Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.
Федор Иваныч.
Что ты врешь!
Кухарка.
Как же! сейчас Тане Яков сказывал.
Федор Иваныч.
Чудно это!
ЯВЛЕНИЕ З-е
Те же и Кучер.
Федор Иваныч.
Ты что?
Кучер (к Федору Иванычу).
Так и скажите, что я не нанимался с собаками жить. Пускай другой кто живет, а я с собаками жить несогласен.
Федор Иваныч.
С какими собаками?
Кучер.
Да привели от Василья Леонидыча трех кобелей к ним в кучерскую. Напакостили, воют, а приступиться нельзя — кусаются. Злые черти! — того и гляди сожрут. И то хочу поленом ноги им перебить.
Федор Иваныч.
Да когда же это?
Кучер.
Да нынче привели с выставки, какие-то дорогие, пустопсовые, чтоль, леший их знает! Либо собакам в кучерской, либо кучерам жить. Так и скажите.
Федор Иваныч.
Да, это непорядок. Я пойду спрошу.
Кучер.
Их бы сюда, что ль, к Лукерье.
Кухарка (горячо).
Тут люди обедают, а ты кобелей запереть хочешь. Уж и так…
Кучер.
А у меня кафтаны, полости, сбруя. А чистоту спрашивают. Ну, в дворницкую, что ль.
Федор Иваныч.
Надо Василью Леонидычу сказать.
Кучер (сердито).
Повесил бы себе на шею кобелей этих, да и ходил бы с ними, а то сам-то, небось, на лошадях ездить любит. Красавчика испортил ни за что. А лошадь была!.. Эх, житье! (Уходит, хлопая дверью.)
ЯВЛЕНИЕ 4-е
Те же, без Кучера.
Федор Иваныч.
Да, непорядки, непорядки! (К Мужикам.) Ну, так так-то, пока прощайте, ребята!
Мужики.
С Богом.
(Федор Иваныч уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 5-еТе же, без Федора Иваныча.
(Как только Федор Иваныч уходит, на печке слышно кряхтенье.)
2-й мужик.
Уж и гладок же, ровно анарал.
Кухарка.
Да что и говорить! Горница особая, стирка на него вся от господ, чай, сахар — это всё господское, и пища со стола.
Старый повар.
Как чорту не жить, — накрал!
2-й мужик.
Это чей же, на печке-то?
Кухарка.
Да так, человечек один. (Молчание.)
1-й мужик.
Ну, да и у вас, посмотрел я давеча, ужинали, капиталец дюже хорош.
Кухарка.
Жаловаться нельзя. На это она не скупа. Белая булка по воскресеньям, рыба в постные дни по праздникам, а кто хошь, и скоромное ешь.
2-й мужик.
Разве постом лопает кто?
Кухарка.
Э, да все почитай. Только и постятся, что кучер (не этот, что приходил, а старый), да Сема, да я, да икономка, а то все скоромное жрут.
2-й мужик.
Ну, а сам-то?
Кухарка.
Э, хватился! да он и думать забыл, какой такой пост есть.
3-й мужик.
О, Господи!
1-й мужик.
Дело господское, по книжкам дошли. Потому умственность!
3-й мужик.
Ситник-то каждый день, я чай?
Кухарка.
О, ситник! Не видали они твоего ситника! Посмотрел бы пищу у них: чего-чего нет!
1-й мужик.
Господская пища, известно, воздушная.
Кухарка.
Воздушная-то, воздушная, — ну, да и здоровы жрать.
1-й мужик.
В аппеките, значит.
Кухарка.
Потому запивают. Вин этих сладких, водок, наливок шипучих, к каждому кушанью — свое. Ест и запивает, ест и запивает.
1-й мужик.
Она, значит, в препорцию и проносит пищу-то.
Кухарка.
Да уж как здоровы жрать — беда! У них ведь нет того, чтоб сел, поел, перекрестился да встал, а бесперечь едят.
2-й мужик.
Как свиньи, в корыто с ногами. (Мужики смеются.)
Кухарка.
Только, Господи благослови, глаза продерут, сейчас самовар, чай, кофе, щиколад. Только самовара два отопьют, уж третий ставь. А тут завтрак, а тут обед, а тут опять кофий. Только отвалятся, сейчас опять чай. А тут закуски пойдут: конфеты, жамки — и конца нет. В постели лежа, — и то едят.
3-й мужик.
Вот так тàк. (Хохочет.)
1-й и 2-й мужики.
Да ты чего?
3-й мужик.
Хоть бы денек так пожить!
2-й мужик.
Ну, а когда же дела делают?
Кухарка.
Какие у них дела? В карты да в фортепьяны — только и делов. Барышня, так та, бывало, как глаза продерет, так сейчас к фортепьянам, и валяй! А эта, что живет, учительша, стоит, ждет, бывало, скоро ли опростаются фортепьяны; как отделалась одна, давай эта закатывать. А то двое фортепьян поставят, да по-двое, вчетвером запузыривают. Так-то запузыривают, аж здесь слышно.
3-й мужик.
Ох, Господи!
Кухарка.
Ну, вот только и делов: в фортепьяны, а то в карты. Как только съехались, сейчас карты, вино, закурят, — и пошло на всю ночь. Только встанут — поесть опять!
ЯВЛЕНИЕ 6-еТе же и Семен.
Семен.
Чай да сахар!
1-й мужик.
Милости просим, садись.
Семен (подходит к столу).
Благодарю покорно.
(1-й мужик наливает ему чай.)
2-й мужик.
Где был?
Семен.
Вверху был.
2-й мужик.
Что ж, какие же там дела?
Семен.
Да и не поймешь. Не знаю, как сказать.
2-й мужик.
Да что ж, дело какое?
Семен.
Да и не знаю, как сказать, силу какую-то во мне пытали. Да я не пойму. Татьяна говорит: делай, мы, говорит, нашим мужикам землю охлопочем, продаст.
2-й мужик.
Да как же она сделает-то?
Семен.
Да не пойму от нее, она не сказывает. Только, говорит, делай, как я велю!
2-й мужик.
Что ж делатъ-то?
Семен.
Да сейчас ничего. Посадили меня, свет потушили, велели спать. А Татьяна тут же схоронилась. Они не видят, а я вижу.
2-й мужик.
Что ж это, к чему?
Семен.
А Бог их знает, — не поймешь.
1-й мужик.
Известно, для разгулки времени.
2-й мужик.
Ну, видно, этих делов не разберем мы с тобой. А вот ты сказывай: денег ты много забрал?
Семен.
Я не брал, всё зажито, 28 рублей, должно.
2-й мужик.
Это ладно. Ну, а коли Бог даст, о земле сладимся, ведь я тебя, Семка, домой возьму.
Семен.
С моим удовольствием.
2-й мужик.
Набаловался ты, я чай. Пахать не захочешь?
Семен.
Пахать-то? Давай сейчас. Косить, пахать, это всё из рук не вывалится.
1-й мужик.
А всё, примерно, после городского жительства не поманится.
Семен.
Ничего, и в деревне жить можно.
1-й мужик.
А вот дядя Митрий на твое место охотится, на великатную жизнь.
Семен.
Ну, дядя Митрий, наскучит. Оно, глядеться, легко, а беготни тоже много. Замотаешься.
Кухарка.
Вот ты бы, дядя Митрий, посмотрел балы у них. Вот подивился бы!
3-й мужик.
А что ж, едят всё?
Кухарка.
Куды тебе? Посмотрел бы, что было! Меня Федор Иваныч провел. Посмотрела я: барыни ― страсть! Разряжены, разряжены, что куда тебе! А по сих. мест голые, и руки голые.
3-й мужик.
О, Господи!
2-й мужик.
Тьфу, скверность!
1-й мужик.
Значит, клеймàт так позволяет.
Кухарка.
Так-то и я, дяденька, глянула: что ж это? ― все телешом. Веришь ли, старые, ― наша барыня, у ней, мотри, внуки, ― тоже оголились.
3-й мужик.
О, Господи!
Кухарка.
Так ведь что: как вдарит музыка, как взыграли, ― сейчас это господа подходят каждый к своей, обхватит, и пошел кружить.
2-й мужик.
И старухи?
Кухарка.
И старухи.
Семен.
Нет, старухи сидят.
Кухарка.
Толкуй, я сама видела!
Семен.
Да нет же.
Старый повар (высовываясь, хрипло).
Полька-мазурка это. Э, дура, не знает! ― танцуют так…
Кухарка.
Ну, ты, танцорщик, помалкивай, знай. Во, идет кто-то
ЯВЛЕНИЕ 7-е
Те же и Григорий.
(Старый повар поспешно скрывается.)
Григорий (Кухарке).
Давай капусты кислой!
Кухарка.
Только с погреба пришла, опять лезть. Кому это?