Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие
- Великий Александр, позволь перенести тебя в прохладное место?
- Да, Лео, прохлады - вот чего я хочу. Но где ты найдешь прохладу в этой духоте? Жарко... Люди сходят с ума от жары, даже звери сходят с ума. Моего любимого льва лягнул осёл, и лев умер. Дурное предзнаменование, Лео, я умру.
- Государь, это предзнаменование не о тебе. Умру я, ведь меня зовут Лео. Прикажи меня убить, исполни волю богов - а ты будешь жить вечно.
- Пожалуй... Нет, вздор! Ты не лев, Лео, а кроме того ... Ты помнишь печень у жертвенного животного была поражена! Вот и другое знамение.
- Это жрец виновен, прикажи его убить.
- Я бы так и сделал, но жреца звали Пифагор, и я подумал, возможно он тоже философ, как и тот, другой? Одного философа я уже казнил, а ведь он был родня Аристотелю.
- И Аристотель был так же горд. Философы не преклоняют головы перед царями, они не чтут даже богов! А тот не почитал тебя, который и царь и бог!
- Я - бог, ты прав. Пятого дня на пиру я пил из чаши Геракла. Но, Лео, когда я поднял кубок, я почувствовал резкую боль в спине.
- Это старые раны, император и жара. Прикажи перенести тебя в сад.
- Да, я задыхаюсь. В сады, пусть перенесут меня в сады царицы Шаммурамат!.. Скорей!
***
- Боги, вы сжалились надо мной! Вавилон меня прощает! Как здесь хорошо! Какой я был глупец, что стремился куда-то! На востоке меня называли Аль Искандер, и верили, что это чело мое, а не шлем блестит как золото, и рога на моем шлеме - это мои рога. Они называли меня богом, и я им верил. Тех, кто не верил, что я - бог, я заставил поверить. Я покорил все народы, до которых смогла дойти моя армия, и если бы было, куда идти, я пошел бы дальше! Но нигде мне не было так хорошо, как здесь. Такая прохлада, и аромат цветов... Они напоминают мне родную Македонию. Зачем я покинул её? А зачем покорял мир? Не лучше ли было провести всю жизнь в этих садах? Диоген посмеялся надо мной, я его спросил: "Чего ты хочешь? Я могу выполнить любое твое желание!", а он ответил: "Посторонись и не заслоняй мне солнце!". А теперь и у меня было лишь одно желание, чтобы эти прекрасные деревья спрятали меня от солнца. Значит, солнце - сильнее меня, хоть я и бог? Не оно ли помутило мне разум, и я забыл о башне? Солнце, ты испугалось, что я доберусь до тебя и покорю тебя своей силой? Нет, нет, мне не нужно солнца. Я не хочу солнца. Я хочу остаться в этом саду навсегда...
***
- Великий Александр, прибыли гонцы от наместника Эфиопии.
- ...
- Великий император!..
- ...
- Тихо, Император спит...
- ...
- Император умер.
* * *
- Учитель, почему в Иудее три власти?
- Ты имеешь в виду власть Цезаря, власть Тетрарха и власть церкви?
- Да.
- По сути есть одна власть - власть Рима, которую осуществляет прокуратор Египта Понтий Пилат. Он - глаза и уши Цезаря, а также его карающий меч. Но самое главное, он - кошелек Цезаря. Он собирает дань и отсылает её в Рим. Первосвященники и Тетрарх прислушиваются к Риму и не идут ему наперекор. Все они хотят одного и того же.
- И это хорошо, учитель, ведь так? Как же было бы разобраться нам, кого слушать, если бы они все требовали разное?
- Они хотят одного и того же для себя, Симон, и когда они требуют одного и того же, людям не легче.
- Как это, Учитель?
- Все они хотят сласти и богатства, все требуют подчинения и денег.
- Всем нужны деньги, да где же их взять? И как их сберечь?
- Сберегать не надо. Сегодня ты поделишься последним, завтра с тобой кто-нибудь. Так все и будут сыты. Если ты сегодня не отдашь монету нищему, завтра придет сборщик налогов и отберет её у тебя.
- Но если я не сберегу монету, сборщик налогов отнимет у меня что-нибудь другое.
- Душу-то он отнять у тебя не сможет.
- Кому же отдать? Если монета одна, то кому её отдать - сборщикам или священникам?
- Сборщики от имени кого приходят?
- От имени Цезаря.
- А священники для кого просят?
- Для бога.
- А чей портрет на монете нарисован?
- Цезаря.
- Вот и отдайте Цезарю - цезарево, а Богу оставьте божье.
- А богово - это что?
- Где ты видишь портрет Бога?
- Разве я его где-то вижу?
- Посмотри на себя, Симон. Сам человек по чьему образу и подобию сотворен?
- По божескому.
- Стало быть монета для Цезаря, а душа человека - для бога.
- Цезарю деньги, а богу - себя?
- Да. Уж это лучше, чем богу кидать монеты, а душу отдать Цезарю. Но если захочешь отдать и деньги богу, отдай их первому нищему человеку, и считай, что отдал их богу.
- Как же от нищего деньги попадут к богу?
- А если бы ты был бог, и видел, что человек нуждается, неужели бы ты не помог ему? Ведь тот кто нуждается, видимо, чаще вспоминает бога, ибо больше ему надеяться не на кого.
- Если бы я был богом, я бы нищим помогал, уж это точно.
- Ну так деньги, что ты хочешь отдать богу, неси сразу нищим, ведь это все равно их конечная цель.
- Как же ты прав, учитель!
- А к тому же, Симон, если человек сотворен по образу Божьему, то человек похож на Бога, а Бог похож на человека. И если Бог ходит среди вас, то вы его не узнаете. Как тогда ты можешь быть уверен, когда перед тобой человек, что ты не Бога видишь?
- Ты прав и в этом деле!
- Тут в сумке Захарии как раз был рассказ о деньгах. О золоте. Вот он.
* * *
ТЕЛЕЦ
- Послушай, Аарон, люди ропщут. Вторая неделя пошла, как ждем возвращения Моисея с горы, одни говорят - он ушел советоваться с Господом, иные сказывают - потерял он дорогу нашу и хочет искать путей с вершины, чтобы осмотреться, а есть и такие, что говорят, не вернется он, бросил нас, а сам ушел дорогой горной туда, где есть пища, питье и кров. Люди от праздности стали жестокосердны, а голод их делает подобным зверям. Еду они выменивают на одежду, одежду на золотые украшения, а золото и серебро выигрывают в кости, а иные так отбирают силой или угрозами. Сила стала важнее рассудка, милосердие неведомо, слабые и убогие голодают, дети не видят ни еды, ни питья и никто не внемлет матерям, взывающим к щедрости и справедливости. Того и гляди, возьмутся за оружие, и тогда горе нам.
- Следует собрать все оружие и раздать верным людям нашим - скажешь, что в окрестностях видели следы барса, люди будут в охране поочередно бодрствовать. Также начнем делить еду и одежду - поровну, детям особо, женщинам также свою долю определим, мужчинам - иную. Кто в охране стоять будет - двойную тому долю выдавать будешь. Собрать также велишь все золото, монеты, украшения, серьги золотые и серебряные, речь я держать буду перед старостами от каждого обоза, ты же не объясняй ничего - вели собрать всё злато и свезешь ко шатру моему.
- Аарон, оружие иные сдали, иные воспротивились - сами вызвались стражами быть, также и с золотом, иные не хотят отдавать, ибо не веруют тебе, как Моисею верили. Нету, говорят, такого знаку от Моисея, чтобы золото сдавать.
- Много собрал ты золота?
- Аарон, помнишь, убили охотники наши серну с теленком её? Телёнок в глине увяз, лежал наполовину замытый, а серна не отходила от него. Ту яма, что от теленка осталась - всю её заполнить можно этим золотом.
- Ну так вели расплавить все злато и лейте в эту яму, сколько войдет, а после остудить, достать и поставить у шатра моего. Я говорить буду.
- Сыны Израилевы! Видите этого теленка? Он из золота, да головы у него нет. Так и вы без Моисея - не ведаете, что творите, не знаете, куда идете. Ждать будем Моисея, ибо он один нас вывел из плена ненавистного. Сколько надо будет, столько и будем ждать. И покуда мы без головы остаемся, в путь не тронемся.
- Аарон, люди принесли тебе золото свое, что укрыли от тебя. Просят, чтобы голову ты отлил тельцу золотому, нету сил, говорят, стоять и ждать - лучше, говорят, в пути погибнуть, чем в пустыне у горы сгинуть от голода и хлада.
- Что ж, лучше безвредным заниматься, чем худое творить. Пусть их, сделаем им тельца. Ты, Авраам, кажется, был мастером золотых дел. Ночь тебе даю, чтобы ты к тельцу золотому голову отлил, и поправил то, что надо, чтобы он о четырех ногах был и с головой, как полагается. Отвлечем сынов Израилевых от разврата и грабежей.
- Вот вам теленок - целый и с головой. Сыны Израилевы, так и мы будем с Моисеем - ждать его надобно, не долго уже.
- Аарон, люди умом тронулись. Тельца золотого на трон возвели, курят дымы ему, и жертвы приносят, просят его вывести их из пустыни. Идти надо в гору к Моисею, звать его скорей, нельзя медлить.
- Моисей, наконец, дождались мы тебя, поспеши ко всем! Нет, не вопли это и не плачь. Не хоронят никого и не празднуют. То песни языческие, поклоняются люди тельцу золотому, что я сделал для них - как бы мне ещё было отвратить их от распутства и грабежей - собрать я мог их золото, а удержать не мог, вот и решился слить всё воедино, чтобы никто не мог забрать каждый своё.
- Вот вы каковы, сыны Израилевы! Больно смотреть на вас. Как? Вы из плена бежавши столько злата на себе несли через пустыни и горы - от одного плена бежали, а другую неволю на себе волокли! Чем работать не взяли вы, книги побросали, а золото несли на себе. Кого из вас накормит золото в пустыне? Или напоит оно вас? Безумцы, вот он - бог ваш, ему и поклоняйтесь! Безумен и я хотел избавить от рабства вас, а вы своего господина на себе носите. Сей же час в огонь этого идола - расплавить и в воду слить! Пейте, пейте все и скажите - вкуснее вам стала вода оттого, что бог ваш в ней? Пейте все, ешьте вашего бога, накормит вас он? Я нашел вам путь, мне открылась дорога, да только по ней ли вам идти? Любите вашего кумира, коли вам он дорог, только с ним ни в каких местах не найдете вы свободы!
