Евгения Чуприна - Роман с Пельменем
* * *
Известно - с кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь. Таня стала ждать. Ей было очень интересно, на кого из претендентов можно рассчитывать, делать же собственный выбор она не желала и не умела.
В шесть вечера позвонила Маричка и предложила праздновать втроем или вчетвером у Валика, "чтобы это был праздник, а не очередная порнография". Это показалось кстати. Таня подумала, что дождется кого-нибудь и уйдет с ним из дому, дабы не было столкновений. Привлекала и возможность избежать интимных сцен, которыми все же лучше украшать будни, а не портить праздники.
Рено не заставил себя ждать. Он явился как всегда в помятом костюме, но с великолепным галстуком. В руке он держал бордовую с матерым стеблем розу, а подмышкой - бочонок пива и мокрый зонтик. Сев на пол (так во Франции принято разуваться), сей просвещенный европеец принялся копаться в карманах пальто и пиджака, пока не извлек шкатулку с кольцом - золото и рисинки зеленого камня. Подробно обсудив с Рено, что это за камень и настоящий ли он, Татьяна изложила свой план. Самодовольно пощупав принесенный бочонок, дескать, какой я догадливый! француз вновь обулся и успел подать своей даме пальто. Видимо, в Европе свирепые феминистки протестуют против подобной галантности, поэтому каждый раз Рено кидался к вешалке с восторгом хулигана. Припомню кстати и случай, когда его друг Дейв с негодованием отказался от поцелуя дамской ручки, сказав нахалке: "Ты меня используешь!".
Дождь прошел. Таня представила своего друга Валику, но несмотря на восторги Марички, он отнесся к Рено очень холодно. Это понятно, потому что при всей своей любви к эпатажу, француз не отличался тонкостью шуток. Он родился в маленькой бельгийской деревушке, но с тех пор вырос, возмужал и поселился в Париже. Это придало его натуре некую мучительно знакомую всем нам двойственность. Его приколы как раз годились для васильковских девчат. А Татьяна стояла там, как говорится, одной ногой. Иногда Рено ей нравился, а иногда - нет. Маричке Рено нравился все время, но был именно тот случай, когда видит око, да зуб неймет.
Маричка взяла Валика за руку и объявила сестре, что выходит замуж, мама согласна, и уже поданы документы. Все уселись за журнальный столик, причем Валик разлегся на диване, а Рено - на полу и стали жевать, уткнувшись в телевизор. Сестры иногда затевали разговоры о своем, о женском, но присутствие мужчин им мешало. Незапно повалил мохнатый снег, и за пятнадцать минут за окном образовался новогодний пейзаж. Уже набравшаяся богемных причуд Маричка надула губки и сказала: "Хоцю на улицю", а потом потянула жениха за штанину. Возникли робкие сомнения, как же быть с двенадцатью часами и шампанским, но упорство победило. Оделись как по команде, выскочили на снег.
На Крещатике СОВСЕМ НИКОГО НЕ БЫЛО. Вчетвером бегали по дороге, кидались крепкими снежками. Маричке насыпали целый сугроб в декольте, Рено поскользнулся и чуть не разбил шампанское, заботливо прихваченное на всякий случай. Оставалось семь минут до торжественного момента, когда из-за завесы снега выскочил белый конь. На нем ехали Джокер и Наташа Раздобурдина.
- Исидора, - обратилась к лошади Татьяна, - до чего ты докатилась, кого ты возишь? - Исидора лизнула ей руку.
Эту лошадь еще жеребенком подарили Тане в бытность Мисс Украиной, потому, что дарили ей тогда кто попало и что попало. Сначала Исидорой занимался Антон, а потом ее выклянчил Джокер, чтобы ездить на Лысую гору, где и по сей день в полнолуние проходят рыцарские бои. Уж он ее и рисовал, и чистил, и прически делал из гривы, и фотографировал на ней фотомоделей, и даже скакал верхом на Русановские сады к Леночке Подладчиковой, которая нынче стажируется в Орлеане. И вот теперь с ее помощью развлекал в новогоднюю ночь Наташу. Развлекаемая при виде Татьяны Дмитриевны заметно стушевалась и попыталась затаиться за стройной лошадиной шеей.
- Познакомься, Рено, это Джокер, мой муж. Джокер, это мой жених Рено.
- Здравствуй, Женя. Вот ты, значит, куда стремился... Но все равно, Татьяна Дмитриевна, утром он должен быть на перроне, мы договаривались. Вы его уж, пожалуйста, отпустите вовремя. - Начала было Наташа из укрытия, приняв Валика, как водится, за Пельменя. Джокер ей что-то шепнул, и она замолчала.
- Это Марина, моя сестра. - Продолжала Таня с угрожающими нотками в голосе. - Это Наташа, моя ученица. Любовница моего мужа. Дочь Раздобурдина.
- Ага. Очень приятно. - Маричка попыталась разглядеть, что там за глазки сверкают на фоне Джокера, но в темноте ее зрение вело себя паршиво.
- Это Валик. Брат Пельменникова. Жених Марины. - Валик сделал зверское лицо. - Наташа, а как же вы не с Женей, он же ваш парень, кажется? Вполне могли бы встретить Новый год и втроем. Было бы весело.
- И раз уж мы собрались такой теплой компанией, - перебил ее Джокер, предлагаю открыть шампанское. Пока не поздно.
Рено хмуро отдал шампанское и сказал примерно следующее:
- Я лучше бы встретил праздник в обществе значительно более приличных людей!
Но никто не нашел времени обидеться на него. "Фаллос" (так Джокер называл многофункциональное сооружение, венчающее Майдан Нэзалэжности) стал громко отбивать удары, из бутылки брызнула пенистая струя и все стали пить из горла, по очереди и без очереди. А потом Наташа с Егором поехали, а остальные пошли...
До рассвета у Валика увлеченно резались в дурака пара на пару. Затем на первом поезде метро Рено доставил Татьяну прямо под дверь ее квартиры и на прощание нежно поцеловал. Татьяна, усталая, бросилась было на кровать, но, пошарив, обнаружила спящего Пельменя. Мерзавец откуда-то взял дубликат ключа, Таня давно уж его подозревала в подобных махинациях. Мгновенно пробудившись, юноша безо всяких предисловий исполнил обязанность Джокера, а потом свою обязанность и обязанность Рено, как он их понимал. А уж после, посмотрев на часы, подскочил и с криком:
- Боже мой, мы же с ней договорились на платформе! - оделся и убежал. Одно поняла Татьяна - Женя был очень недоволен тем, что она всю ночь шаталась неизвестно где. Наверное, он жутко ревновал. И убежал так внезапно. Но если поимел, значит, простил, да?
* * *
Со времен Средневековья обезьяны заметно поумнели. В случае опасности, они плюют на обоих детенышей. В результате средняя продолжительность обезьяньей жизни значительно возросла. И рождаемость возросла тоже.
1 глава без номера. СВАДЬБА С ДРАКОЙ
Раздобурдин оказался высоким белокожим и беловолосым человеком в больших темных очках, узком полосатом костюме и при красном галстуке. Отец Пельменя, наоборот, был бородат, темноволос и развязен. Костюм его был непристойно белым, а на галстуке среди рябых квадратов и сине-золотых узоров виднелся круглый циферблат нарисованных часов. Оба расхаживали по загсу, словно два петуха в боевых перьях, изредка хищно зыркая друг на друга. Мама Пельменя, тетя Лена, которую Татьяна знала по фотографии, оделась с вызывающей бедностью, невольно соблюдая птичий стиль, заданный своими мужчинами.
Валик надел фрак, а Женя предпочел остаться в своем неизменном сером костюме. Свидетельница Наташа была стилизована под куклу барби с педантичностью, достойной лучшего применения. Она широко улыбалась и заметно кокетничала с отцом жениха. Маричкино белое платье с кружевным стоячим воротником и длинным шлейфом сверкало золотыми искрами. Свидетеля Таня видела впервые. Это был лохматый тип по имени Паша, на котором приличная одежда сидела, как на корове - седло. Зато Джокер оделся так, что вопреки всем законам логики, где бы он ни стоял, сразу было видно, что он Танин супруг. В искусстве одеваться (а равно и в искусстве раздевать) в этом городе соперников у него не было. Еще на церемонии присутствовали две Маричкины подружки из Василькова, один (не считая свидетеля) друг Валика, взявший этих подружек под покровительство, и, конечно, родители, которые пока что вели себя тихо. Мамаша временами тихонько поскуливала и пускала слезу, а папаша на нее шикал. Таня подозревала, что за столом они станут вспоминать различные сельские ритуалы, которые доведут вспыльчивую Маричку до истерики.
В ресторан "Абсолют" поехали на трех машинах. Свидетелю очень понравилась свидетельница, и он не отходил от нее, что окончательно испортило настроение и без того злому Пельменю. Чтобы не ходить один, он жался к маме и Раздобурдину, которые держались парой. Папаша-Пельмень внимательно смотрел то на Раздобурдина, то на Пельменя, и результаты его наблюдений были малоутешительны: Пельмень был весьма похож на Раздобурдина. Значительно больше, чем на законного отца. "С другой стороны, - Утешал себя Николай Николаевич, - Раздобурдин должен знать, от кого родились эти двойнята. И если он хочет женить на Жене свою дочь, значит, уверен, что она - не его сестра. Уверен-то уверен, но надо знать характер Лены. Она, конечно, не допустит, чтобы ее сын женился на своей сестре, но ведь они еще не женились. Все может раскрыться в последний момент. Да что ж у него, глаз нет, что ли? Что он, не видит сходства? А если они не брат и сестра, то, черт возьми, ее Евгений обскачет моего Валика, который в 18 лет женится на васильковской жлобишке. Лена хочет уесть меня, поэтому и тянет до последнего, обманывает Раздобурдина. А потом просто выложит ему правду-матку, и Раздобурдин отправит Евгения учиться куда-нибудь за границу. И опять она будет молодец, а я - дурак и козел". И он старательно отвечал на кокетства Наташи Раздобурдиной.
