Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие
- Августом он стал, присвоив себе единоличную власть после победы над своим соправителем, Антонием. Ему неугодно было прозываться Октавианом, поскольку это напоминало о его низком происхождении. Отрекшийся от предков вот с кого ты берешь пример, Ирод, да ещё с отца своего, умертвившего жену и двоих детей, между прочим, твоих братьев, Антипа...
- Мое терпение велико, но не безгранично, Иоанн!
- Чтобы сохранить о себе добрую память, он выбрал в преемники Тиберия, и этот поступит также. При Тиберии Август кажется святым, но после него ...
- Иоанн, молчи! Ни слова плохого о моём господине и моём друге Тиберии я не позволю тебе произнести!
- Молись за продление жизни Тиберия, Ирод - в этом ты прав. Кто придет после него? Друз? Если только доживет. Клавдий? Навряд ли. Он не настолько хитер, чтобы украсть власть, а ведь только таким путем она переходит из рук в руки. Калигула, вот кто! Этот юнец уже готов выхватить печать Цезаря из слабеющей руки Тиберия. Знаешь, почему я ставлю на него? Потому что никто не верит, что он на это способен. Последний удар тиранам всегда наносят самые близкие, самые верные, самые надёжные друзья. Этот - из таких. Этот не пожалеет никого. При нем тебе своей власти не удержать, счастье твое, если он ограничится заточением тебя где-нибудь на выселках.
- Иоанн, мое терпение кончается. Ты о многом осведомлен, но ты не мудр, Иоанн. Ты готовишь себе смерть своими речами.
- А ты труслив, Ирод. Ты не скажешь лишнего, но дела твои готовят тебе не завидную участь.
- Если хочешь, поговорим обо мне, но оставь моего отца и оставь римлян. Не твое это дело - их судить.
- А твои дела, Ирод - им подражать. Ты хочешь повелевать, как Ирод и как Цезарь, готовься быть таким же вероломным.
- Хватит меня обвинять! Я не отвечаю за дела других.
- Иродиада...
- Прочь! Прочь с глаз моих, или я за себя не ручаюсь!
- Ты отпускаешь меня?
- Нет, ты останешься моим гостем. Я хочу дать тебе время, чтобы ты одумался. Мы поговорим после. Ты должен рассказать об этом человеке.
- Значит, ты боишься меня, коли не отпускаешь.
- Я боюсь за тебя, Иоанн. С такими мыслями тебе не долго осталось ходить по земле.
- Кто же меня убьет, Ирод? Ведь смертной казни нет. Или ты уже решился?
- Мне не нужна твоя жизнь, Иоанн, но ты сам призываешь опасности на свою голову!
- Моя голова во власти господа, а не людей.
- Не зарекайся, Иоанн. Кто знает свою судьбу?
- Моя голова не дает тебе спать Ирод...
- Я не враг твоей голове, Иоанн.
- Не зарекайся, Ирод. Кто знает свою судьбу?
- Пересмешник... Стража! Уведите дерзкого. "Может быть и вправду, надо было Иродиаду изгнать, а на Саломие жениться? Впрочем, это ещё не поздно. Вздор, о чем это я? Иродиада так любит меня. Только что же она за Филиппа вышла? Да и не по её ли наущению он замыслил против меня? ... Иоанн умен, да... Но и он не умеет читать в сердцах человеческих. А Саломия - прелесть, как хороша!"
* * *
- Что ты так печален, супруг мой, накануне своего дня рождения?
- Слова Иоанна запали мне в душу.
- Как можно смущаться наветами смутьяна?
- Смутьяна, говоришь? Но ведь он не призывает к бунту. Он упрекает меня.
- Кто осмелится упрекать своего повелителя, тот и есть - смутьян. В чем он посмел тебя упрекать?
- В подражании римлянам.
- Римляне - достойные люди, им подражать не зазорно. А в чем именно?
- Он упрекает, что я женился на тебе.
- Наглец! Его ли это дело - разбирать твою волю?! Вели его казнить за дерзость.
- Ни за дерзость, ни за что иное не хочу я казнить его, да и не смог бы без одобрения Рима. Но и выпускать его нельзя.
- Вели убить его тайно!
- Да зачем же его убивать? И за что? За его вздорные слова? Если за слова убивать - так впору было бы истребить целое царство.
- Если царство встанет у тебя на пути - истреби царство. Будь велик.
- Вот уже и вправду ты учишь меня, как поступать, как он предсказывал. Чему ты меня учишь? Величие разве в убийстве?
- Не в убийстве, а в истреблении врагов. Чем больше их истребишь - тем больше твое величие. Твой отец, мой дед знал это. Он велел избить четырнадцать тысяч младенцев, ибо среди них точно был его враг. Твоего отца уж нет, а люди до сих пор его зовут Великим Иродом. Если же он убил бы одного - только того самого, его бы презирали.
- Он убил невинных, а того, кого боялся, не убил.
- Так убей ты! Убей Иоанна - сегодня же, немедленно!
- Что же за спешка у тебя? Из крепости в Махеры ему не убежать.
- Сегодня убей, чтобы завтра не омрачать праздник.
- Успокойся, ты сама не ведаешь, что говоришь.
- Вот как?! Ты уже защищаешь его передо мной?
- Я просто справедлив.
- Не желаю такой справедливости, в которой словам оборванца ты придаешь больше значения, чем просьбе любящей супруги.
- Он упорно обвиняет меня в прелюбодеянии. Что плохого в том, что я женился на тебе?
- Как ты можешь усомниться во мне? Ты уж не сожалеешь ли о том, что принял мою любовь?
- Ну что ты! Никогда! Я так люблю тебя и твою ... дочь!
- Нашу дочь. Мы - одна семья.
- Да, да, Саломию, дочь нашу.
- Так не будь мрачным.
- ...Она не похожа ни на меня, ни на Филиппа. Гибкая, как лань, тонкий стан, девственные перси, глаза - огонь, волосы - пламя! И на тебя она не слишком похожа, Иродиада.
- Хочешь, она станет танцевать для тебя и твоих гостей на празднике твоем?
- Я уже просил её, однако, она сказала, что смущается. Уж я просил... Приказывать ей я не решился, хотя ведь мог. Что же за танец - по принуждению?
- Я попрошу её ещё раз. Она просто оробела. Она юна и стесняется твоих гостей.
- Неужели она согласится?
- Она сделает все, что попросишь, супруг мой. Она твоя ... Твоя дочь. Мы обе - твои.
- И обеих вас я люблю.
- И мы тебя. Однако, накажи этого дерзкого.
- Послушай ...
- Как хочешь. Я только высказала предположение, что так будет лучше для всех. Но если ты считаешь, что лучше его отпустить, конечно, отпусти. Ведь никто не сможет принять решение лучше, чем ты, супруг мой и господин!
- Ну что ж, пожалуй, это так и есть. Я советуюсь со многими, но решаю всё сам.
- Конечно! Только ты принимаешь решение, а наш долг - повиноваться.
- Как не прав был он, обвиняя тебя. Ведь ты вовсе не стремишься взять верх надо мной!
- Нисколько, мой повелитель.
- Я вижу. Нет, не прав он. Он не столь мудр, как о нем говорят.
- Он вовсе и не умен даже. Кто мудр - так это ты, Ирод.
- Неужто станет танцевать Саломия для моих гостей?
- Для тебя, для тебя одного, столько, сколько захочешь!
- Хотелось бы мне, чтобы и гости увидели...
- Она будет танцевать только для тебя, но и при гостях тоже. При этом лишь для тебя. Она любит тебя, как и я. Мы обе.
- Теперь только и мыслей, что об её танце... "Саломия будет танцевать. Отлично. Но Иродиада!.. Вот уж она помышляет руководить мной, как ты, Иоанн, предупреждал. Умно же я поступил, что не показал виду, что её раскусил. Прав ты, Иоанн, женщина у власти - большое зло. Ну да мной помыкать ей не удастся! А Саломия будет танцевать, и уже скоро!"
* * *
- Слава тебе, Великий тетрарх Иудеи Ирод! Долгие годы! Многая счастье, Сосипатр!
- Здоровья и богатства! Счастья тебе нескончаемого, Ирод Антипа!
- Удачи тебе во всем, и всех благ мира!
- Спасибо, друзья, благодарю. И вам желаю удач и успехов в делах. Да свершится воля господа, да будет с нами мир и счастье.
- Да приумножится твоя слава и твоё богатство, зять мой, Антипа!
- Благодарю, Агриппа, да уж богатство моё - не чета твоему. Хотя, если принять во внимание твои долги, так они, пожалуй, превзойдут мою казну!
- Люблю твой весёлый нрав, Антипа! "Погоди, даст бог, все твои богатства станут моими. Припомню я тебе, дядюшка, твои слова, до самой смерти их не забуду!"
* * *
- Осанна Ироду!
- Счастлив я иметь таких друзей и соправителей, как вы. Благодарю. Продолжим пир наш.
- Ты достоин счастья, Великий Тетрарх. Кто ещё более достоин, нежели ты? Ты мудр, силён, богат, знатен. Иудея должна благословить тот день, когда ты стал первым среди нас.
- Правду ли говорите, нет ли - о том Господь ведает. Но слова мне ваши нравятся, ибо вы искренне любите меня и желаете мне счастья.
- Тебе, и семье твоей.
- Жене и дочери твоей желаем здоровья, а красоту им желать - то было бы дерзостью: они таковы, что краше и не представишь.
- Падчерица моя, Саломия ведь и танцует. Да и обещала она станцевать для нас сегодня. Вот уж мы насытились, пора и на танец взглянуть. И то сказать, я и сам любопытствую... Она ведь мне сюрприз приготовила.
- Саломию зовите! Саломию! Музыканты, не подведите!
- Что ж она не идёт?
- Идёт уже.
- А я думал, уж и не будет танцевать, застесняется.
- Идет. Музыка!
- Великий, Позволь велеть свет погасить. Танец с факелами будет.
- Делайте, как велит моя супруга.
- Слышали? Ирод сказал - повиноваться супруге его.
- Да погасите же свет! Что за нерадивые! Ах, вот уже ... всё... готово, да. "Что-то мысли теряются... А зачем сейчас мысли - на танец посмотреть, ведь я так ждал... Кто это сказал - повиноваться супруге? Дерзкий! Здесь только я повелитель. А, впрочем, пустое - вот уж и танец..."
