Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)
Конечно, образовалось среди колонистов сколько-то и зажиточных земледельцев, успешно занимавшихся своим хозяйством. Очень оправдывало себя приселение немецких колонистов, у кого перенимали опыт. И молодое, тут родившееся поколение было приимчивее к сельскому хозяйству и немецкому опыту, у них появлялось и "убеждение в выгодности земледельческого их положения, в сравнении с прежним в городах и местечках", в той тесноте и изнурительной конкуренции76.
Однако несравнимое большинство стремилось прочь от земли. Всё те же инспекторские доклады становятся совсем монотонны: "Везде поражало общее нерасположение евреев к земледельческим работам, сожаление их о прежнем их занятии ремёслами, торгом и промыслами"; они проявляли "неутомимое усердие во всяких промышленных занятиях", например "среди самого разгара полевых работ... уходили с поля, узнав, что по соседству можно выгодно купить или продать лошадь, вола или что-либо другое"; пристрастие к ""мелочным торговым оборотам", требовавшим, по их "убеждению, меньшего труда и дававшим больше средств к жизни"", "более лёгк[ая] нажив[а] евреев в ближайших немецких, русских и греческих сёлах, в которых евреи-колонисты занимались шинкарством и мелким торгашеством". Но ещё ущербнее для состояния земли - уход в отлучки длительные и дальние: оставляют одного-двух членов семьи при домах в колониях, остальные - на заработки, на маклерство. А в 60-х годах (итог полустолетия от основания колоний) дозволено было отлучаться из колоний и полными семьями или одновременно многими членами; в колониях числилось немало таких, кто в них никогда и не жил. Отпуская из колонии, часто не ставили срока приписки к сословию в новом месте и там "многие по несколько лет сряду оставались, с семействами, не приписанными ни к какому сословию, не несли никаких податей и повинностей". А в колониях выстроенные для них дома стояли пустые и приходили в упадок. С 1861 дано было евреям и право содержать питейные дома в колониях77.
Наконец, петербургским властям вся идея еврейского земледелия проступила в окончательно безотрадном виде. Недоимки (прощаемые по разным государственным и тронным событиям как, например, бракосочетание императора) - всё росли, и каждое прощение их только поощряло и впредь не платить податей и не возвращать ссуд. (В 1857 кончились очередные 10 лет льготы и отсрочек, добавили ещё 5 лет. Но и в 1863 не могли собрать долгов.) И для чего же было переселять? и для чего же давать льготы и ссуды? Вся эта 60-летняя эпопея с одной стороны открывала евреям-земледельцам временное "средство избежать исполнения государственных повинностей", но у подавляющего большинства не развило "охоты к земледельческому труду"; "успех не соответствовал расходам". Напротив, одно "простое дозволение проживать во внутренних губерниях, без всяких льгот, привлекало в эти губернии несравненно большее число евреев-переселенцев" - так настойчиво стремились они туда78.
Если на 1858 формально числилось еврейских колонистов 64 тыс. душ, то есть 8-10 тысяч семей, то к 1880 министерство числило лишь 14 тысяч душ, меньше 2 тысяч семей79. А комиссии на местах, проверявшие, используется ли земля или лежит в небрежении, в 1872 во всём Юго-Западном крае обнаружили еврейских колонистов менее 800 семей80.
С несомненностью видели теперь российские власти: образовать из евреев оседлых земледельцев - не удалось. Уже не верилось, чтобы "лелеянная надежда на процветание колоний осуществилась". Министру Киселёву было особенно трудно расстаться с этой мечтой, но в 1856 он ушёл в отставку. Один за другим гласили официальные документы: "переселение евреев для занятия земледелием "не сопровождалось благоприятными результатами"". - Между тем "огромное пространство плодоносной, чернозёмной земли оставалось в руках евреев без производительности". Ведь для еврейского населения была намечена и удерживалась лучшая земля. Та часть, какую временно сдавали в оброк желающим, давала большой доход (на него и содержались еврейские колонии): население на Юге росло, все просили землю. Теперь и земля похуже, из резерва, сверх отведенной для еврейской колонизации, быстро росла в ценности81. Новороссийский край впитал уже много других деятельных поселенцев и "перестал нуждаться в искусственной колонизации"82.
У еврейской колонизации не оставалось уже никакого государственного смысла.
И в 1866 Александр II утвердил: действие особых постановлений о перечислении евреев в земледельцы - остановить. Теперь стояла задача: как уравнять еврейских земледельцев с прочими земледельцами Империи. Еврейские колонии оказались неспособны к начавшейся повсюду самостоятельной земской жизни. Теперь оставалось - открыть им уход из земледельческого состояния, даже и раздробительно, не в полном составе семьи (1868), переход в ремесленники и в купцы. Разрешено было им и выкупать свои земельные наделы - и они выкупали, и перепродавали с большим барышом83.
Однако, в споре разных проектов в министерстве государственных имуществ, вопрос о преобразовании еврейских колоний затянулся, затянулся и даже вовсе остановился к 1880. А между тем с новым воинским уставом 1874 г. для евреев-земледельцев отпали и рекрутские льготы - и ими окончательно был утерян последний интерес к земледелию. К 1881 "в колониях "преобладали усадьбы из одного только жилого дома, вокруг которого не было и признаков оседлости, т. е. ни изгороди, ни помещений для скота, ни хозяйственных построек, ни гряд[ок] для овощей, или хотя бы одного дерева или куста; исключений же было весьма немного""84.
Чиновник с 40-летним опытом по земледелию (статский советник Ивашинцев, посланный в 1880 для исследования состояния колоний) писал: во всей России "не было ни одного крестьянского общества, на которое столь щедро лились бы пособия" - и "пособия эти не могли оставаться тайною для крестьян и не могли не вызывать в них недоброго чувства". Соседние с еврейскими колониями крестьяне ""негодовали... что им... за недостатком у них земли, - приходилось арендовать, за дорогую цену, у евреев земли, дёшево отведенные последним от казны в количестве, фактически превышавшем действительную потребность". Этим именно обстоятельством объяснялось... "отчасти и то ожесточение крестьян против евреев-земледельцев, которое выразилось разорением нескольких еврейских селений"" (в 1881-82)85.
В те годы работали комиссии, производившие отрезку крестьянам избыточной земли от еврейских поселений. Неиспользованные или заброшенные участки забирались правительством обратно. "В Волынской, Подольской и Киевской губерниях из 39.000 десятин осталось [под еврейским хозяйством] только 4.082"86. Но сохранились и весьма обширные еврейские земледельческие поселения. Вот Якшица в скудоземной Минской губ.: на 46 семей 740 десятин87, то есть в среднем по 16 дес. на семью, что не часто встретишь у крестьян Средней России. - Вот Анненгоф Могилёвской губ., тоже не раздольной землями: в 1848 г. 20 еврейских семей получили каждая по 20 дес. казённой земли, но к 1872 обнаружено там только 10 семей, и большая часть земли не обработана, глохнет88. - Вот Вишенки Могилёвской губ. - по 16 дес. на семью89, Ордыновщина Гродненской - по 12 дес. - А в южных губерниях тем естественней простор; в первоначальных поселениях сохранилось: в Большом Нагартаве - по 17 дес., в Сейдеменухе по 16, в Ново-Бериславе по 17. - В посёлке Роскошная Екатеринославской губ. - по 15 дес., но вместе с землёй "при колонии" получится по 42 дес.90 - В Весёлой (к 1897) - по 28 дес. В Сагайдаке по 9 дес., - считалось малоземьем91. - А вот в Киевской губ. Элювка - еврейских семей 6, а десятин у них - 400, т. е. по 67 десятин на семью! И "земля в аренде у немцев"92.
А у советского автора 20-х годов прочтём категоричное: "Царизм почти совершенно запрещал евреям заниматься земледелием"93.
На страницах, обобщающих свой огромный кропотливый труд, исследователь еврейского земледелия В. Н. Никитин выводит: "Упрёки евреев в слабом прилежании к земледелию и в самовольных отлучках из колоний в города, для торговых и ремесленных занятий, совершенно справедливы... Мы отнюдь не отрицаем виновности евреев в том, что в течение 80 лет относительно малое число их сделалось земледельцами". Но - и приводит в оправдание евреев-земледельцев следующие соображения: "ни в чём им не доверяли; систему их колонизации меняли многократно", порой "направлять их жизнь уполномочивались люди, в земледелии ничего не смыслившие или относившиеся к ним совершенно равнодушно... Евреи из независимых горожан попадали в деревни без всякой подготовки к жизни в ней"94.
Примерно в то же время, в 1884, Н. С. Лесков в записке, предназначенной для ещё новой правительственной "комиссии Палена", указывал, что еврейская "отвычка от полевого хозяйства образована не одним поколением", эта отвычка "так сильна, что она равняется утрате способностей к земледелию", и еврей не станет снова пахарем, разве что постепенно95.
(А Лев Толстой, по косвенной передаче его слов, судил так: что это за люди, "удерживающи[е] целый народ в тисках городской жизни и не дающи[е] ему возможности поселиться на земле и начать работать единственную, свойственную человеку земельную работу. Ведь это всё равно, что не давать этому народу дышать воздухом... кому может быть от этого плохо... что евреи поселятся в деревнях и заживут чистой трудовой жизнью, о которой, вероятно, уже истосковался этот старый, умный и прекрасный народ..."96 - На каких облаках он жил? Что он знал о 80-летней практике этой земельной колонизации?)
