Андрей Платонов - Том 7. Сухой хлеб
Выехал Иван далеко. Смотрит вокруг — всюду чистое поле и небо касается края земли. А на краю земли стоит одна избушка. Поехал Иван к избушке. Окоротил он коня и вошел в ту избу. Видит, на столе еда собрана и винное питье стоит. Испытал Иван еду — понравилась ему; и соленая еда была, и сладкая, всякая была. Хлебнул он вина — не понравилось, во рту горько. Увидел Иван гладкую тростинку, она в углу была. Взял Иван тростинку в руку: крепка ли, думает, может, мне го-годится! Стукнул он тростинкой о половицу. Выскочил тут из-под пола некто Яшка-Красная рубашка.
— Чего делать прикажешь? Иван ему в ответ:
— А ты чего умеешь? Покажи мне все, что есть на свете.
Открыл ему Яшка-Красная рубашка вид: все, что есть на свете; а сам спрятался, откуда явился.
Стукнул опять Иван тростинкой в половицу, выскочил тут же Яшка-Красная рубашка.
— Чего прикажешь?
— Я нагляделся. Закрой вид. Пускай матери останется, чего глядеть.
Ничего не стало. «Поеду, — думает Иван, — мать сюда приведу, в поле жить светлее».
Только он на порог, навстречу ему богатырь — здешней избы житель.
— Ты кто? — спрашивает. — Чего в избе без хозяев гостишь? Откуда невежа такой?
— Я невежей не был, — отвечает Иван, — а я у родной матери сын!
Рассерчал богатырь: хвать Ивана кулаком.
— Эх! — сказал Иван. — Не ты меня на свет родил, не тебе меня со света сживать!
Схватил он богатыря поперек, взмахнул им и забросил его далеко от себя, в чистое поле. Богатырь ударился сразу о землю и помер.
Пошел Иван к своему коню. Глядит — навстречу ему другой богатырь — брат прежнего, а силой еще злее первого.
— Ты чего незваным явился? Ишь, невежа неумытый!
Бросился было богатырь на Ивана, а Иван взял его да тут же об земь — из богатыря и дух вон, только пар пошел вверх. Тогда схватил Иван пар, а в руке — ничего. Жалко стало Ивану, что нету ничего от человека. Что делать теперь? Пусть будет еще — что случится, ему ничего не страшно. «Однако, — думает Иван, — как сделать, чтобы не вредить человеку до смерти, а научить его еще прежде: пусть жив будет и знает».
Тут приехал еще богатырь, брат тех, кто были.
— Это что за невежа?
— Я невежей не был, я Иван, у родной матери сын! Схватил его хозяин-богатырь, чтобы убить, а Иван его взял на ответ в охапку и думает — что делать с ним: глядь — на стене сума большая висит. Иван засунул богатыря в ту суму, смял его, чтобы ладнее богатырь в суму вошел, а суму на стену, на дубовый сучок повесил, — пусть висит там богатырь, согнутый в три погибели.
Повесил Иван суму, закрыл ее на запор железный, а ключ в окошко кинул.
Вышел Иван наружу, видит, никого больше нету. Сел на коня и поехал домой.
Мать увидела Ивана и сперва не узнала его, хоть и мало времени прошло, как он уехал. Да и мудрено было узнать Ивана: от борьбы с богатырями еще более возмужал он силой, а на лицо его легло раздумье.
Сказал Иван матери:
— Поедем, матушка, со мною. Я жизнь вам хорошую нашел.
Поехали они в избу, где богатыри жили. Иван на коне едет, а мать на руках держит, чтобы она не утомилась в дороге. Подъезжают они: мать видит — изба хорошая стоит: у разбойников избы хорошие.
Оставил Иван коня и повел матушку в избу. Вот вошли они в горницу, Иван стукнул об пол тростью, что и прежде была. Выскочил тут немедля Яшка-Красная рубашка: чего, дескать, прикажете?
Иван велит ему:
— Покажи все, как мне показывал. Показывает им Яшка все, что есть на свете, что видимо и невидимо. Мать глядит, дивится и радуется. А когда нагляделась, Иван велит опять Яшке:
— Собери на стол угощение.
Собрал Яшка угощение, поставил хлеб-соль, яства и вино, а сам пропал, пока снова не позовут: видно, он богатырями к покорности приучен и смирный был.
Мать Ивана откушала пищи, запила ее вином, сама веселая стала и плясать пошла. Иван глядит на мать и радуется, что мать молодая у него и сердце у нее счастливое.
— Тут, мама, вам жить веселее будет.
— Кто знает, сынок, неведомо еще, где лучше. Боюсь, разбойники здесь.
— И то правда, — говорит Иван. — А я поеду, гляну — нет ли кого.
Осталась мать одна; ходит по избе и осматривает по-хозяйски, где что положено, сколько добра припасено. А изба просторная: две горницы, кухня и закутки есть. Видит мать, на стене сума большая висит: не добро ли в ней какое? Потрогала она суму, сума на железный запор закрыта, и в скважине ключа нету. Вспомнила она про Яшку-Красную рубашку, взяла трость и постучала о половицу.
Явился Яшка:
— Чего прикажешь?
— Отыщи ключ.
— Я сейчас!
Отыскал Яшка ключ и скрылся. А мать Ивана отомкнула железный запор, глядит — подымается из сумы человек, расправляет плечи, потягивается, собою видный и здоровый, на лицо белый. Не видала еще мать такого, в деревне мужики худые жили, их земля работой ела, а жизнь — заботой. «Вот он, богатырь-то, какой бывает! — подумала Иванова мать. — Небось у него хозяйка есть, а я-то как гостья буду!»
А богатырь как вышел из сумы, так за стол и доел, что на столе осталось: оголодал в пустой суме-то. Поел богатырь, щеки у него порозовели со лба пот пошел.
— Наелся аль еще будешь? — спросила у богатыря Иванова мать.
— Еще, — говорит богатырь, — кликни Яшку-то. Постучала мать тростью: явился Яшка, принес пищу, питье и яства, — и еще дважды ходил еды добавлял.
— Сыт, что ли? — спросила мать у богатыря.
А сама глядит на богатыря, любуется им, и тронулось ее сердце к нему, полюбила она его.
— А что, — говорит богатырь, — изба у меня большая, добра много, а хозяйки нету.
— А у тебя Яшка есть, — говорит мать, — он тебе и стряпает и по дому угождает.
— Яшка слугою служит, — богатырь говорит, — да у него души нету, он всякому годится. А живи-ка ты, право слово, хозяйкой у меня!
— Я бы стала хозяйкой твоею, — отвечает мать богатырю, — да сын у меня есть, его надо спроситься. Уж коли он не захочет тебя в отчимы, так ты с ним не совладаешь, он тебя одолеет.
— А сына твоего мы со света сживем, — сказал богатырь.
Испугалась мать; стала она слушать, что ей сердце скажет и что совесть. Молчит ее совесть, зато сердце говорит, а сердце богатыря любит. Спрашивает мать:
— А как ты Ивана со света сживешь?
— Я тебя научу, — богатырь говорит.
Научил он мать Ивана, что сыну надо сказать, а сам опять в суму залез и спрятался.
Приезжает Иван: видит — матушка его хворая лежит.
— Аль недужится, матушка?
— Недужится, сынок. Вот есть, давно мне люди сказывали, лес темный, да отсюда он далече, туда только пешему дорога, а конному езды нету. В лесу том волчица-богатырь с волчатами живет. Вот если бы молока из груди той волчицы мне принес, я бы испила его и здоровой стала!
Иван послушал мать и ответил ей:
— Для вас, матушка, я и с того света, чего надобно, достану.
Отпустил Иван своего коня в чистое поле; пусть-де он на воле живет и досыта ест, не все ему подо мной скакать, а сам пошел пешим в темный лес.
«Вот, — думает богатырь в суме, — разорвет волчица Ивана, она человека одним духом за версту сшибает, не станет тогда никого на свете сильнее меня!»
Вылез богатырь из сумы.
— Кликни Яшку-то, — говорит он своей хозяйке, матери Ивана. — Да потчевай меня!
А Иван идет по темному лесу: видит он — лежит под деревом волчица-богатырка и дремлет, а четверо волчат припали к ней и грудь ее сосут.
Открыла волчица глаза и глядит на Ивана.
Подошел к ней Иван, сел возле и говорит:
— Дай мне твоего молока, а не дашь, я сам из груди твоей надою. Матушка у меня захворала, сказывает, молоком ей твоим надо лечиться.
Подумала волчица: кроме комара да птички лесной, никто к ней не приближался в лесу, а этот близко явился. Хотела было волчица подняться и растерзать человека, да детей жалко тревожить: пусть сосут.
— А во что тебе молока надоить? — спрашивает волчица.
Подумал Иван: не во что.
— А пусть, — говорит, — волчонок твой в пасть молока наберет, да бежит следом за мной.
Привстала тут мать-волчиха.
— Чай, он детеныш мой. Тебе жалко мать, а мне сына. Не пущу его с тобой!
Встал Иван в рост, вырвал прочь с корнем старый дуб и отбросил его далеко.
— А я тебе детеныша назад ворочу, — говорит, — я его не обижу.
Видит волчица — не сладить ей силой с Иваном.
— Пусть идет, — отвечает; полизала она языком одного волчонка и говорит ему — Порадей человеку, как мне радел, — набери в рот молока, да не глотай его, а иди, куда нужно, и ко мне скорей возвращайся.
Насосал волчий детеныш в пасть молока, встал с земли, глядит на него Иван, а волчонок без малого с лошадь будет.
Пошли они с волчонком, а потом и побежали, чтобы скорее дело было.
Под вечер прибралась мать Ивана в избе и глядит в окошко. Смотрит, а сын ее на волке верхом едет, и волк под ним от страха бежит.
