Сабир Рустамханлы - Книга жизни
Откуда эта сила, уверенность, отвага в голосе мальчугана, который, верно, и в школу пока не ходит? Какой инстинкт побуждает этого мальчишку, не знающего пока ни истории, ни нашего прошлого, ни того, какой ценой его пращуры отстояли свободу у стен этой твердыни, заготавливать свои детские стрелы и своим пронзительным голосом, подобным сверкающей молнии, нарушать тишину этой всеми забытой крепости? Может быть, в благодатных садах, обступивших твердыню, даже в руинах, не потерявших своей величественности, каждым раскрывшимся цветком и взошедшей травой взирают на нас чьи-то глаза из прошлого, и чьи-то дивные песни доносятся до нас из глубины веков!... Может быть, это наитие живет, существует в памяти этих деревьев, этих камней и они нашептывают об этом каждому новому поколению из рода в род, из века в век, вдыхает это чувство в наши сердца, наши души, нашу плоть и кровь... Может быть, это и есть память крови!..
В полурухнувшей башне
Крепости Нушабы,
Где в кизиловых путах
Камни сморщили лбы.
Пел малыш в упоеньи.
Позабыв обо всем
Звонкий голос, как сабля,
Рвал пласты тишины,
И всплывали из праха
Вековечные сны.
Он не ведал о песнях,
Заволоченных мглой,
О сраженьях и крови.
Что смешалась с землей.
И в глазах его - радость
Жизни, что впереди.
И уроки былого
Не успел он пройти,
Грамоте не обучен
В этом не ошибусь
Но откуда же в песне
Эта древняя грусть?
Лук на плечике остром,
Сноп кизиловых стрел...
Зов ли давних сражений
Он услышал, пострел?..
Что за блажь угнездилась
В головенке шальной?
Ну, скажите на милость,
Как, из бездны седой
Память крови восстала
В сердце детском его?
Каждой капелькой алой
Вспыхнуло естество
Верно, денно и нощно
Незапамятный зов
Обступает тревожно
Тысячей голосов
В берег юного сердца
Вьются, словно прибой,
Реки крови, пролитой
Под твердыней родной.
И влекут, как магнитом,
Сквозь крупные пласты
Достопамятных предков
Сумрачные следы.
Оборвал свою песню
Он, завидев меня,
Но в глазах я заметил
Жаркий отблеск огня,
Легендарных столетий
Полыхающий сказ
И спросил: "Что за песню
Напевал ты сейчас?"
Засветился улыбкой
Он в ответ на мою,
"Сам не знаю я, дядя,
Просто так вот пою...".
Пел он, как ему пелось.
Сочиняя слова.
И не ведал про голос
Памяти и родства,
Героический голос
Проникавший сквозь мглу
"Ты держи наготове
Этот лук и стрелу..."
Я верю в эту память, верю в зов, идущий из глубины веков. Он был проводником моим. Он помогал мне отличить друга от врага.
И в этом путешествии он сопутствует мне. Зов, не дающий забыть то, что забыто или перепутано историей, проложивший мост через тысячелетия, чтобы напомнить нам о роде своем, никогда не лгущий и безобманный родной зов, родные звуки - память моей души, память крови!
Отступление. Киностудия заказала написать сценарий документального фильма о передовом текстильщике Ягубе Рустамове, живущем в Мингечауре. Мы собрали необходимые сведения, познакомились с героем фильма, но что-то меня не устраивало, что-то не складывалось. С чего же начать? - думал я. К любой работе нужен свой ключ!
Ягуб Рустамов (сейчас он работает в Центральном Совете республиканских профсоюзов) сам по себе - челок интересный. Он обслуживал одновременно 112 станков, в то время, о котором идет речь, выполнял задание 1990 года.
Он, наш будущий герой, знал каждый станок буквально по голосу, был сноровист, терпелив, не знал усталости, держал станки в исправности и т. д. Все это было нам известно, все это мы увидели. Но что-то не складывалось, я чувствовал - чего-то не хватает...
Какое-то подспудное чувство заставило меня пойти в музей истории Азербайджана, ознакомиться с экспонатами, связанными с древним Мингечауром...
Современное текстильное дело и музей: какая между ним связь? Признаюсь, я кое-что читал об археологических раскопках в Мингечауре, с частью находок был знаком, но мне и в голову не приходило, что здесь может быть такое, что пригодится для сценария.
Я остановился перед стендом "Мингечаурская культура": виды древних захоронений, глиняная посуда, предметы быта, украшения. И еще пока не раскрывшие свою тайну печати - клейма древних азербайджанцев!.. Почти у каждого племени, у каждой ветви этого племени было своя печать, свой символ.
Сейчас клейма древних огузов начали изучаться. Их соотносят с Орхоно-енисейскими письменами.
На мой взгляд, было бы интересно сравнить эти племенные знаки с наскальными изображениями в Азербайджане: можно найти новый ключ к разгадке этих изображений.
Правда, тогда, рассматривая клейма в музее, я еще не думал об этом.
Некоторые из клейм очень напоминают лабиринты современных кроссвордов.
Лабиринт, изображенный на древнейшем клейме, неожиданно напомнил мне цех Ягуба Рустамова, напомнил схемы, которые он начертил на полу цеха, чтобы кратчайшим путем достигнуть любой точки цеха и мгновенно исправить пееребои в любом из 112 станков.
Однако эта ассоциация мимолетно прошла сквозь мое сознание, и казалось, ничего мне не давала. Я искал иной ключ... И нашел его в музее!
Материя, вытканная на станке, на территории Мингечаура за 2100-2200 лет до нас!
Представляете! Когда планировалось, что Мингечаур станет большим текстильным центром, еще никто не знал, что здесь 2100-2200 лет тому назад существовало ткачество, причем на станках. Кому это могло прийти в голову?! Однако во время строительства мингечаурской плотины археологические раскопки не только выявили культуру древнего Северного Азербайджана, но и доказали существование на этой земле скифско-сакско-ишгузского государстве, что до сих пор было спорным, и показали, что жившее здесь население антропологически не отличается от современных азербайджанцев.
Эти находки показали также, что мы не заново строим наш индустриальный Мингечаур, а, в сущности, восстанавливаем древний город, возрождаем древнейшие промысла, которыми занимались на этой земле наши предки: возрождается город, которому тридцать пять веков.
В музее истории Азербайджана демонстрируются эти древние ткацкие станки. Но самое удивительное - это льняная материя.
Такое же чувство я пережил, когда увидел нежный, истлевший, истончившийся в тюль лоскут, извлеченный из могилы Низами Гянджеви.
Однако Низами Гянджеви умер в начале тринадцатого века, и этой материи максимум около 800 лет,
Мингечаурскому образцу же на 1500 лет больше, он пролежал в земле 22--23 века и, сохранился до наших дней.
Нужное звено для завершения документального фильма о мингечаурских ткачах было найдено!
Должен, однако, признаться, что так взволновавший меня эпизод на студии был встречен прохладно.
Сославшись на трудность съемок в музее, киношники отказались от них, а мне и сейчас кажется, что была утеряна возможность создать документальный фильм, который обозначал бы всю эволюцию ткацкого дела в Мингечауре, показал бы глубокую древность материальной культуры Азербайджана.
Обыкновенное глиняное клеймо, небольшой камень, маленькая доска, сохранившие тепло человеческих рук, крохотный след на скале мгновенно восстанавливают в нашей памяти тысячи и тысячи лет. Как неутомимые альпинисты, умы получаем возможность, зацепившись за крюки, взбираться на вершины или спускаться в глубокие ущелья (кто знает, что вернее?!).
В Азербайджане бесчисленное множество подобных "альпинистских" троп, ведущих в даль тысячелетий...
КОБУСТАНСКИЕ ПИСЬМЕНА ИЛИ МИР КОБУСТАНА
Мне довелось повстречаться с одним из первых исследователей кобустанских наскальных изображений археологом Исхаком Джафарзаде,
Работал я тогда в газете "Адабият ве инджесенет" и пришел к ученому по заданию редакции.
Исхаку Джафарзаде было уже много лет, он тяжело передвигался по комнате, но как только разговор заходил о Кобустане, он оживлялся. Менялся и голос его, и лицо, и выражение глаз.
Позже, когда я бродил по Кобустану, мне представилось, что эти наскальные письмена удивительно похожи на морщины старого ученого, с которым я виделся тогда в первый и последний раз.
Кобустан - первая страница нашего открытия мира, первая скрижаль нашей судьбы, первая страница нашей истории.
Некоторые из слов И. Джафарзаде я запомнил: "Кобустан ни с чем не сравнимый музей. Те, кто десять тысяч лет тому назад выбили на скалах эти письмена, оставили себе вечный памятник".
Еще он сказал: "Какому бы народу ни принадлежал Кобустан, он был бы известен всему миру. Мы еще не знаем ему цены".
Кобустан - книга, написанная нашими предками: мы обнаружили, нашли ее, но прочесть еще не можем. Если мы не сможем ее прочесть, прочтете вы, прочтут будущие поколения!". И это тоже его слова.
