Лидия Чуковская - Процесс исключения
Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Позорно — как там, так и здесь. Самоотдачей — или, напротив, саморекламой можно заниматься с одинаковым успехом и там и здесь, в любой точке земного шара. И я желаю уехавшим счастья в их самоотдаче… Однако я не думаю, чтобы кому-нибудь из уехавших выпало на долю то великое — хоть и беззвучное — счастье, какое выпало мне. И это потому, что отъезды служат распаду, а не единению.
В декабре 1975 года шел и шел снег. Когда я поднялась на могилу Корнея Ивановича, она вся была засыпана снегом. Я целую подушку столкнула со скамьи, прежде чем сесть. В кустах можжевельника что-то темнело. Я взяла в руки мокрый конверт и вынула промокшую бумажку. Буквы текли по страницам, как слезы. Подпись размыта совсем, нечитаема, числа не видно, прочитывается только месяц и год: "XII, 75". Но слова хоть и текут, а ясны. Я прочитала:
"Спасибо Вам, Лидия Корнеевна, за то, что Вы, человек и писатель, одна из немногих настоящих писателей, оставшихся в России".
Напоминаю, что письмо это написано и получено мною в стране, где имя мое запрещено, где за каждую мою самиздатскую или тамиздатскую книгу человек рискует поплатиться тюрьмой, где не печатается ни одна моя новая строка; где из всех библиотек уже изъяты мои прежние книги, а из каталогов — названия. Меня нет и меня не было. Хуже — я чума. Удивительно ли, что, какую бы живую благодарность ни испытывала я к моим западным переводчикам, рецензентам, издате-лям — русским и нерусским, — ничто не сравнится с тем благоговением, с каким несла я домой этот заплаканный орден. Орден братства.
— Аа… а! Значит, вы все-таки против отъездов? — спрашивают после недолгого молчания мои собеседники.
— Нет, отчего же, я за. Я уже притерпелась. Пусть едут.
6
Но мне давно пора уже вернуться к своей теме: к исключению из Союза Писателей. Обе темы связаны одна с другою, но все же моя уже.
Памятен нам август 1946 года, речь Жданова перед писателями в Смольном. И постановление, и речь напечатаны во всех газетах. С ними в любую минуту может ознакомиться каждый. Это наша «Илиада» и «Одиссея», классический образец бюрократических постановлений об искусстве, — можно сказать, вершина жанра. Недаром оба документа годами и даже десятилетиями препода-вались во всех школах России вместо российской словесности.
Постановление не отменено по сию пору, хотя оба ошельмованных писателя печатаются, Ахматова даже и многотиражно*.
Беспомощность официальной власти перед властью поэта стихами Ахматовой была не единожды провозглашена. Судьбою — подтверждена. Однако в 1961 году уже победившая Ахматова снова растолковала своим гонителям эту истину — на этот раз, можно сказать, по складам, прозой, в "Слове о Пушкине".
"После… океана грязи, измен, лжи, равнодушия друзей и просто глупости… как торжественно и прекрасно увидеть, как этот чопорный, бессердечный… и уж, конечно, безграмотный Петербург стал свидетелем того, что, услышав роковую весть, тысячи людей бросились к дому поэта и навсегда вместе со всей Россией там остались.
…Он победил и время и пространство…
…И это уже к литературе прямого отношения не имеет, это что-то совсем другое"**.
* Постановление ЦК ВКП(б) "О журналах «Звезда» и "Ленинград"" от 14 августа 1946 года отменено на заседании Политбюро ЦК КПСС 20 октября 1988 года как ошибочное. — Примеч. 1988 года.
** См. в сб. — О Пушкине. Л.: Советский писатель, 1977, с. 5–6.
Борис Пастернак подвергался разгромам в печати много лет, еще до своего исключения из Союза, в особенности бурно после того же исторического Постановления ЦК 1946 года. Сразу после Нобелевской премии, в 1958 году, его едва не лишили гражданства. Коллеги Пастернака обратились к правительству с просьбой выслать его за пределы страны.
Чтобы остаться дома. Пастернак отказался от премии. Сохранилась ли стенограмма исключе-ния из Союза Писателей Зощенко и Ахматовой, я не знаю. Стенографический же отчет о расправе с Пастернаком сохранился. Подробная стенограмма опубликована за границей*. Я привожу ее краткий конспект. Документ интересен и сам по себе — "как люди в страхе гадки", интересен и тем, что реплики действующих лиц — это как бы шпаргалка для всех участников — соучастников! — подобных расправ в будущем.
* См.: Новый журнал, № 83, Нью-Йорк, 1966, с. 185–227. В наше время, в 1988 году, стено-грамма позорного этого собрания опубликована в № 9 журнала «Горизонт». — Примеч. 1988 года.
"В ходе обсуждения" было установлено, что: Борис Пастернак
1) чужд советскому народу — и не только с той поры сделался чуждым, когда написал эту дурно пахнущую мерзость, этот поганый роман, "Доктор Живаго" (где оплевано все святое для нас, в том числе и Октябрьская революция), а вообще всегда был чужд — в своей эстетствующей, декадентской, индивидуалистической, камерной, комнатной поэзии. Был и остался чужд народу.
2) Пастернак не только чужд народу, но ненавидит народ и считает его быдлом.
3) Пастернак — враг народа.
4) Он скрывал свою враждебность под прикрытием извилистых эстетических ценностей. Между тем вся его поэзия — это 80 тысяч верст вокруг собственного пупа. (Одно время, правда, некоторым отдельным товарищам виделось в поэзии Пастернака нечто даже революционное, когда он находился в окружении Маяковского. Но они проявили излишнюю снисходительность и близорукость.)
5) У Пастернака нож за пазухой — нож против народа.
6) Пастернак поставил большую пушку — обстреливать из этой пушки народ.
7) Недаром он всегда водился с иностранцами.
8) Роман "Доктор Живаго" — предательский акт, проповедь предательства и апология предательства.
9) Пастернак не с наших позиций отнесся к событиям в Венгрии.
10) Пастернак — литературный Власов.
11) Пастернак — соучастник преступления против мира и покоя на планете.
12) Пастернак — это война.
Каков же моральный облик этого предателя, поставившего большую пушку?
Моральный облик у него такой, какой и выясняется из всего вышесказанного:
1) Пастернак — опытный иезуит, лишенный чести, совести, порядочности. Под прикрытием юродства он ловко обстряпывал свои дела. Он ел наш советский хлеб, кормился в наших издатель-ствах, получал все блага от нашего Советского государства, а сам предательствовал. Надеяться на его исправление нечего. "Собачьего права не переделаешь". Прав т. Семичастный, назвавший Пастернака свиньей. Виноваты мы, Союз Писателей: мы были слишком добры к Пастернаку, слишком берегли его мнимый талант и слишком долготерпеливы.
2) Пастернак — жалкая фигура.
3) Пастернак — подлая фигура.
4) Пастернак — подлец.
5) Предательство свое (которое состояло из целой цепи предательств) он совершил за деньги.
6) Однако его новые хозяева вышвырнут его, и весьма быстро, как выеденное яйцо, как выжатый лимон.
7) Нобелевская премия по литературе, которую он получил, есть в действительности не премия, а оплата предательства. Эти 40 или 50 тысяч долларов — это те самые знаменитые 3 °Cеребреников.
Главные задачи Союза Писателей после того, как Пастернак будет изгнан из нашей страны, сводятся к следующему:
Задача первая: развеять легенду о необычайной порядочности и моральной чистоте Пастернака.
Задача вторая: развеять легенду о его необычайной талантливости.
Задача третья: вглядеться в его друзей и знакомых и во всех тех, кто курил ему фимиам. Спасти молодежь от его влияния.
Трудно определить, кто из производивших эту экзекуцию проявил наибольшую лютость. Каждый был хорош в своем роде. Софронов, Зелинский, Перцов, Ошанин, Солоухин, Полевой, Безыменский, Баруздин. Мягкое, женственное начало представлено было Валерией Герасимовой, Галиной Николаевой, Тамарой Трифоновой, Верой Инбер и Раисой Азарх. Дамы либо выступали с трибуны не добрее мужчин, либо из зала выкрикивали свирепые реплики. Они придирались к отдельным формулировкам резолюции: оскорбительность представлялась им недостаточной. Главным составителем резолюции был Н.ВЛесючевский; казалось бы, это имя — порука жесткос-ти. Нет! Слово «изгнанник» — ах! для предателя это слишком мягко; "давно оторванный от народа" — ах! какая неточность! всегда оторванный. Вера Инбер: ах! эстет и декадент — это слабо; эстетствующий декадент определение всего лишь литературное, а к Пастернаку следует применять иные определения…
Борис Леонидович по болезни на собрании не присутствовал. Он прислал письмо. Оно не дошло до нас. Председательствующий С.С.Смирнов письмо огласил, но стенографистки текст не записали. Дошли до нас всего две фразы, процитированные в выступлениях:
"Я не ожидаю, чтобы правда восторжествовала и чтобы была соблюдена справедливость".
Мне понятно, что вы действуете "под давлением обстоятельств", и "я вас прощаю".
