Анатолий Злобин - День директора
- Ногами не находишься, - усмехается Поташов. - Иной день накручиваем с водителем десятки километров, не выезжая из-под крыши.
Виктор Денисович Поташов любит свой завод, а ведь не хотел сюда ехать, во всяком случае, не рвался. Двадцать три года проработал в Барнауле на заводе "Трансмаш", куда приехал в 1949 году после окончания института. Прошел весь путь по технологической лестнице - от сменного мастера до заместителя директора завода. Так уже и решил: проработаю в родном городе до конца жизни. Но вот в начале 1972 года поехал в московскую командировку, и Виктора Денисовича попросили зайти в Центральный Комитет партии.
- Как вы смотрите на то, чтобы поработать на Камском автомобильном заводе? - спросили его. - Вы дизельщик, а там как раз такой завод.
- Я домосед, - уверенно отвечал Поташов.
- Все же поезжайте туда, посмотрите. Может, и нам что-нибудь подскажете.
Поташов полетел в Набережные Челны и увидел там поле. Никакого завода не было и в помине. Крутились экскаваторы. Снег не успевал покрывать разодранную землю, поле было черным. И росли из поля опоры, по которым трудно было о чем-либо судить. Но когда Поташов познакомился с технологическим проектом завода двигателей, его поразила новизна и смелость, которые были в этот проект заложены.
И срок до первого двигателя был необычный - менее четырех лет. Значит, за дело взялись серьезно.
Словом, Поташов оказался на КамАЗе. И теперь с полным основанием считает себя коренным камазовцем.
- Про КамАЗ часто говорят, - замечает Поташов, - не завод, а выставка достижений. Слышали, наверное?
- Слышал, - отвечаю я.
- И что? Не согласны?
- На выставке тишь да гладь, - говорю, - сплошные восторги. На выставке какой план - количество посетителей. А у вас действующее предприятие. И план, измеряемый, как говорит одна моя приятельница, штуками и процентами.
- К плану мы приучены. Без плана жизнь была бы слишком легкой. У нас другое. Завод у нас новый - и проблемы новые. Идет отладка не только технологическая. Отлаживаются отношения между людьми, это - главное.
Мне вспоминается недавний разговор с мастером, который жаловался на молодого рабочего Петю, а в общем-то, как раз на те проблемы, о которых говорил Поташов. Образование у Пети хорошее, заканчивает техникум. И дали ему станок с программным управлением для обработки металла с наивысшей точностью. Поверхность металла получается такая гладкая, тронешь - словно атлас, а не железо. И начал Петя работать на станке. Стоит и семечки лузгает. Знай себе поплевывает. Ан нет, не дает станок обещанной точности. В чем дело? Долго копали, не могли раскопать. Тут Петя отпуск получил. Временно поставили Васю, и станок стал давать необходимую точность. "Что ты сделал, Вася?" - мастер спрашивает. "А ничего не сделал. Я семечек не грызу".
Мастер, рассказавший эту историю, заметил:
- Научно-техническая революция с семечками не уживается.
Продолжаем поход по заводу. Пришли на участок, где движение мало сказать разумное, но и централизованное. Это главный конвейер сборки, куда сходятся все узлы и детали двигателя, изготовленные на заводских линиях.
Двигатель начинается с картера. Дальше идет начинка: цилиндры, поршни, штоки и прочие технические детали.
Из полусобранного нутра двигателя торчит вызывающе сложенная записка: карта контроля. Разворачиваю ее. Пометка более чем лаконичная: "замена коленвала". И закорючка подписи, сделанной шариковой ручкой. Где-то в процессе сборки произошло смещение стыков - так показали замеры.
Технологическое разбирательство началось до нас. Главный инженер докладывает директору суть конфликта. Директор решительно шагает против течения конвейера, пока не добирается до злополучной детали, на которую пало подозрение в подрыве ритмичной работы завода, - шестеренку № 115.
Двухколенчатая Валя
Там работала Валя. Полгода назад мастер привел ее и сказал: "Будешь работать здесь. Операция называется "насадка шестерни". И за шпонкой следи". Мастер несколько раз показал, как и что надо делать. Валя сказала, что ей понятно. И в самом деле, не так уж сложно, всего две операции в минуту, правда, несколько монотонно, но к этому в конце концов можно привыкнуть.
Валя поправила цветную косыночку на голове, подогнала поудобнее ремень на джинсах и начала работать.
Технологическая сторона дела была такова. В этом месте от главного конвейера сборки отделялся отросток, где заканчивались последние манипуляции с коленчатым валом, который спускался с небес, как бог на машине. В частности, на ось коленчатого вала насаживалась роковая шестеренка сто пятнадцать. Для этой цели существовала сложная полуавтоматическая система, которая сама поворачивала шестерню, насаживала ее на вал, фиксировала и запрессовывала. Девушке Вале, следившей за этой операцией, оставалось навесить шестеренку на специальный штырек да вставить шпонку в паз, что Валя успешно и делала до сегодняшней смены.
Вот мы и добрались до двухколенчатой Вали, как ее прозвали в цехе с легкой руки сборщика Юры: длинноногая Валя ходила в джинсах.
Когда Валя идет по цеху, все парни моложе двадцати пяти лет не выдерживают и оборачиваются. Я вам доложу, такая походка вполне может привести к браку, потому что парень обернулся на двухколенчатую Валю именно в тот момент, когда ему надо было смотреть на собираемый узел. И походка у нее такая, что закачаешься, ну прямо-таки волнистая походка, словом, шарнирная конструкция высшего качества. Идет Валя, коленки вперед нее сами выкидываются.
Вот почему мастер запретил Вале ходить по цеху в рабочее время.
Валя работала добросовестно и четко. Ее даже ставили в пример. И вот теперь она виновата? Не так-то все просто. Валя не только занималась шестеренкой и шпонкой, она еще следила и за работой приборов, контролирующих все операции. Если бы Валя вдруг ошиблась, на пульте тут же вспыхнула бы красная лампочка. Тогда Валя должна остановить линию и позвать мастера. Два раза так уже случалось. Линию быстро налаживали и снова пускали.
Все четко запрограммировано, более того, исполнено в металле, а меж тем пятьдесят двигателей выбраковано.
Валя ничуть не оробела, когда вдруг собралась толпа технологических экспертов, цвет инженерной мысли завода двигателей. Размеренно делала свое дело и даже успевала отвечать на вопросы, поправлять косынку на голове.
Идет проработка версий.
Если Валя исполнила что-то не так, почему контрольные приборы не отреагировали должным образом?
На свет извлекается шпонка - этакая штучка-невеличка в полспички длиной. Шпонка виновата? Что я говорил!
Замеры говорят: шпонка в допуске. Она оправдана и освобождается из-под стражи.
Тогда виноват паз для шпонки, что я говорил! Паз не дотянули, шпонка выпячивает, шестеренка перекашивается.
Меряют паз - и тут вроде все в допуске. Из ранга обвиняемых паз переходит в свидетели.
Толпа около Вали поредела, устремившись к новой улике. Я протиснулся ближе, чтобы задать причитающиеся вопросы: довольна ли Валя своей работой?
- Между прочим, это не мой брак, - бойко отвечает Валя. - Это был брак ночной смены. Мои-то валы еще когда до сборки дойдут. Я думаю, прибор пошаливает.
В самом деле, что с прибором? Это же электроника, она не подведет. Шпонка может подвести, шестеренка - тем более, человек, в данном случае Валя, может подвести, ошибиться, прозевать, а электроника - нет, не может. У электроники нет права на ошибку.
Значит, сознательный брак? Валю просят не класть шпонку. И сразу загорается красная лампочка на пульте, я же говорил, электроника подвести не может.
Продолжая вести следствие, директор Поташов задает вопрос, с первого взгляда вполне невинный:
- А как брак идет? Все пятьдесят штук подряд или нет?
- Вразнобой, - отвечает начальник сборки.
- Тогда надо повторить без шпонки.
Второй раз коленчатый вал проходит по линии без шпонки. Третий раз. Красный свет. Крас... Нет, не горит. Вот в чем истинная причина, что я говорил!
- В чем? - спрашивает Поташов, оборачиваясь.
- Лампочка перегорела, - бойко отвечает молодой инженер с припевом: что я говорил, пять минут назад доказывающий, что паз виноват.
Но лампочка при следующем пропуске шпонки загорается снова. Кто виноват? Почему молчите, тов. Чтояговорилкин?
Наконец торжествующий механик извлекает на свет божий клемму с едким пятнышком ржавчины на месте контакта. Пятнышко виновато, из-за него и не контачит лампочка. Телефон в гостинице тоже из-за клеммы не работал.
Подумать только, из-за такого малого пятнышка пришлось снять с конвейера пятьдесят двигателей. Что теперь с ними делать? Начальник сборки говорит, что сможет устранить такой пустяковый дефект, не разбирая двигателя.
Хорошо. В порядке исключения дается разрешение. Но на будущее учтите.
- И заменить клемму!
А как же с двухколенчатой Валей? Ведь она первая подала мысль о неисправности прибора. Предъявленное обвинение снимается с Вали, можно объявить ей благодарность, если бы она при этом не ходила по проходу.
