Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894
Дни заметно становятся длиннее, приближается весна. В каком месяце Вы приедете к нам? Лучшее время у нас — конец апреля и май, когда распускаются леса. Приезжайте ради создателя.
У нас много новостей. Мы выкопали новый пруд за красными воротами, посадили в четырехугольнике сад, перестроили (за 30 руб.) конюшню. Есть у нас породистая телушка, романовские овцы.
Миша переведен в Серпуховский уезд и живет теперь у меня безвыездно. Люто хозяйничает, я же по-прежнему ничего не делаю, и вмешательство мое приносит один только вред.
Вот уж почти месяц, как я живу в Петербурге. Скучновато. Плещеева нет — разбогател и кряхтит теперь от излишней сытости, греясь в Ницце на солнышке; Свободина тоже нет — умер. Старых знакомых становится всё меньше и меньше, а новых не завожу.
По обыкновению стражду от безденежья. Всё хожу и нюхаю, где бы достать денег. Впрочем, в этом году мне повезло. По счету за книги мне пришлось получить больше 5 тысяч, так что я заплатил долги: 3 тысячи в типографию и 2½ тысячи Суворину, у которого взял 5 тысяч на покупку имения. Рассчитываю к будущему году очиститься от всех долгов, кроме банковского (сей долг меня не стесняет), а потом опять возьму взаймы уж не 5, а 10 тысяч и выстрою себе дворец в другом участке.
Напишите, когда Вы приедете. Редко кому мы бываем так рады, как Вам. В марте Вы получите особое приглашение, а пока постарайтесь свыкнуться с мыслью, что весной Вам необходимо поехать в Мелихово и проскучать там неделю-другую.
Всех Ваших поздравляю с Новым годом и шлю им сердечный привет. Купили Вы хутор? Из Боромли через Лебедин и Гадяч пойдет соединительная ветвь. Вот купили бы в Межириче! Там прекрасное место.
Ну, будьте здоровы и благополучны. Еще раз благодарю и низко кланяюсь.
Домой еду на сих днях. Оказалось, сударыня, что жить зимою в деревне не так скучно. Даже вовсе не скучно.
Маша живет и дома и в Москве. В пятницу приезжает домой и в понедельник уезжает.
Да хранит Вас бог!
Преданный А. Чехов.
Сергеенко П. А., около 15 января 1893*
1265. П. А. СЕРГЕЕНКО
Около 15 января 1893 г. Петербург.
С.-Петербург, январь 1893 г.
Милостисдарь!
Гонорар будет выслан Вам* не раньше, как он будет подсчитан. В настоящее время в редакции нет ни номера, ни гранок, так что нельзя подсчитать. Во всяком случае гонорар Вы получите не позже 1-го февраля.
С почтением
Не-Тихонов.
Черткову В. Г., 20 января 1893*
1266. В. Г. ЧЕРТКОВУ
20 января 1893 г. Петербург.
20 янв. 93.
Многоуважаемый Владимир Григорьевич! Я сказал г. Хирьякову, что буду писать Вам из дому*, но так как я отложил свой отъезд еще на несколько дней, то пишу Вам из Петербурга.
Если г. Х<ирьяков> писал Вам, что я обиделся, то он немножко преувеличил, в чем, впрочем, я не вижу большой беды; у нас с ним происходил деловой разговор, и я выражал ему скорее удивление, чем неудовольствие. Я удивлялся, что «Посредник», давно уже популярный, крепко ставший на ноги в смысле доверия и симпатий общества, не хочет пользоваться своею популярностью и медлит, медлит… Старые издания уже пригляделись, а новых нет, обещаете Вы скупо, и нет надежды, что развитие дела по своим размерам будет соответствовать задачам. Похоже на то, как будто Вы утомились или разочаровались. Вот что я говорил г. Х<ирьяков>у. Говорил я ему также, что если авторы еще живы, то нельзя издавать их сочинений без их корректуры*. Я посылал Вам свои рассказы в неисправленном виде (исключая, впрочем, «Именин»)* в расчете, что Вы непременно пришлете мне корректуру. На издание каждой книжки уходит больше 1–2 года, а в такой срок можно успеть прочесть корректуру не один раз. Что же касается «Жены», то я писал Вам, что в том виде, в каком она есть, печатать ее нельзя и что необходимо переделать ее. Во всяком случае чтение корректуры — обычай очень хороший и пренебрегать им не следует. Если бы я был издателем, то, приобретая сочинения, ставил бы непременным условием авторскую корректуру. Вот и всё. Больше, кажется, я ничего не говорил.
Обе книжки — «Жену» и «Именины» я получил. Вы спрашиваете, нравится ли мне издание с внешней стороны. Мне кажется, что для 20-копеечной книги это слишком большой формат. Книжка займет много места на выставке в окне и в магазине. Чем компактнее книжка, тем она легче укладывается, переплетается и тем солиднее на вид. Надпись в круге: «для интел<лигентных> читателей» совсем неудобна*. Она несерьезна, хотя и передает серьезную мысль. Я бы упразднил ее или перенес в объявление о книгах, где она не резала бы так глаза.
Вы пишете о сплетнях. Уверяю Вас, до сих пор о «Посреднике» и о Вашей деятельности я слышал только одно хорошее. И литераторы и общество относятся к Вам с полным сочувствием. Круг моих наблюдений и знакомств не широк. Я отвечаю только за тех, кого знаю, но думаю, что если бы что-нибудь похожее на сплетню носилось в воздухе, то оно достигло бы до моих ушей. Но, повторяю, я ничего не слышал такого, что могло бы не понравиться Вам. Всё обстоит благополучно.
И. И. Горбунова я не видел*. Мне говорили, что он заболел и не выходит из дому.
С Вашим расчетом (240 р.) я соглашаюсь, но о деньгах я не говорил с г. Х<ирьяков>ым. Вы пришлите мне их в Серпухов, где они будут нужнее, здесь же в Петербурге я боюсь истратить их зря. Мой адрес для простых писем: Ст. Лопасня Моск. — Курск. д., а для заказных и страховых — г. Серпухов Моск. губ.
«Палата № 6» входит в сборник, который теперь печатается и выйдет через неделю. Уступить Вам этот рассказ значило бы остаться без сборника*, который даст мне по меньшей мере тысячу рублей. Деньги же мне теперь адски нужны, так как пишу я мало, а живу одной только литературой. Простите мне этот расчет.
Уеду я домой через 3–4 дня и буду жить безвыездно до конца мая.
Желаю Вам всего хорошего и прошу Вас верить в мое искреннее уважение и сочувствие. Я по-прежнему рад быть полезным Вашему делу, и если до сих пор был мало полезен, то это зависело не от желания, а от размеров сил моих.
Преданный
А. Чехов.
Гнедичу П. П., 22 января 1893*
1267. П. П. ГНЕДИЧУ
22 января 1893 г. Петербург.
22 янв.
Дорогой Петр Петрович, сегодня я получил от г-жи Яковлевой письмо, в котором она приглашает меня к себе на вечер. Будьте добры передать ей, что я уезжаю сегодня или самое позднее — завтра и быть у нее не могу, что я очень благодарен ей за приглашение и за две книжки, которые она прислала мне*. Пишу Вам, а не ей, потому что она не сообщила мне в письме своего адреса.
Затем об уголовщине*. Г-жа Яковлева между прочим пишет мне, что она получила от меня записку, в которой будто я пишу ей, что я очень болен. Скажите ей, что никаких записок я не писал ей и что здоров я, как бык, и что мне положительно непонятно, кому и для чего понадобилось мистифицировать эту полную даму. Вероятно, кто-нибудь пошутил. Она пишет мне так: «Соломко сказал, что Вы уехали — каково же было мое удивление, когда я получила Вашу записку, что Вы больны, но что даете слабую надежду увидать и услыхать Вас».
Каково же мое удивление!
Желаю Вам всего хорошего. В декабре приеду опять, если, конечно, ничто не помешает, а теперь после разгульной, разгильдяйской жизни зароюсь как крот и буду стараться делать что-нибудь.
Всего хорошего!
Ваш А. Чехов.
Репину И. Е., 23 января 1893*
1268. И. Е. РЕПИНУ
23 января 1893 г. Петербург.
23 янв.
Многоуважаемый Илья Ефимович, посылаю Вам свой больничный рассказ*, о котором я говорил*.
С Вашего позволения с вопросом насчет того, была ли луна в Гефсим<анском> саду*, я обращался к молодому священнику — богослову*, изучавшему древнееврейскую литературу и проч. Третьего дня у меня с ним был разговор, и он, как на важнейший литературный источник, указал мне на книгу Исход*, глава XII, а сегодня я получил от него письмо, которое при сем прилагаю*. В этом письме есть два-три указания, которые, быть может, сгодятся. Сочинения Дидона*, о котором идет речь в письме, можно достать у Суворина.
Автор письма ученый и толковый человек. Если вопрос для него не ясен, то, значит, он не ясен для всех богословов. Что касается астрономов, то и они едва ли скажут Вам что-нибудь определенное.
