Анатолий Гладилин - Большой беговой день
- Как же они живут на Западе? - только и смог выговорить Женя.
- Ребята, а кто вам сказал, что на Западе хорошо? - изумился полковник. На Западе очень трудная и сложная жизнь.
- Не знаю, как они там терпят?.. - после некоторого раздумья протянул Женя. - Я бы на их месте уже две революции устроил.
- Волна революционного движения на Западе нарастает, - невозмутимо ответил Георгий Иванович.
- Но пива хоть можно? - взмолился Женя.
- Пива - пожалуйста. Вина сухого - хоть бутылку. Это на Западе принято. Буржуазия хитра, знает, как отвлекать пролетариат от классовых битв.
* * *
Составлять картотеку французских рысаков оказалось делом чрезвычайно трудоемким. Жене было легче - он выписывал резвость, показанную в каждом заезде, то есть возился с цифрами. Я же изучал и сравнивал прогнозы специалистов и описание заездов. Но французские журналисты изъяснялись на диковинном жаргоне, который в наших словарях редко встретишь, и я больше половины не понимал. От нашего преподавателя французского языка тоже было мало толку, ибо он на мои вопросы отвечал, естественно, по-французски и ни одного русского слова я из него не выдавил. Я работал в поте лица, как над кандидатской диссертацией, и у меня даже не оставалось свободного времени, чтобы посидеть вечерком в кафе.
А тут еще Женя начал откалывать номера. После обеда он выгонял меня в библиотеку - дескать, работать со мной в одной комнате он не может, я ему мешаю.
В библиотеке сидели негры и испанцы (сменился контингент архитекторов и строителей), но я заметил, что мои соседи занимались в библиотеке через день, я же торчал за столиком ежедневно. И еще я заметил, что работа у Жени как-то застопорилась, а когда я возвращался в комнату, то находил его в игривом и веселом настроении.
Наконец Женя сжалился надо мной.
- Ладно, Учитель, - сказал он как-то за обедом, - хватит онанизмом заниматься. Сегодня мой черед идти в библиотеку, а ты попроси Тамарку принести тебе кофе в постельку. Только не очень там шумите.
Я разинул рот, а Женя блудливо усмехнулся.
Тамарой звали официантку, которая обслуживала наш столик. Баба молодая, не красивая, но аппетитная. После долгого воздержания у меня от вида ее задницы кружилась голова.
Женя ушел, а я выждал, когда она ко мне приблизится, и с дрожью в голосе заговорил:
- Погода хорошая, Тамара. Сегодня хочу в комнате поработать. Вы мне кофе не принесете?
- А ты форму получил? - деловито осведомилась Тамара.
- Какую форму?
- Спортивную. Олимпийский костюм.
- А зачем он мне? Мы скоро уедем.
- Тебе незачем, а мне подарок. Я его за сотню в комиссионном толкну. Костюм-то румынский.
- Ага, - сказал я, - хоть сейчас.
- После обеда склад закрыт. Но завтра ты получи. Грех добру пропадать. Тебе же положено. А я с посудой управлюсь и через полчаса приду.
И вот Тамарка в комнате. Сидит на Жениной кровати. У меня от волнения зуб на зуб не попадает. Но я же не могу прямо так. Чинно разговариваем про розыгрыш футбольного чемпионата. "Спартаку" не видать первого места. Тамарка позевывает.
И вдруг как будто над ухом голос. Давно его не слышал:
- Тамарка, нечего выебываться. Привыкла арабам отсасывать, а тут свой, русский. Ребятки, да что вы как неродные! Парень, ставь ее раком!
Первым моим движением было выбежать из комнаты, но Тамарка уже стояла на коленях с задранной юбкой.
* * *
Листья падали с кленов. Лето давно кончилось. На утренней зарядке и пробежке мы бодро топали по лужам.
Георгий Иванович приезжал в лагерь раз в две недели. Мы его ни о чем не расспрашивали, он нас сам успокаивал:
- Ничего, ребята, ждать осталось недолго. Дела идут, контора пишет...
Насколько мы понимали, вся задержка была связана с валютой. Но однажды Женя не выдержал и в своей идиотской манере заявил, что, мол, ему все это надоело. Дескать, водят за нос, и нервы есть у людей.
- А мне не надоело? - изменившимся, холодным голосом проговорил полковник.
У меня все внутри оборвалось. Таким я еще Георгия Ивановича не видал. А он продолжал:
- У меня нет нервов? Хоть увольте меня, Игорь Михайлович, но в старые времена было проще. Да, я знаю, там разные ошибки культа личности, нарушение законности и прочее. Но если решение принималось на самом высшем уровне, то никто палки в колеса не ставил. Посмели бы пикнуть! А тут я, полковник Госбезопасности, бегаю как мальчишка по этажам, собираю резолюции, утрясаю, согласовываю, уговариваю. Валюту, сволочи, жалеют. Если бы мне нужны были деньги на привычную акцию, вопрос бы мигом уладился и никто бы этих вонючих бумажек не считал. Но мне же надо объяснить, что мы рискуем. Операция-то оригинальная. Дебет с кредитом не сведешь. Вот и жмутся, бюрократы чертовы!
Неделю мы ходили с Женей как в воду опущенные. Я и "Пари-тюрф" перестал читать. Но в один прекрасный день после обеда Тамарка, обычно равнодушная и ленивая в постели, исполнила мне все по высшему классу, с юношеским пылом и комсомольским задором. А потом сказала:
- Привези мне косметику из Франции. Не забудешь?
Я понял, что дело сдвинулось.
глава третья
- Суки французы! - повторял Женя. - Сволочи! Паразиты! Ты посмотри, какие у них бифштексы, какие отбивные! Ты видел что-нибудь подобное в наших магазинах?!
- Точно, - вторил я ему. - Гады ползучие! Я не знал, что такая колбаса существует в природе.
- Гляди, джинсы "Левис", "Вранглер", "Жан" - лежат навалом, и никто не берет! Ой какие юбки, какие кофточки! Охуеть можно! Да наши девочки в Москве отстрочили бы любому черножопому в подъезде за одну такую тряпку! Колготки два франка штука! А у нас они - по семь пятьдесят, и то не всегда достанешь!
- Восемь сортов ветчины на одном прилавке! Да как же они жрут все это и не давятся, бляди!
- Приемники - "Сони", "Филипс", "Грюндиг", кассетные магнитофоны, цветные телевизоры, стерео- и квадросистемы! Покупай без всякого блата! Ну, не хамство ли это? Форменное блядство!
- Виноград, клубника, апельсины, бананы, груши, сливы - базар в Ташкенте бледнеет! У них что, в Париже, - среднеазиатский климат?
- Ананасы, Учитель, горы ананасов!!
- Помню, в прошлом году, когда я с десятым "А" проходил Маяковского: "Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!" - один ученик меня спросил: "А что такое "ананасы" - я их никогда не видел".
- А рябчиков ты видел? Вот, подойди к витрине, полюбуйся!
- Виски "Белая лошадь", "Джон Уокер", джин, коньяк "Камю", "Наполеон", да и наша родная "Московская особая" с медалями! Такой в Союзе днем с огнем не сыщешь!
- Скажи, Учитель, только честно: если бы у меня были деньги, мне бы это голубое "Пежо" без всякой очереди завернули?
- Смотри, написано же: "Ключ в руки"! То есть - заплатил и садись за руль. Но ты можешь попросить, чтобы машину тебе завернули в голубой пакет с розовым в горошек бантом. Тогда тебе кое-что припишут в счет за упаковку.
- Ну, не суки ли?
- Форменные бляди! Однако, Женя, француза машиной не удивишь. Любой месье, смотри, едет на своей лакированной таратайке. Город переполнен машинами. Видишь, опять пробка!
- Говори, говори. Это все равно что голодному объяснять, якобы от недоедания человек теряет в весе, а поэтому для соблюдения формы рекомендуется диета...
Этого мне еще не хватало! - Профессионал читает мне нотации! В конце концов, мы в Париже находимся, а не на Московском ипподроме. Я же культурный человек, педагог...
- Женя, мы ведем себя как дикари. Как будто из голодной деревни приехали!
- А то?
- Я хочу сказать, что для всего мира Париж - культурный центр. И в первый день обычно идут в Лувр, в музей импрессионистов...
- Кто идет? Ну, может, и приезжают какие-нибудь мудаки или пидеры гнойные - так пусть идут, в семье не без урода. Ты тоже можешь прямиком отправляться в Лувр, но передай своим импрессионистам, что я их в гробу видел да в белых тапочках. Иди, чего же ты?..
- Смотри, какая красивая улица! И дома опоясаны решетчатыми балконами. Словно палуба на корабле!..
- Улица, балконы... Нет, Учитель, тебе в твоем десятом "А" сидеть и не вылезать. И на хера тебе Париж, когда ты во всем мораль ищешь, темы для сочинения?
- Но ты тоже хорош! Молодой парень, а прилип к витринам, даже на баб не смотришь. А кругом такие девки!
- Плевал я на них! Зачем мне девки, когда в Париже все есть! Понимаешь, все! И почему, почему французам такое счастье?! Почему у них все, а у нас фига с маслом! Нет, мне бы автомат в руки, мой, какой мне давали на военных сборах, я бы их научил свободу любить!
* * *
- Ну, как вам, товарищи, понравился Париж? - спросил нас Эдуард Иванович, когда мы вернулись в Посольство. - Повидали французов?
Эдуард Иванович встречал нас утром на аэродроме. Привез в Посольство, проинструктировал. Накормил в буфете. Потом отпустил на несколько часов погулять по городу. Теперь его явно интересовала наша реакция на первую встречу с капиталистической действительностью. На губах Эдуарда Ивановича блуждала приветливая улыбка, но в глазах светился настороженный огонек. Наверное, он ожидал услышать от нас притворные вздохи, дескать, Париж - город ничего, но в Москве все же лучше...
