Алексей Шорохов - Вечный странник
Когда утром он постучал в дверь квартиры на Мойке, ему впервые стало по-настоящему страшно - никто не отвечал, а дверь тихонько подалась вперед. Она оказалась не заперта. С колотящимся сердцем Данька прошел коридор и замер на пороге комнаты - на сдвинутых матрасах (мебели у Емайла не было всю вымел из дома "кайф") на полу лежала Липа. Она была совершенно раздета.
Данила вдруг почувствовал какую-то ноющую пустоту в животе, как будто его что-то толкало-толкало и вот столкнуло.
Липа была жива и даже, неровно дыша, что-то испуганно и жалобно вышептывала во сне. На внутренней стороне левой руки, чуть пониже локтя, у нее темнела запекшаяся кровавая родинка. Рядом со стоявшим на полу музыкальным центром лежали шприц (один на двоих) и жгут. Больше в пустой огромной комнате ничего не было. На гвозде в прихожей болтался клочок гастрольной афиши: "Ушел за пивом. Скоро буду. Емайл".
Данька подобрал с пола огрызок карандаша и как-то разом и почти не думая дописал с краю: "Все там будем". Затем постоял еще немного над Липой, автоматически вытащил из магнитофона кассету (стояли "Дорз"), проверил зачем-то, как она наматывает пленку, и вышел.
На окраине города, неподалеку от таможенного терминала, его подобрала колонна трейлеров, шедшая из Финляндии через Питер в Москву. Еврофуры были гружены электроникой и шли ходко и почти не останавливаясь. Но если почему-то останавливался один, останавливалась вся колонна.
- Значит, не забыла... не завязала... - проронил Данька, задумавшись.
- Да я то и говорю, - не расслышав, подхватил водитель, - по родной земле, что по чужой, колонной идем. Как на войне, - добавил он и выругался в пустоту.
