Михаил Чулаки - Примус
Но Герой настойчиво придвинул академику припасенный на этот случай Устав на двенадцати страницах, где уже заделан был пробел для подписи. Отпечатанный отборным шрифтом, он казался вышедшим из академической типографии. И Шуберту-Борисовскому ничего не оставалось, как расписаться в указанном месте ведь не оставлять же без надлежащего употребления такую хорошую брошюру, составленную во благо осиротевшей науке! И как отказать симпатичному человеку, который вывез из больницы забытого там академика и бегает за счет своего времени ради общего дела!
Сделав дело, новоявленный Президент со своим нечаянным Ученым секретарем вернулись обратно в столовую. Явилась Машенька, укутавшаяся в темно-зеленый шерстяной платок - отчего она тоже казалась немножко ломберной. Под ее почти невесомыми шажками половицы, однако, привычно терпеливо скрипели, и казалось, скрипят согласно и дверцы прадедовского буфета. Машенька подала чашки, разрисованные тончайшей паутиной трещинок, и бархатный с латунными накладками альбом, в котором многократно запечатлен был Иоанн Ипатьевич на парных снимках с... - с половиной научных знаменитостей уходящего века.
"Вот ведь было все", - казалось, молчаливо взывали и старые фотографии, и инвалидный буфет.
Герой внезапно расщедрился - еще и не имея дохода с Академии, но предвидя успех, сообщил, словно спохватившись:
- Да, забыл я совсем перед вами извиниться: президентский оклад всего два миллиона в месяц. Даром будете работать, Иоанн Ипатьевич. Почти на общественных началах, как и подобает русскому и российскому интеллигенту.
Шуберт-Борисовский с деликатной небрежностью не отказался.
- А я, батенька мой, во многих академиях и обществах состою, - простодушно похвастался старик. - Не вы первый мне предлагаете. Помимо большой Академии, само собой. А еще раньше в международные академии приглашали. Сначала в ЦК запрещали иностранные степени принимать, а потом разрешили и даже на казенный счет командировали. Если не по социальным наукам, а по естественным. Обычно про эти новые я не упоминаю, потому что настоящая Академия все-таки одна, но раз уж зашел разговор.
- Но в тех-то обществах и академиях вы не президент все же, - возревновал Герой.
- Не президент, - пригорюнился Шуберт. - Но зато грамоты красивые.
- Грамоты, конечно же, у нас предусмотрены уставом, вы на досуге почитаете. А еще - мантии и в особенности посохи, каких ни в каком Кембридже нет.
- Посохов нет, - посетовал старый академик. - А грамота самая красивая у меня из Болоньи. Болонская академия музыки. Достань-ка, Машенька... Вот. Я сам не музыкант, но у меня есть работа по философии музыки. И по физиологии. Я показал, что разные ритмы по-разному стимулируют нервные сети кишечника. Сорокалетней давности работа, но сейчас только актуализировалась в связи с современными ритмами. Я назвал это явление "гиперритмией". А как следствие наблюдается дискинезия.
Герою понравился рисунок на титуле, осенявший почтенный документ из Болоньи.
- А можно у вас эту грамоту позаимствовать ненадолго?
- Только с возвратом, - по-мальчишески предостерег Шуберт.
- Слово ученого секретаря!
Герой вышел от Шуберта-Борисовского с заветной подписью и условно одолженной грамотой.
И это - настоящий академик. Можно смело сказать: зубр в своей области. Герою казалось, что разговаривал он только что с маленьким ребенком. Он Герой Братеев - сильный и умный, снизошел к старичку. Конечно, дело и в возрасте. Инстинктивное физиологическое превосходство здоровья и молодости он ощутил бы, наверное, и перед самим дряхлым Эйнштейном. Но актуальнее превосходство, скажем так - социальное. Потому что здесь, в этой завидной, но ветхой квартире Герой представлял господствующий ныне класс. Он, Герой Братеев, готов был взять на содержание этого старичка - и старичок безропотно на содержание согласился. Что толку от любых талантов, если таланты обязаны продаваться, а покупатель он - владелец капитала. Позавидует ли Герой хоть первостатейному академику, хоть первому тенору, хоть чемпиону мира? Отныне нет.
Герой еще ни копейки не заработал на своей идее, но он уже организовывал жизнь. И Шуберт принял его условия. Так все просто! Значит, Герой обладает способностью делать дело, заставлять окружающих покорно идти за собой - и убедиться в этом было необыкновенно важно: куда важнее, чем когда-то найти решение сложной задачи на олимпиаде - после чего он поверил в себя как в будущего физика. Как давно это было. Ну ничего, сегодня и институтское прошлое пригодилось.
Дома его встретил междугородный звонок. Ну прямо телепатия у папы! А может, он уже звонил.
- Ну как ты? Как себя чувствуешь?
- Отлично.
- Все без последствий?
- Да. Как у вас? Машину починили?
- Ездит уже, но теперь кондиционер отказал. А тут жара, без кондишен жуткая душегубка. Вообще тут климат больше на наш сочинский похож.
- Так и хорошо!
- Не знаю. С годами я начал чувствовать. Я думал, пока сидел в Союзе, что в Америке нормальный климат белой страны, вроде Англии, а тут прямо Африка. Потому и негров столько... Ну не надо обо мне. Мама беспокоится, не нужно ли тебе каких лекарств?
- Она уже спрашивала. Нет, спасибо. Ты-то как с твоим сердцем?
- Нормально, не думаю даже.
- Ну и хорошо. Целую.
Что-то папа стал нервничать у себя в Америке. Получается, Герой его утешает, словно у папы рак, а не у него.
Герой так погружен был в новые дела, что и не вспоминал о недавней болезни. Правда, сейчас невольно вспомнил, когда съездил за Шубертом в свою больницу. Не вспоминал и не удосужился зайти в поликлинику, где ему предписано наблюдаться.
А ведь положение изменилось: впереди замаячила новая цель. И цель куда заманчивее, чем скудные научные лавры, хотя бы и нобелевские. Умирать теперь уже не имело смысла.
А вдруг, пока он бегает, какой-нибудь метастаз разрастается тихой сапой?!
Впервые с того момента, когда он усмотрел неуместное истечение крови, Герой испугался. Ведь настоящий рак у него нашли! Обидно будет умереть, обнимая первый заработанный миллион долларов! Не успев зажить новой жизнью!
Спасибо Джулии, она позаботилась, принесла эти капсулы с тибетской травой, которые Герой исправно глотает. И заваривать другую траву в термосе не всегда забывает. И Джулия занимается этим, когда заходит. Герой постарался убедить себя, что зародыши рака, если и затаились где-то, настигнуты и уничтожены тибетской травой. Но все-таки надо обследоваться, надо постоянно следить за собой, чтобы ухватить в зародыше, если все-таки растет метастаз: ведь везде говорят врачи, что рак сейчас излечим, если только захватить вовремя, удушить в зародыше!
Герой улегся - и ему показалось, что у него болит под мышкой. А это как раз излюбленное место лимфоузлов, куда часто стреляют метастазы! Он пощупал нет, вроде узлов не находится. И боль прошла.
Но все равно - как глупо! Он способен к новой жизни, в нем открылся деловой талант - и затесался в неподвластные ему самому собственные внутренности этот посланец смерти, словно бомба, заложенная террористом. И нужно теперь не только развивать свое многообещающее дело, но и постоянно бороться с раковым террором. А ловить террористов, как показывает мировой и отечественный горький опыт, - занятие весьма проблематичное.
21
Вечер - время страхов, а с утра Героя все-таки больше занимали дела.
Даже для того, чтобы основать на пустом месте всего лишь Академию Опережающих Наук - не протонную электростанцию! - нужен был первоначальный капитал. Совсем небольшой: напечатать красивые дипломы на роскошной пергаментной бумаге, буклеты с изображением мантий и посохов, которые предстоит получить счастливым новобранцам АОН. Сами посохи потом подождут, но хотя бы буклеты нужно было предложить подлинные! Экономить на этом нельзя: диплом на промокашке никому не нужен. Получалось - всего-то в тысячу баксов можно уложиться. Всего-то в тысячу жалких долларов. Или - в тысячу прекрасных долларов!
Но где взять эту тысячу?!
Идиотское положение, когда блестящий проект тормозится в зародыше из-за отсутствия мизерной суммы, необходимой на первоначальное ускорение. А дальше деньги начали бы размножаться сами собой!
Герой завтракал, но мысли о безденежье портили аппетит. Быть может впервые. Одно дело, когда не хватало пошлых потребительских денег: ни к морю съездить отдохнуть, ни коробку передач заменить, не говоря уж о новой тачке, это обидно, но терпимо, потому что не убивает надежд на будущее; и совсем другое, когда открылся блестящий путь круто вверх к деньгам и славе, но может завтра и закрыться из-за дефицита в какую-то жалкую тысячу баксов!
Герой до сих пор еще никогда не держал в руках тысячи долларов, и для нормального проживания это была бы громадная сумма, но когда пошел счет на первоначальное капиталовложение, он даже про себя искренне считал тысячу жалкой суммой. Потому что в том мире, куда он захотел вступить, совсем другой счет.
