Александр Волков - Ликвидаторы
Наталья (резко перебивает). Не было там никакой жары... Ветер с моря, тучи, дождь порывами... Только и оставалось, что в баре сидеть да на развалины Карфагена любоваться...
Шахов (насмешливо). Карфаген должен быть разрушен!..
Наталья (в тон ему). Дальше уже некуда...
Скуляев (с усмешкой). Некому и незачем!..
Все трое облегченно смеются.
Шахов (живо, вполне естественным тоном). Да вы садитесь, располагайтесь...
Наталья (подхватывает). Чувствуйте себя как дома!
Скуляев (расстегивает пиджак, с "восточным" акцентом). Мой дом - твой дом!.. Моя жена - твоя жена!..
Смеются. При этом Шахов, скрипя половицами, ходит вокруг стола, отодвигает стулья, протирает сиденья изрядно замызганным, но все же всегда имеющимся у него носовым платком. Наталья рассеянным взглядом осматривает его жилище. Скуляев подходит к столу, осторожно берет найденную на помойке тарелочку.
Скуляев (рассматривает тарелочку). Подумать только - полторы тысячи!.. А ведь с виду дрянь дрянью... Или мода пошла?.. Сейчас, говорят, портреты вождей в большой цене, причем самые грубые, мазня, а уходят по цене хорошей живописи - смех!..
Шахов (склонившись к нему через стол). Материальное свидетельство эпохи, вещдок... Как на следствии, в прокуратуре, а то ведь исчезнет это (тычет пальцем в тарелочку) и никто не поверит, что все это вообще было, понимаешь?..
Скуляев (серьезно). Понимаю.
Шахов (чуть взвинченным тоном). Лагеря, колючка, стукачи, пятьдесят восьмая статья, врачи-убийцы, десять лет без права переписки - не было!.. Ничего не было!.. (Негромко саркастически смеется.)
Наталья (морщится). Хватит, надоело!..
Шахов (живо, c готовностью, Скуляеву, потом ей). Ша, заткнулись!.. Миль пардон, мадам!.. (Выдержав короткую паузу, другим тоном.) Мы сейчас эту тарелочку огурчиками сервируем!.. (Берет у Скуляева тарелочку, держит ее на широко расставленных пальцах, как чашу, как череп, говорит с пафосом.) Poor Yoryk!.. (Ставит тарелочку на стол, идет к буржуйке, подбрасывает в огонь приготовленных дощечек от ящиков, затем идет к буфету, открывает нижнюю дверцу, достает какие-то запыленные банки, выставляет их на комод, просматривает на свет, бормочет еле слышно.) Нет... не то... не то... ага, вот!
Скуляев (скептически). Огурчики?..
Шахов (быстро оборачивается к нему). Да, а что?.. Банка законсервирована, все стерильно, а что срок вышел, так это ерунда, у нас ведь есть... (Поднимает палец к потолку.) ...вкус!.. "Кент" - символ хорошего вкуса! "Винстон" - разве я не ценю качество?
Ставит банку на стол, обтирает ее, достает из маленьких поясных ножен, точнее кармашка, тяжелый складной нож, вытаскивает консервное лезвие. Открывает банку, едва разборчиво бормочет.
Шахов. Панасоник восхищает меня!.. Нашел то, что искал!.. Жуйте "Орбит без сахара" - тройная защита для всей семьи!
Срывает крышку, нюхает банку.
Шахов (откинув голову, зажмурив глаза, восторженно). О, ништяк!..
Наталья. Ты можешь говорить по-человечески?..
Шахов (резко, облегченно выдыхает воздух). Извини, отвык... Все думал, что это (обводит жестом свое жилище) никак не скажется, ан нет, проникло...
Бросает нож на стол, подходит к шкафу, снимает плащ и остается в длинном, почти до колен, черном свитере и красном шерстяном шарфе с замусоленными кистями. Открывает буфет, достает три бокала от разных сервизов и бутылку. Несет к столу, расставляет.
Шахов (Наталье, попутно). Да сними ты плащ, не стой, как Галатея, сейчас здесь будет жарко, вспотеешь, простудишься...
Скуляев (деловым тоном). Мишель прав.
Наталья (рассеянно). Да-да, конечно...
Снимает плащ, передает Скуляеву, он сам вешает его в шкаф. Все трое садятся вокруг стола, Скуляев берет свой бокал, протирает концом шарфа, осматривает оставшееся пятно.
Скуляев (присматривается к бутылке). А что мы пьем?
Шахов (невозмутимо). Настойка боярышника. Чистый спирт. Семьдесят оборотов. Четыреста пятьдесят граммов - почти поллитра. Двадцать восемь рублей. Но это в аптеке на углу, в остальных дороже - до тридцати двух. Почувствуйте разницу!..
Сухо смеется, тянется к бутылке, свинчивает пробку.
Наталья. Ты не возражаешь, если я протру эту тарелочку, прежде чем выложить на нее огурцы?..
Шахов (бодро). Отнюдь.
Наталья. И бокалы, прежде чем мы наполним их этой настойкой?..
Шахов (оживленно). Нет-нет, нисколько не возражаю, мы живем в разных гигиенических ареалах, так сказать... Тут голуби, мыши, крысы, орнитоз, гепатит, туберкулез, сальмонелла... (Видит, что она уже взяла со стола тарелку, собрала между пальцами веер из бокалов.) Вода в рукомойнике!..
Наталья отходит к рукомойнику, по пути сняв со спинки стула свою кожаную сумочку. Украдкой достает оттуда какой-то флакон, бумажную салфетку, льет на нее жидкость из флакона, тщательно протирает посуду. При этом для вида гремит клювом рукомойника. Шахов делает вид, что не замечает всего этого.
Шахов (перегнувшись через стол к Скуляеву, полушепотом). Не исключен, простите за выражение, сифилис!.. Потому что я, пардон, обета не давал, тело еще живет, требует своего, а ты сам понимаешь, кого я сюда могу привести!.. (Сухо саркастически посмеивается.)
Скуляев (тоже вполголоса, поглядывая на стоящую перед рукомойником жену). Не страшно?..
Шахов. А чего мне бояться?.. Мне уже бояться нечего...
Скуляев. А ты хоть иногда проверяешься?..
Шахов. Зачем?.. Какой смысл?..
Скуляев. Так это что, философия?.. (Усмехается.) Делаешь жизнь с Фридриха Ницше?..
Шахов (с усмешкой). Да, продолжаю традицию: Диоген, Аввакум, Нечаев...
Скуляев. Нечаев был бес, антихрист, дьявол во плоти... А у тебя... (Указывает на "красный угол".)
Шахов. Падший ангел... (Вновь наклоняется к Скуляеву, говорит тихо, но предельно отчетливо.) К тому же у меня нет паспорта!.. Никакого документа, который бы формально удостоверял мое существование!.. (Тихий сухой смешок.) И ничего-с, живу-с!..
Скуляев (сквозь зубы). Сумасшедший... Псих... Всегда был такой...
Шахов тихо смеется, закашливается. Пауза. Смотрят друг на друга. Наталья возвращается к столу, ставит тарелку, бокалы.
Скуляев (жестко). У тебя вилки есть?
Шахов (невозмутимо). Естественно. Какой же порядочный дом без вилок? (Зовущим голосом.) Наталья!..
Наталья (c готовностью). Я здесь!
Шахов (полуобернувшись к ней). Вилки в правом ящике буфета!.. Только не протирай их духами, возьми лучше спирт, там же, рядом, в баночке...
Наталья отходит к буфету, гремит ящиком, посудой.
Скуляев. Соблюдаешь, значит, кое-какой гигиенический минимум? Спиртик держишь.
Шахов (небрежно). Только для гостей... Не для всяких, разумеется.
Скуляев. Мы, выходит, VIP-персоны?
Шахов (просто, без всякого пафоса). Да. Моя прекрасная юность. Первая любовь, не физиологическая, сексуальная привязанность к первой женщине, а именно любовь... Первая трагедия. Я ведь тогда чуть было не повесился, хорошо, пить вовремя бросил и на иглу не сел, а то бы все: грязный баян, пузырек по вене, эмболия - сплошь и рядом... Вот и тормознул, инстинкт жизни вытянул... Хотя иногда жалею.
Скуляев. О чем?
Шахов (уклончиво). Обо всем понемножку... Впрочем, все это уже так далеко, что иногда мне кажется, что все это происходило не со мной, а с каким-то другим, хорошо знакомым, но посторонним человеком. (Смотрит на Скуляева.) С тобой такое бывает?
Скуляев (медленно, после паузы). Н-нет.
Шахов (тихо смеется). Счастливый человек!.. Впрочем, я тоже. В своем роде, разумеется... С некоторых пор.
Скуляев (обводит взглядом помещение). Кажется, я понимаю...
Шахов (с усмешкой). Понимание приходит с опытом. Сигареты "Davidoff". И... (кивает на бутылку) настойка боярышника!
Подходит Наталья. Достает из сумочки бумажные салфетки, раскладывает их по столу, ставит перед каждым бокал, рядом кладет вилку. Шахов оживляется, бодро потирает руки, берет бутылку, но, натолкнувшись на настороженные взгляды Натальи и Юрия - сам Шахов сидит между ними, как бы во главе стола, - тут же ставит ее на место.
Шахов (бьет себя по лбу, сокрушенно). Забыл, старый пьяница!.. Ай-ай-ай!..
Скуляев (беспокойно). Что?.. Что такое?..
Шахов (с отчаянием в голосе). Тоник.
Наталья (смотрит на него). Тоник?..
Шахов (безнадежно вздыхает). Да, именно... (Поясняет, глядя ей в глаза.) Не будешь же ты пить семидесятиградусный спирт без тоника?!.
Наталья (с усмешкой). Смотря по какому случаю. По такому - выпью.
Скуляев (подмигивает Шахову). Здесь слабых нет.
Шахов (облегченно вздыхает). Я понял.
Разливает настойку по бокалам, наполняя их примерно на две трети. Все почти синхронно накалывают на вилки огурцы. Шахов встает, держа бокал на уровне подбородка, откашливается, вертит головой, словно собирается сказать длинный торжественный спич. Скуляев и Наталья медленно, как бы невольно подстраиваясь под ритм и состояние хозяина, приподнимаются со своих стульев.
Шахов (коротко, отрывисто). За встречу!.. Поехали!
Скуляев. За встречу!
Наталья. За встречу!
Выпивают. Закусывают. Каждый достает свои сигареты, закуривает. Шахов молча приносит откуда-то из угла плоскую консервную банку из-под сельдей, ставит посреди стола. Пауза. Скуляев достает из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон, записную книжку. Листает. Наталья и Шахов смотрят на него. Скуляев набирает номер.
