KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Анатолий Гладилин - Большой беговой день

Анатолий Гладилин - Большой беговой день

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Гладилин, "Большой беговой день" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Конечно, мы пили, но поздно вечером, закрывая на ключ дверь нашей комнаты.

- Как же можно жить в Париже при таких ценах? - спросил я Эдуарда Ивановича.

- А кто вам сказал, что в Париже легко жить? - ответил он.

Я не мог определить - прикидывается ли Эдуард Иванович дурачком специально, или таким является в действительности.

* * *

Но вот кто явно не был дураком - так это Борис Борисович. Даже внешне полная противоположность Эдуарду Ивановичу. Эдуард Иванович - круглая добродушная русская рожа, колобок, облаченный во французский костюм. Борис Борисович - западный деловой человек с властными манерами директора банка. Он словно сразу и родился в рубашке от Пьера Кардена. Подтянутый, элегантный, чем-то напоминающий инструкторов из "спортивного лагеря".

- Ну что, - спросил Борис Борисович, как только мы появились на пороге его кабинета, - давите втихаря водяру?

- А что нам еще остается? - ответил я. - Как же можно жить в Париже при таких ценах?

- В Париже жить можно, - усмехнулся Борис Борисович, - и весьма припеваючи. Французы-гады, вы их так называете? - (мы с Женей переглянулись) так вот, французы получают ежегодно "поправку на вшивость", то бишь прибавку в зарплате, равную проценту инфляции. А мы не получаем этой прибавки вот уже много лет. Ни в Посольстве, ни в торгпредстве. В нашей стране плохо с валютой. Попробуй французам не плати - они сразу объявят забастовку. У них профсоюзы очень свирепые. А наш профсоюз ни мычит ни телится. Так, Эдуард Иванович?

- Зато у нас полная свобода, - ответил Эдуард Иванович. - Недоволен можешь возвращаться в Москву и подыскивать работу получше.

Я покосился на Эдуарда Ивановича. За добродушной маской колобка угадывалось сейчас нечто другое. Пожалуй, он дурак-дурак, а совсем не дурак.

- Но я еще не слыхал, - продолжал Борис Борисович, - чтоб кто-либо из посольских по собственной инициативе торопился из Парижа к родным березкам.

По тону беседы чувствовалось, что между ними продолжается какая-то игра, в которую я предпочел не втягиваться. И Женя (надо отдать ему справедливость) тоже уловил некий подвох или напряженку. Он помалкивал.

Наше молчание было оценено. Не знаю, по какой шкале, но какую-то оценку нам выставили.

- Эдик, - сменив тон, сказал Борис Борисович, - пускай ребята отоварятся в палатке. Отведи их в наш распределитель. А то у ребят финансы поют романсы.

- На кого ссылаться? - бесстрастно спросил Эдуард Иванович. - Ведь они не штатные. Им не положено.

- А сошлись на меня, - сказал Борис Борисович. - Чай, не обеднеем, если ребята приобретут виски и сигареты со скидкой. А потом возвращайтесь, я вас жду.

- Что это за "палатка"? - спросил Женя у Эдуарда Ивановича, когда мы оказались в коридоре.

- Палатка? - Эдуард Иванович многозначительно хмыкнул. - Палаткой Боря называет наше Посольство. А чтобы попасть в распределитель, надо подняться на второй этаж.

* * *

Однако вернулись мы к Борису Борисовичу только через два с половиной часа. Дело в том, что в этом закрытом распределителе толпилась уйма народу, в основном бабы - как мы поняли по разговорам, - сотрудницы Посольства и жены посольских работников. Впустить-то нас впустили - Эдуард Иванович долго шептал что-то на ухо суровому товарищу, караулившему двери, пока тот наконец не смилостивился. Но выходить обратно мы боялись. Эдуард Иванович смылся, а кто нас без него снова впустит? На полках за прилавком сверкали бутылки виски, водки, коньяка, блоки американского "Мальборо", "Уинстона", французские духи, но бабы покупали трусики, бюстгальтеры, ночные рубашки - покупали пачками. Мы пытались протыриться без очереди, объясняя - благо кругом были свои, русские, что нам этого добра не надо, нам лишь виски и сигареты, но бабы подняли такой крик! - прямо как в Москве, в каком-нибудь овощном отделе, - что мы подумали: сейчас нас вытолкают в шею. Пришлось честно выстоять. И дали всего по блоку сигарет и по бутылке виски на рыло. Но скидка была в два раза.

- Где вы так застряли? - раздраженно спросил нас Борис Борисович и, присмотревшись, добавил: - Случайно, не из бани?

Мы устало плюхнулись на стулья.

- Из бани, женской.

Борис Борисович все схватывал на лету:

- Что же там сегодня выбросили?

- Женское нижнее белье, - ответил Женя.

- Видимо, в Париже дефицит трусиков и бюстгальтеров, - добавил я.

Борис Борисович развеселился:

- Да, опозорились наши бабоньки перед московскими гостями. - (В другом, резком тоне.) - Мешочницы вонючие! Тишинский рынок по ним плачет. - (Прежним, веселым тоном.) - Это, ребятки, поступили сольдированные шмотки из фирменных магазинов. Кстати, французские дамы тоже выстраиваются в очередь, когда объявляют дешевую распродажу. - (В другом, резком тоне.) - Но те хоть сотни выгадывают, а наши - копейки. За франк удавятся. - (Прежним, веселым тоном.) С таким народом мы коммунизма не построим!

Мы с удивлением внимали этому театру одного актера. После заключительной глубокой паузы Борис Борисыч перешел на спокойный, деловой тон:

- Ладно, товарищи, как говорится, - ближе к телу. Вам ваше пребывание в Париже пока что кажется идиотизмом. Но и настоящие (слово было подчеркнуто) командировочные проводят время не лучшим образом. Пользы от их поездок - кот наплакал. Кроме, конечно, подарков родным и близким. Командировочная загранка в капстрану в большинстве случаев является наградой за примерное поведение. Мы это знаем, и французы это знают. Поэтому вы должны быть похожи на всех. Ваша деловая активность кой-кого бы насторожила. А я не хотел, чтобы на вас обратили внимание.

- Борис Борисович, - прервал его Женя, - я хорошо усвоил уроки спортивного лагеря. Может, я ошибаюсь, но клянусь, слежки за нами я ни разу не обнаружил.

...Гляди-ка! Женька отличился! А я, признаться, и позабыл про такие тонкости!

Борис Борисович выслушал, подумал и продолжил, не меняя голоса:

- Если верить продажной французской прессе (разумеется, я ей не верю), то, по подсчетам специалистов, в Париже на сегодняшний день находятся четыре с половиной тысячи разведчиков из СССР и стран социалистического лагеря. У них всех различное официальное прикрытие, но для французского ДСТ* род их деятельности загадки не представляет. Таким образом, число людей, которых французская разведка подозревает, превышает личный состав французской службы безопасности. Кроме того, в Париже резвится огромное количество ливийских, палестинских, израильских, латиноамериканских и прочих агентов. Прибавим к ним еще корсиканских и баскских террористов. Все они причиняют французскому ДСТ больше головной боли, чем так называемые шпионы из восточноевропейских стран. Я не завидую французским "товарищам", при такой нехватке кадров им главное успевать следить друг за другом, чтобы кого-нибудь из их коллег не завербовали. Для вас удостоиться персональной слежки - великая честь. Для этого надо, по крайней мере, громко по-французски объявить в кафе, что вы готовите покушение на жизнь президента республики. И то могут не поверить. Позвонят мне и спросят, не сумасшедшие ли господа и не лучше ли вас по-тихому вернуть в столицу нашей родины. Короче говоря, гуляйте, ребята, привольно по Парижу и не поправляйте шнурки у зеркальных витрин. Но... (пауза на полминуты!) каким-то чудом они многое узнают. Вроде бы разведка ни при чем, но желтенькая газетенка типа "Франс суар" или "Либерасьон" вдруг напишет о ваших подвигах, с фотографиями крупным планом. Страшного ничего не произойдет, но мне будет как-то неуютно. В воскресенье ваш первый рабочий день на Венсеннском ипподроме. Штудируйте прессу. Я вам выдам по тысяче франков для пробы. Вопрос чисто личный - вы можете не отвечать, - сами-то верите в ваши грядущие подвиги?

- А иначе зачем мы приехали? - пробурчал Женя.

Борис Борисович посмотрел на Женю, потом на меня. Никаких эмоций на его лице не читалось.

- Лично я вам не верю. То есть я абсолютно не верю в успех вашего абсолютно безнадежного дела. Французы не дураки, чтобы не поднять деньги, если они валяются. Однако я высказал только свое персональное мнение. Кашу с вами заварил другой отдел. Им и расхлебывать. Мое дело - обеспечить вам прикрытие. Всегда к вашим услугам.

глава четвертая

Значит, так: Венсеннский ипподром, конечно, больше нашего, вполне ничего, но какой-то неуютный.

Мы пришли за час до первого заезда и долго бегали по этажам, разбирались в лабиринтах ипподрома. Важно было изучить заранее, где какие кассы, а их было много, и все они разные. В одних играют только экспресс или пару, в других можно ставить на лошадь, взявшую одно из первых мест или выигравшую заезд. Еще одна касса, где принимают ставки на трех первых лошадей, называется трио, но трио играется не в каждом заезде.

Купили мы пачку специальных билетов и металлические щипцы. Нам объяснили, что щипцами отмечаешь номера выбранных тобой лошадей, а потом билетики протягиваешь в кассу. Иначе ставки в паре, экспрессе и трио не принимают. Каждая ставка стоит десять франков. Таким образом, в переводе на наш привычный язык, мы имели каждый по сто рублей - сто ставок. С такой огромной суммой я на ипподроме никогда не играл.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*