Сабир Рустамханлы - Книга жизни
Всматриваясь в эти изображения, я вспоминаю книги турецкого исследователя Казыма Миршана, посвященные письменам прототурок. С огромным интересом прочел я две из них. Только после того, как ознакомишься с подобными исследованиями, понимаешь, в каком направлении надо двигаться, чтобы раскрыть тайны надписей в Кобустане, Делидаге, Гямигая; становится ясным, что к ним нельзя относиться как к ординарным реликтам; эти, пока запертые двери, ведут к пониманию тысячелетних истоков нашего языка, нашего далекого, но родного мира.
К сожалению, скалы Делидага изучены меньше, чем скалы Кобустана. Они не охраняются, не изучаются, и, глядишь, вдруг оказались в книгах, изданных за пределами республики. Как это могло произойти, на каком основании. По-видимому, если не будет напечатан подробный альбом и каталог этих надписей, найдутся их "совладельцы", точно так же как нашлись "совладельцы" наших народных песен, народной утвари, народного искусства.
... В одном из сел Басаркечара я услышал странный разговор. В последнее время в этих селах, неизвестные "специалисты" предлагают азербайджанцам любую цену за их ковры.
Хотят организовать музей ковра, подобный бакинскому. Потом, наверно постараются "доказать", что ковры эти принадлежат не азербайджанцам. Ведь в последнее время подобные тенденции у некоторых авторов - не редкость.
Во имя научной истины и объективности наскальные изображения и, в целом, памятники Делидага должны быть серьезно изучены и зафиксированы.
Местные жители жалуются, что в последнее время стали исчезать из кладбищ и старых крепостей камни с надписями, тотемные фигуры коней и баранов.
В обычае наших пращуров устанавливать на могилах фигуры лошадей, верблюдов, баранов; это связано с их, образом жизни, с их верованиями и родившимся из этих верований искусством каменной скульптуры.
Когда эти каменные изваяния попадают в чужие музеи и получают ложную атрибутику, это только запутывает подлинную картину развития народного искусства.
Раз уж вспомнилось... Когда строился дом творчества писателей в Шувелянах, привезли туда два старинных каменных изваяния лошадей. Установленные во двере скульптуры придавали особый колорит окружению. Удивительным образом гармонировали друг с другом разделенные многими веками современный дом творчества и с такой пластической выразительностью вытесанные из камня древними мастерами лошадь, седло, уздечка, стремя, - они будто согревали холодный интерьер, делали его более обжитым, теплым. Стоит ли говорить как кстати такие скульптуры в общественных очагах. Однако, кому то из районного начальства изваяния эти пришлись не по душе: "Кому нужен этот примитив?" решили они. Каменные лошади были расколоты и выброшены.
Сколько подобных горьких воспоминаний о нашем равнодушии к прошлому, к культуре наших далеких предков!
...Я сижу, прислонившись к одной из скал с письменами. Передо мной возвышается гряда гор Малого Кавказа. Чуть ниже видны зеленые сады и высокие дома Джермука.
Дальше, за Джермуком вновь возвышаются горы - горы Нахичевани.
Подходят чабаны. Я обращаю внимание на лошадь под седоком. Она не может устоять на месте. Так и норовит вырваться, понестись.
Мы здороваемся. Я прошу разрешения сесть на норовистую лошадь. Хозяин с усмешкой соглашается.
Не успеваю вдеть ноги в стремена, как лошадь пускается вскачь. По-видимому, она почувствовала во мне не только чужака, но и неопытного наездника. Она мчится вперед по зеленому лугу, к подножию горы. Я чуть отпускаю поводья, прижавшись к седлу. Наверно, лошадь не ожидала такой вольности, она летит как на крыльях, и я знаю, попадись нам навстречу каменный поток, она не остановится и перед ним.
Во мне взыграло какое-то мальчишеское озорство, я готов скакать на этой горячей лошади хоть на край света. На этой, мчащейся как молния, лошади, кажется, двигаешься не вперед, а в прошлое, в жилах горячится кровь далеких предков.
Спутники мои с тревогой следят за скачкой... Через некоторое время мы прощаемся с этими местами, покидаем каменные письмена. Всю дорогу между нами не утихают споры: трудно забыть эти каменные письмена, трудно переоценить их роль в нашей культуре. Директор прекрасного краеведческого музея в Кельбаджарах Шамиль Аскеров поместил но дворе своего музея некоторые из этих камней с письменами. Поэт Мамед Аслан, возражает: музей обойдется и без этих камней, они должны храниться там, где они созданы.
Я соглашаюсь с Шамилем Аскеровым: подобных камней столь много, находятся они на такой недоступной высоте, что если пару камней перевезти сюда, в краеведческий музей, каменная картинная галерея не обеднеет.
* * *
в Кельбаджарах, окруженных с одной стороны восточными склонами Малых Кавказских гор, с их лесами и альпийскими лугами, с другой - летними пастбищами, которые тянутся до Гейчи, множество интереснейших древних памятников.
Кельбаджарскому музею может позавидовать любой государственный музей. Выразительно и само здание музея - узоры из более чем четырехсот видов местных камней, делают его похожим на ковер.
Когда смотришь на экспонаты, которым пять, шесть тысяч лет, не можешь не сожалеть о том, как бедны, как скудны наши государственные музеи.
Разнообразными породами туфа и мрамора Кельбаджарского района можно обеспечить всю республику. Богат край и целебными минеральными водами. В настоящее время мы используем лишь небольшую часть этого естественного богатства.
Но это особый разговор, о нем в другой раз...
Мы говорим только об одном бесценном богатстве этой местности каменных надписях в Делидаге, и других памятниках, в которых сохранились следы далеких времен.
По дороге в Кельбаджары в месте, под названием Гаябашбашадейен ("Где скалы касаются главами") и в скале Лачин, сохранилось множество пещер. И у каждой есть своя история, своя легенда! Некоторые из этих пещер расположены на такой высоте, что их даже невооруженным глазом и не разглядишь.
Всмотревшись, около пещер, расположенных в горах, можно различить остатки древних каменных стен. Наверно, когда-то здесь жили люди: отшельники или гачаги (абреки или разбойники). Со временем тропинки к пещерам заросли и подняться к ним уже невозможно.
В пещере около скалы Лачин, по преданию, когда-то был спрятан целый клад рукописей. В народе до сих пор живет это предание. Однако, это пристанище наших далеких предков до сих пор не изучено археологами. Может быть, не нашлось смельчака, археолога, решившегося подняться сюда? А альпинисты? Разве нельзя воспользоваться их услугами? Таких необыкновенных поселений множество и в других районах Азербайджана. Какие тайны хранят эти пещеры? И кто должен их раскрыть? Мы находимся на одном из самых удивительных, самых необыкновенных мест - в ущелье, которое кельбаджарцы называют Гаябашбашадейен. Скалы над головой человека на сотни метров, действительно, стоят голова к голове. По берегам реки, расколовшей гряду скал, дорога вьется вверх, к селам. И сколько бы ты ни шел по этой дороге, всюду, куда ни кинь взгляд, над головой повисают огромные утесы.
У подножия главенствующей скалы, куда, кажется, никаким образом не может ступить нога человека, как слепой глаз, зияет зев пещеры. С трудом можно разобрать рядом с ней кладку стены. "Глаз" этот уже несколько тысяч лет смотрит на мир.
Одинокий орел медленно парит между огромными скалками будто вырастающими друг из друга. И представляется мне, что этот одинокий орел дух когда-то жившего в этой пещере смельчака, и сейчас он парит здесь, охраняя свой очаг.
ЗЕМЛИ НОЯ
Земли Нахичевани с востока окружают горы Гямигая, с запада гора Агры, с севера - отроги Малого Кавказа, а с юга - Карадагские горы, которые возвышаются по ту сторону Аракса. Землю эту, в которой много удивительного, неповторимого, необыкновенного, почему-то называют "Родиной Ноя", "Краем Ноя". (См.: "Очаг" 3. Балаяна).
Мы же произносим эти библейские эпитеты с чувством благоговения перед древностью этой земли.
Связь с мифическим Ноем, в какой бы ни было интерпретации, не может затемнить подлинную историю этого края: такое соотнесение, пусть и в мифотворческой оболочке, связывает наш народ с древнейшими корнями человеческого рода.
Среди этимологических разъяснений слова Нахичевань и есть такое народное поверье, которое вызывает у меня невольный трепет:
"Нахчыван" - "Нух чыхан" (Место, где явился Ной)...
Знаки на одной из вершин Гямигая, горе Иланлы (или Эланлы) также перекликаются с легендами о Ное. Вообще, земля эта от Ордубада к Шаруру, к подножию горы Агры скрывает в себе множество тайн.
В краеведческом музее автономной республики я смотрю на картину одного из выдающихся азербайджанских художников, сына нахичеванской земли, Бахруза Кенгерли (1892-1922): "Гробница Ноя". Полотно это написано с натуры и вновь возвращает нас к связи Ноя с Нахичеванью.
