. Его разрушают и строят новый.
— Помню, помню... еще к вам ходил такой старичок монах, с седой бородой. Вроде Knechtruprecht'a [Рождественского Деда Мороза (нем.).]. Ах, Рафочка, значит, в Лицее... Хорошо, но и хлопотно. Начнется теперь эта зубровка...
«Генерал бы поправил»,— думала Дора, массируя спину. Но ничего не сказала. Из-за полнеющей спины Фанни все в тех же видениях, куда погрузилась, идя сюда, с ясностью вдруг увидала она белую бороду Мельхиседека. Нечто тихое и сребристое, почти с физической убедительностью прошло по ней. Представилось, что в метро, во втором классе он сидит сейчас, и подземный поезд его мчит. Мельхиседек неподвижен, недвижно смотрит на белый свет электрической лампочки. Может быть, молится? «Странные люди, очень странные...».
— Дорочка,— сказала Фанни, когда сеанс кончился.— Я чувствую, что вы сегодня задумчивы. Что такое? Плохо с деньгами? Если нужно, я могу дать вперед.
Дора поблагодарила и отказалась.
9 дек. 1931 — 9 дек. 1933
