Виктор Голявкин - Я жду вас всегда с интересом (Рассказы)
Учитель строго взглянул на нее.
— Объясни мне, что это значит?
Маша заплакала и объяснила все по порядку.
— У нас большое несчастье. Мама передвигала комод. А братик сидел на полу. Он крутил волчок. Волчок закатился под комод. Братик полез за волчком. И мама ему прищемила живот. Братика увезли в больницу. Все плакали очень сильно, и я не могла учить урок.
Мальчики и девочки подумали: «Вот это да!» А учитель сказал:
— Раз такое дело, это совсем другое дело. — И погладил Машу по голове.
Прошло несколько дней.
Учитель встретил Машину маму. Он ей говорит:
— У вас такое несчастье. Вы придавили сына комодом. Мы все вам сочувствуем.
— Что вы, что вы! — сказала мама. — У меня нет ни комода, ни сына. У меня только дочка.
БолтуныСеня и его сосед по парте не заметили, как вошел учитель. Сеня нарисовал на ладони себя и показал соседу.
— Это я, — сказал он. — Похоже?
— Нисколько, — ответил Юра, — у тебя не такие уши.
— А какие же у меня уши?
— Как у осла.
— А у тебя нос, как у бегемота.
— А у тебя голова, как еловая шишка.
— А у тебя голова, как ведро.
— А у тебя во рту зуба нет…
— А ты рыжий.
— А ты селедка.
— А ты вуалехвост.
— А что это такое?
— Вуалехвост, и все.
— А ты первердер…
— Это еще что значит?
— Значит, что ты первердер.
— А ты дырбыртыр.
— А ты выртырвыр.
— А ты ррррррр…
— А ты ззззз…
— А ты… ы-ы! — сказал Юра и увидел рядом учителя.
— Хотел бы я знать, — опросил учитель, — кто же все-таки вы такие?
Как я писал стихиИду я как-то по пионерлагерю и в такт напеваю что попало. Замечаю, — получается в рифму. Вот, думаю, новость! Талант у меня открылся. Побежал я к редактору стенгазеты.
Женька-редактор пришел в восторг.
— Замечательно, что ты стал поэтом. Пиши и не зазнавайся.
Я написал стихотворение о солнце:
Льется солнца луч
На голову мне.
Эх, хорошо
Моей голове!
— Сегодня с утра идет дождь, — сказал Женька, — а ты пишешь о солнце. Поднимется смех, и все такое. Напиши о дожде. Мол, не беда, что дождь, мы все равно бодры, и все такое.
Стал я писать о дожде. Правда, долго не получалось, но наконец получилось:
Льется дождь
На голову мне.
Эх, хорошо
Моей голове!
— Не везет тебе, — говорит Женька, — дождь-то кончился — вот беда! И солнце пока не показалось.
Сел я писать о средней погоде. Тоже сразу не выходило, а потом вышло:
Ничего не льется
На голову мне.
Эх, хорошо
Моей голове!
Женька-редактор мне говорит:
— Смотри, вон солнце опять показалось.
Тогда я сразу понял, в чем дело, и на другой день принес такое стихотворение:
Льется солнца луч
На голову мне,
Льется дождь
На голову мне,
Ничего не льется
На голову мне.
Эх, хорошо
Моей голове!
Хотя на дворе мороз и снег, я расстегнул на пальто все пуговицы и заложил за спину руки.
Пусть все видят мою рубашку, которую мне сегодня купили!
Я ходил по двору взад-вперед, поглядывая на окна. Шел с работы мой старший брат.
— О, — сказал он, — какая прелесть! Только смотри не простудись. — Он взял меня за руку, привел домой и надел мне рубашку поверх пальто.
— Теперь гуляй, — сказал он. — Какая прелесть!
Всему свое местоЯ бросил решать задачку и побежал в сад к ребятам. Бегу — навстречу идет наш учитель.
— Как дела? — говорит. — Догоняешь ветер?
— Да нет, я так, в садик.
Иду рядом с ним и думаю: «Вот сейчас спросит меня про задачу — какой ответ получился, — а я что скажу? Ведь я еще не успел решить».
А он:
— Хорошая погода…
— Ну да, — отвечаю, — конечно… — А сам боюсь: про задачу вдруг спросит.
А он:
— Нос-то у тебя красный! — и смеется.
— У меня всегда нос красный, такой уж у меня нос.
— Что ж ты, так и собираешься с таким носом жить?
Испугался я:
— А что мне с ним делать?
— Продать его и купить новый.
— Это вы шутите.
Он опять смеется.
Я жду, когда же он про задачу спросит. Так и не спросил про задачу. Забыл, наверное.
На другой день вызывает меня:
— А ну, покажи задачу.
Не забыл, оказывается.
Был не крайний случайВ классе все пересказ писали, а я, как назло, в этот день заболел. Через пять дней только в школу явился. Анна Петровна сказала мне:
— Вот возьми домой книжку, прочти ее и напиши своими словами. Только не больше двух раз прочти.
— А если я не запомню?
— Пиши как запомнишь.
— А третий раз ни за что нельзя?
— В крайнем случае — можно.
Пришел я домой. Прочел два раза. Как будто запомнил. Забыл только, как слово «окно» писать — через «а» или «о». А что, если книжку открыть и заглянуть разок? Или это не крайний случай. Наверное, это не крайний случай. Ведь в основном я все запомнил. Спрошу-ка я лучше у папы, можно мне заглянуть в третий раз или нет.
Папа сказал:
— Этот случай не крайний. Есть правило о безударных гласных. И ты должен знать это правило.
Правило я забыл. Пришлось наугад писать.
Анна Петровна прочла рассказ.
— Что же ты слово «окно» через «а» написал?
Я говорю:
— Был не крайний случай. И я не мог в третий раз заглянуть в книжку. А то бы я правильно написал.
Моя работаСтарший брат мастерил приемник. А младший ходил вокруг и мешал.
— И я работать хочу, — просил он.
— Вот пристал, — сказал старший брат. — На тебе молоток и гвоздь.
Младший нашел кусок фанеры и приступил к работе.
Тут-тук-тук — вся фанера в дырках! Даже вся табуретка в дырках. Даже в пальце чуть-чуть не сделал дырку.
— Ну-ка, — сказал старший брат, — дай сюда. — И прибил фанеру к приемнику.
— Вот и все, — сказал старший браг, — готов приемник.
Младший вышел во двор и привел ребят.
— Это я сделал. Моя работа!
— Весь приемник сделал?
— Не весь, конечно, но главную часть. Без нее приемник бы не работал.
Никакой я горчицы не елСумку я спрятал под лестницу. А сам за угол завернул, на проспект вышел.
Весна. Солнышко. Птички поют. Неохота как-то в школу. Любому ведь надоест. Вот и мне надоело.
Иду, витрины разглядываю, во весь голос песни пою. Попробуй в классе запой — сразу выгонят. А тут пой сколько твоей душе угодно. Так до конца проспекта дошел. Потом обратно. Хорошо ходить! Ходи себе и ходи.
Смотрю, машина стоит, шофер что-то в моторе смотрит. Я его спрашиваю:
— Поломалась?
Молчит шофер.
— Поломалась? — спрашиваю.
Он молчит.
Я постоял, постоял, говорю:
— Что, поломалась машина?
На этот раз он услышал.
— Угадал, — говорит, — поломалась. Помочь хочешь? Ну, давай чинить вместе.
— Да я… не умею.
— Раз не умеешь, не надо. Я уж как-нибудь сам.
Что мне оставалось делать? Вздохнул и дальше пошел. Вон двое стоят. Разговаривают. Подхожу ближе. Прислушиваюсь. Один говорит:
— Как с патентом?
Другой говорит:
— Хорошо с патентом.
«Что это, — думаю, — патент? Никогда я про него не слышал». Я думал, они про патент еще скажут. А они про патент ничего не сказали больше. Про завод стали что-то рассказывать. Один заметил меня, говорит другому:
— Гляди-ка, парень как рот раскрыл.
И ко мне обращается:
— Что тебе?
— Мне ничего, — отвечаю, — я просто так…
— Тебе нечего делать?
— Ага.
— Вот хорошо! Видишь, вон дом кривой?
— Вижу.
— Пойди подтолкни его с того боку, чтоб он ровный был.
— Как это?
— А так. Тебе ведь нечего делать. Ты и подтолкни его.
И смеются оба.
Я что-то хотел ответить, но не мог придумать. По дороге придумал, вернулся к ним.
— Не смешно, — говорю, — а вы смеетесь.
Они как будто не слышат.
Я опять:
— Не смешно совсем. Что вы смеетесь?
Тогда один говорит:
— Мы совсем не смеемся. Где ты видишь, что мы смеемся?
Они и правда уже не смеялись. Это раньше они смеялись. Значит, я опоздал немножко…
О! Метла у стены стоит. И никого рядом нету.
Дворник вдруг из ворот выходит.
— Не тронь метлу!
— Да зачем мне метла? Мне метлы не нужно…
— А не нужно, так не подходи к метле. Метла для работы, а не для того, чтобы к ней подходили.
Какой-то злой дворник попался! Метлы даже жалко.
Эх, чем бы заняться? Домой идти еще рано. Уроки еще не кончились. Ходить по улицам скучно. Ребят никого не видно.
На строительные леса залезть?! Как раз рядом дом ремонтируют. Погляжу сверху на город. Вдруг слышу голос:
