Александр Найденов - Формалистика
- И ты... с ним эти годы ?..- затушив всякое лукавство в глазах, бормотал он все об одном.
Демина наклонила голову и слегка усмехнулась.
- Катя, слушай, а что, если он узнает... что ты - ко мне ?.. Ведь прикончит он... Но я тебя сразу узнал, сразу...- отчего-то добавил Станислав Харитонович и затем уже предложил нерешительно, простирая к ней руку.- Ну вот, Катя, и рожала бы ты от вора...
- От вора, от вора !..- вконец рассердилась Екатерина.- Заладил. А я от тебя решила родить !..
Сергеенко быстро отдернул руку, вызвав новую усмешку у Деминой.
- Что же ты меня больше не выгоняешь ?- ядовито спросила она. Станислав Харитонович не знал, что придумать уже ей в ответ ?..
- Если хочешь, я тебе сама объясню, почему ?- с вызовом предложила она. Хочешь ?.. А то я могу... А вот что: ты этого позволить себе не смеешь.. Не смеешь просто, и все !.. Ты же твердо знаешь, что тебе можно, а что нельзя - ну ты и не гонишь !.. Такие гены в тебе - в этом все дело... И знай, я тебе скажу: это ты виноват, почему мне на старости нужно рожать ребенка !.. ты и гены твои !..
- Я ?!.- прикрывая себе ладонью грудь, с ласковым недоумением воскликнул Сергеенко.
- Ты, ты !..- в злом исступлении повторяла гостья.- Ты, ты !..
- Но послушай, Катя,.. ведь двадцать лет...
- И гены твои проклятые !.. Из-за них все !.. Вот хочешь выгнать меня - а нельзя, нельзя !.. А с ним - не так,- стала она торопливо рассказывать о своем сожителе.- Если захочет что, заблажит,- то так вот чтоб было: "Вынь, да положь ! А можно это или нельзя - знать не хочу !.."Захотел - и захапал себе целый остров. Остров, остров целый возле города на реке !.. Перед носом у всех властей. И не пикни никто !.. Молчат... Сделал лагерь на острове для своих пацанов: водка там у них, наркотики... Учит их, качков-дурачков... И все через пальцы, через пальцы на это глядят !..
- Формалистика...- поддакнув, встрял Сергеенко.
- Формалистика, да...- после паузы, согласилась с ним гостья.
- Так, Катя, я говорю: тебе не опасно это ?.. Ведь может узнать ?..
- Кто? он может ?.. Да он и так знает !..
- То-есть, как знает ?!.- изумился пуще прежнего Станислав Харитонович.- Знает - и ты, что ?.. Все равно ?!.
- Да он же сам тебя и нашел... По своим связям... Только пальцами щелкнул, понимаешь,- и сразу справка ему: где, когда, почему и с кем... все про тебя, все написано !..
- Ничего не понимаю...- произнес Станислав Харитонович, ладонью разглаживая свой лоб. Он пытался вспомнить изо всех сил, не пора ли придти Наташке из школы ?..:- Бред, бред !.. Ну зачем я вам сдался ?..- спросил он.
Вместо ответа, Демина полезла рукой в сумочку, нащупала фотокарточку, вытащила и подала Сергеенко.
- Погляди,- сказала она.
Отняв руку со лба, он взял и посмотрел снимок. Сфотографирован был улыбающийся молодой солдатик в защитной форме, с погонами ефрейтора.
- Кто это ?..- спросил он, уже что-то подозревая.
- Это твой сын,- отозвалась Екатерина Тимофеевна, следя с напряженным вниманием за выражением чувств на лице Станислава Харитоновича.- Вернее так: он был твоим сыном...- уточнила она.
- Катя, почему - был ?..- тихо спросил Сергеенко.
- Ну хотя бы потому, что его убили в Чечне...
- Как убили ?.. - Обыкновенно... как убивают ?.. Не всем же живыми быть на войне...- она пыталась говорить сухо, философствовала, думая, что этим больше ранит его, но не выдержала сама и заговорила с жаром, срываясь.Убили его, понимаешь, убили !.. Все ! Все !.. Нет его больше !.. Это ты во всем виноват ! Ты ! Ты !.. Не хотел он в армию - так зачем слушал ?!.. Приказали - он и пошел... И вот убили его... А ты есть... И я хочу второго такого же !.. Ты понимаешь ?!. Точно такого !.. Только ты помочь можешь, гад, только ты !..
Станислава Харитоновича покоробило, что подруга "вора в законе" с ним устраивает "разборки": это могло быть очень опасно.
- Да ведь друг-то твой - он-то что же не защитил ?..- нашел в себе силу свалить вину Сергеенко.
Екатерина Тимофеевна мгновенно запнулась, отдышалась и ответила не так задиристо:
- Это, Алешка, сын... не хочу, говорит, никому неприятности делать...
- Ну, вот видишь,- неизвестно к чему сказал Станислав Харитонович.
Демина, казалось, успокаивалась, но, очевидно, еще что-то вспомнив, вытянула голову вверх и, напрягая жилы на шее, снова заговорила громко и торопливо:
- В военкомате полковник мне: Я вам, говорит, Екатерина Тимофеевна, от всего сердца сочувствую. Поверьте, говорит, мне даже самому больно... А я ему как закричу: Не смейте говорить, что вам больно !.. Вот Алешке моему действительно было больно ! Да !.. Когда в танке на нем горела одежда !.. Ему было так больно - что он знал: убьют, нельзя вылазить из танка, но не мог терпеть, вылез - и чеченцы... они его застрелили из автомата!..
Было заметно, что Демина не впервые рассказывает, как ей удалось "срезать" полковника и что эта единственная возможная для нее месть, доставляет ей облегчение.
- Ты вот говоришь: формалистика... Точно, точно, все формалистика...- спокойнее продолжала она.- Мой который... этот... ну, вор... захотел, чтоб наш начальник по борьбе с оргпреступностью был у него в кумовьях. Ты скажешь, так не бывает ?.. А он захотел - и стало... Подсунул ему одну верченую девчонку... И представь, она от него родила - да, родила !.. Собрались за городом крестить ребенка: полковник с любовницей, поп, пригласили нас с другом восприемниками быть от купели... И вот, держу я, знаешь, этого ребенка в руках, качаю... Остальные шашлыком занялись... Думаю: никому, бедненький, ты не нужен !.. Ведь это же "мой" спланировал тебя, чтобы только так вот, по-приятельски, с полковником у костра потрепаться... А вот мне действительно мой Алешка нужен !.. Мне по-настоящему нужен, а у меня его нет !.. И тогда я вспомнила о тебе... Мне не для формальности только... Мне - не для формальности, ты пойми !..
Станислав Харитонович не ответил, он смотрел на нее, почти не соображая. С какого-то момента ему стало казаться, что у него в груди возник ком и мешает вдохнуть воздуху, сколько следует. Сергеенко, не понимая, что это с ним, посмотрел удивленно по сторонам и тут же догадался, что его может выручить - тогда он положил на диван карточку сына и полотенце, встал и, ничего не говоря, скорыми шагами проследовал на кухню. Там он извлек из-за пенала заначеную им бутылку водки, набулькал себе полстакана, выпил; повторил еще полстаканом - и занюхал своим запястьем. Позабыв спрятать водку, он уже уходил из кухни, когда его осенила мысль.
" Постой ! Да ведь это же все в газете писали !.. В "Известиях" же, ну да !.. Только остров у которого - тот на Дальнем Востоке где-то,.. а ребенка который крестил у обэповца - в Екатеринбурге живет !.."
Станислав Харитонович, взбудораженный, вбежал в комнату к Деминой и срывающимся от возбуждения голосом заговорил:
- Катя, вспомнил я !.. Это же все - в газете !.. Ты что думала - мы не читаем газет ?!. Ты мне все время, значит, врала ?!. А, врала ?.. Нету, что ли, у тебя вора ?!.
Екатерина Тимофеевна смутилась и отчаянно покраснела. Сергеенко понял: нет вора !.. Возбуждение улетучилось так же разом, как появилось, тревожные мысли в голове улеглись, не надо было уже беспокоиться ни о жене, ни о дочери; Станислав Харитонович, ощутил под собой знакомую твердую почву, словно скатился в родную лунку. Показалось так хорошо, что он не рассердился даже на Демину за эту глупую шутку, а развеселился и лукавый огонек опять появился в его глазах.
- Ну вот, Катя, зачем ты это ?.. Разыгрывала меня про вора ?.. Как будто так мы с тобой, по-хорошему, договориться бы не смогли ?..- улыбаясь, заговорил он, но осекся, увидев ее глаза и оранжевые дыгающие губы. - Так что ?.. Правда, он умер ?..- упавшим голосом спросил он.
Демина не ответила, но лицо ее, дергающее губами было странным...
Пьяная слеза вывалилась из глаза и защекотала по щеке Станиславу Харитоновичу, он нащупал ее над усами и растер; вторая слеза защекотала другую щеку,- только тогда Сергеенко понял, что плачет. Он опустился на диван, на то же место, где сидел раньше, взял полотенце и начал прикладывать его к глазам.
Екатерина Тимофеевна, увидав его плачущим, тоже собралась плакать; глаза ее утратили злой прищур, превратились в испуганные и жалкие. Прежде чем заплакать, она посмотрела на Сергеенко так, будто поблагодарила его, что у нее смогли сделаться такими глаза. Заметив ее взгляд, Станислав Харитонович окончательно уверился, что ничего страшного его семье не грозит, и хоть он плакал теперь и мысленно расстраивался о своем неизвестном сыне, но на сердце у него уже было легко и с каждой минутой становилось все легче и легче. Особенно успокаивало его, что они нашли с Екатериной общий язык и плачут теперь об одном и том же. Пожелав развить эту общность, он начал ласково подсовывать ей в руку свое полотенце и, застенчиво улыбаясь сквозь слезы, проговорил:
- Бери, Катя, бери... Тушь, тушь побежит...
Он еще плакал и делал грустным лицо, когда Демина, взяв полотенце и утеревшись, уже опять глядела на него зло...
