Борис Садовской - Святая Елена
Обзор книги Борис Садовской - Святая Елена
Садовской Борис
Святая Елена
Борис Садовской
СВЯТАЯ ЕЛЕНА
В июне 1816 года английский бриг "Нью-кестль" подходил к острову Святой Елены. Он вез европейских комиссаров наблюдать за Наполеоном. Их было трое: французский - маркиз Моншенью, австрийский - барон Штюрмер и русский - граф де-Бальмен. Пушечный выстрел поднял их рано с постели; выстрел с острова означал, что там замечено гудно.
Комиссары молча глядели с палубы на обрывистые громады черных скал.
- Мрачная картина, - сказал маркиз, краснолицый старик с носом попугая. По болтливости и пестроте костюма он вообще напоминал эту птицу. Сходству помогал маленький какаду, сидевший на плече его: маркиз любил попугаев.
Штюрмер, сухощавый и сдержанный дипломат в очках, поджал осторожно губы:
- Это не остров, а гроб.
- Бедный Наполеон, - вздохнул кудрявый граф де-Бальмен. Он был еще очень молод и походил на балованного ребенка.
- Вы жалеете Бонапарта, пожалейте лучше себя и нас, - возразил маркиз. - Бонапарт получил должное по заслугам, а чем виноваты мы?
Штюрмер и де-Бальмен слушали молча, один с презрительной, другой с лукавой улыбкой: красноречие маркиза успело им надоесть.
Корабль обогнул Менденскую батарею; в прорезе узкой скалы явился город Джемстоун.
- Город в ущелье, какой ужас! Здесь можно умереть от одной жары.
- Осмелюсь доложить вашей светлости, - вмешался капитан, - остров не так суров, как кажется нам отсюда. Там дачи, много зелени, водопад.
- Наконец, там, вероятно, водятся попугаи, - добавил с усмешкой барон Штюрмер.
Маркиз оживился:
- В самом деле? - Он погладил какаду и сунул ему кусочек сахару. - Это любопытно. Мне давно хочется разыскать настоящего африканского попугая.
- А какова флора на острове? - спросил ботаник Велле, спутник барона Штюрмера. - Есть ли там интересные растения?
- Этого я не знаю точно, господин Велле. Там растут лаковые и миртовые деревья, много белых роз, виноград, лимоны.
Корабль плавно подошел к пристани. Английский офицер в красном мундире ждал комиссаров. Путники и свита разместились в трех экипажах и шагом двинулись в гору.
Из упрямства Моншенью не хотел сознаться, что ему нравится тропическая природа.
- Жара и небо, больше ничего. Нет, это ужасно. Недостает еще чернокожих.
- Взгляните сюда, маркиз, и возьмите скорей ваши слова обратно. Штюрмер указывал на девушку в зарослях алоэ.
- В самом деле, - удивился де-Бальмен. - Как она стройна! Золотые кудри и белое платье. Совсем сказочная принцесса.
- Наверное, девчонка с губернаторской кухни, - сказал маркиз.
- Сейчас мы это узнаем. Будьте добры сказать нам, мисс, где находится дом губернатора сэра Гудсона Лоу?
Девушка медленно подняла на графа синий холодный взгляд.
- Не знаю, сударь.
- Но разве вы не из губернаторского дома?
- Я имею честь состоять в свите его величества.
- Какого величества? - вскричал, насмешливо хохоча, маркиз.
- Императора Наполеона.
- Я не знаю такого. Генерала Бонапарта, хотели вы сказать, дитя мое?
- Нет, отец мой. Я служу его величеству императору Наполеону.
- Тому, кто сидит здесь на цепи?
- Тому, кто обессмертил Францию неувядаемой славой.
- Кем же вы служите при Наполеоне? - спросил, улыбаясь, Штюрмер.
- Я заведую столовым серебром, и моя обязанность ежедневно предлагать императору послеобеденный кофе.
- Какая важная должность!
От жары и досады маркиз пыхтел. Штюрмер улыбался, но граф де-Бальмен с участием вглядывался в девушку.
- Извините, мисс, а как ваше имя?
- Меня зовут Елена.
С легким поклоном она исчезла в кустах. Коляска тронулась дальше.
- Браво, граф, - вымолвил барон Штюрмер. - Вот и начало романа. Вы настоящий казак, дорогой граф.
Маркиз обмахивался платком.
- Я был прав, как всегда. Это служанка Бонапарта и, конечно, его любовница. Знай она, кто мы, она разговаривала бы иначе.
- Елена, - повторил задумчиво де-Бальмен. - Какое совпадение.
- Надо полагать, однако, что это не святая Елена. Та вряд ли пойдет в кухарки, даже к Бонапарту.
- Вы слишком злы, маркиз.
Какаду забился на плече своего хозяина с пронзительным криком.
Второй месяц встречали на острове комиссары и все еще не были представлены пленнику. Наполеон отказался их принять. Приходилось дожидаться новых инструкций.
Моншенью обзавелся полдюжиной попугаев и беседовал с ними на разных языках. Под личным его наблюдением старый малаец кормил зеленохвостых краснокрылых крикунов, чистил и мыл их. Прочее время маркиз кушал мороженое и лимонад, проклинал жару и заставлял секретаря писать в Париж длиннейшие письма с жалобами на дороговизну и расходы.
Де-Бальмен с утра до вечера катался верхом. Изящный и стройный, носился он по кремнистым тропинкам и желтым холмам, то вдоль гранатовых аллей, то близ шумящего водопада. Часто проезжал граф окрестностями Лонгвуда, где жил Наполеон, но ни разу не удалось ему увидеть пленного императора. Зато в первый же день ему встретилась Елена.
- Доброе утро, святая Елена! - крикнул он весело.
- Доброе утро, граф.
Елена стояла с корзинкой на руке.
- Что это вы несете?
Она, как и в первый раз, медленно подняла глаза.
- Это фрукты для императорского стола.
- Послушайте, святая Елена, почему вы его зовете императором?
- Потому, что он великий император был, есть и будет. Разве это неправда?
Граф увидел, что шутливый тон ему дается плохо. Он сказал еще несколько пустых слов и умчался галопом.
На третий день он встретил опять Елену, назавтра тоже.
Девушка его не избегала. Беседы становились длиннее.
- Скажите, Елена, где научились вы так говорить по-французски.
- Нигде. Я француженка из Парижа.
- Не может быть. У вас английское лицо.
- Это случайность. Вы ведь тоже шотландец родом, а называетесь русским.
- О, мои предки выехали в Россию еще при Иакове II. Но откуда вы это знаете?
Елена потупилась.
- Не помню, кто рассказал мне это.
Скоро граф понял, что не видать Елены для него так же трудно, как не дышать. Несколько раз он хотел ей сказать об этом и неизменно смущался под ее медленным и спокойным взглядом.
- Однако сколько достоинства в этой мещаночке, - думалось ему.
Третий комиссар, барон Штюрмер, совсем не выходил из дому. По целым дням играл он в карты с ботаником Велле.
Однажды утром все три дипломата получили приглашение от губернатора явиться к нему по делу. Моншенью и Штюрмер отправились вместе. Маркиз по дороге рассказывал о попугае макао, захворавшем от жары, о страшных ценах на острове и об интригах английского правительства. Скоро им встретился де-Бальмен. Комиссары втроем взошли в приемную. Губернатор вышел им навстречу с любезной улыбкой на лошадином лице.
- Прошу садиться, господа. Мне очень грустно, но долг прежде всего. Боюсь, что добрые наши отношения могут испортиться. Барон Штюрмер, правда ли, что ваш спутник Велле передал генералу Бонапарту письмо от сына и прядь волос?
Штюрмер побледнел и снял очки.
- Вам донесли неверно, сэр. Велле, правда, привез письмо и локон, но не Бонапарту, а его камердинеру от матери, которая служит в Вене.
- Все равно, без моего разрешения он не имел права это делать. Я вынужден сообщить обо всем князю Меттерниху.
Барон надел очки и вздохнул.
- Вашей светлости должно быть известно, - продолжал улыбаться губернатор, - что сношения с приближенными Бонапарта недопустимы для частных лиц. Между тем ваш секретарь бывает в Лонгвуде.
Маркиз, красный, как попугай, возразил с ответной улыбкой:
- Страна, где мы живем, имеет много дурных сторон; умножать их мне кажется преступным. Ваше превосходительство, можете быть уверены, что я сделаю выговор секретарю.
Сэр Гудсон Лоу поклонился и, повернувшись к Бальмену, показал длинные зубы.
- Любезный граф, я бы советовал вам кататься подальше от Лонгвуда.
В словах губернатора не было ничего обидного, но граф оскорбился. С холодным достоинством он ответил:
- Позвольте мне вам на это заметить, сэр, что отчетом в моих поступках я обязан не вам, а русскому императору.
Губернатор поднял лорнет; от улыбки зубы его стали еще длиннее.
- Ваш ответ выдает потомка шотландских рыцарей, но, уважаемый граф, пока на острове губернатором я, вам придется считаться немного и с моим мнением. Прошу вас всех, господа, пожаловать ко мне завтра вечером для обсуждения полученных мною инструкций. Имею честь кланяться.
- Каков! - воскликнул маркиз, выходя из губернаторской передней. - Он нас принимает за мальчишек. Я буду жаловаться королю.
- А я сегодня же поеду в Лонгвуд, - отозвался граф.
- Этот невозможный тон меня прямо бесит. Мистер Лоу, кажется, думает, что нам очень приятно прозябать на этой скале, где попугаи околевают от скуки. Вы ведь знаете, мой бедный какаду в субботу издох. И потом, жить здесь, когда сено приходится выписывать с мыса Доброй Надежды! Если мне не прибавят жалованья, я выхожу в отставку. Ей-богу, я, наконец, начинаю думать, что революцию сделали умные люди.