Влас Дорошевич - По Европе
Капиталы Ватикана и папы выгодно размещены среди самых солидных банкиров Европы и Америки.
Они составляют то же оружие, и могучее, в руках Ватикана.
Капиталы перемещаются из страны в страну соответственно политике.
И когда Франция, например, приняла закон о конгрегации, — первое, что сделал Ватикан, он ударил её по карману: изъял все свои капиталы из Франции
Отлив такого большого количества золота должен был создать Франции затруднения.
Ватикан мстит и борется всяким оружием.
Вы познакомились с Ватиканом и разбираетесь в ощущениях.
Что больше всего поразило вас?
Вы отвечаете себе:
— Пышность и попрошайничество.
Пышность, доходящая до театральности, и попрошайничество — до нищенства.
Вы входите в Ватикан.
Сразу можно вообразить себя за кулисами театра перед 4-м актом «Фауста».
Солдаты «швейцарской гвардии» в средневековых костюмах.
Вы идёте на «приём поклонников». Входите в покои папы.
Можно вообразить себя в артистическом фойе во время представления «Гугенотов».
Кругом какие-то Сен-Бри, в кружевных воротниках, в бархатных колетах, чёрном трико, с золотыми цепями, опирающиеся на эфес шпаги, приподнимающей чёрный плащ.
Эти стражи в костюмах, рисованных Микеланджело, эти «кавалеры, плащи и шпаги», — всё это не нашего времени.
Всё это какие-то «призраки прошлого», питающиеся на счёт настоящего.
Кардиналы не появляются иначе, как в сопровождении процессий, поражающих своей пышностью и многолюдством.
Если вам нужно видеть «maestro di camera» папы, его управляющего двором, — вас раза четыре по дороге останавливают отряды швейцарской гвардии и требуют «пропуска». В передней с вас бросается снимать пальто десяток лакеев. Другой десяток передаёт вас с рук на руки, пока вы не дойдёте до канцелярии, одной из самых обширных в мире.
Тогда начинаются хождения по бесчисленным личным секретарям.
И везде вам любезно говорят, — в Ватикане говорят не иначе, как изысканно любезно:
— Будьте добры, зайдите завтра!
Вас необходимо проводить неделю, — иначе чем же заниматься всему этому штату?
Если у вас есть дело в викариате, — вы подумаете, что тут по какому-то экстренному поводу собрано всё духовенство Рима.
Все залы полны сутанами, гуляющими со скучающим видом.
Это «штат», которому при всём изобилии канцелярской переписки решительно нечего делать. Так его много.
Духовный антураж папы, кроме бесчисленных интриг, которыми кишит Ватикан, занят процессиями и торжествами, которых необыкновенно много. Каждый выход кардинала — торжество.
Светский антураж, кроме тех же интриг, занимается «этикетом».
Нигде не имеется так много этикета, как при папском дворе.
Такие-то кавалеры могут ходить только до таких-то комнат, такой-то только до таких-то.
В передней папы имеют право садиться только «князья церкви», кардиналы, и «римские княгини», которые должны быть в чёрных платьях, без перчаток, в испанской кружевной «мантилье» на голове.
Всё предусмотрено.
И однажды, в этой самой приёмной, «усмотрена была»… la belle Отеро.[53]
В чёрном платье, без перчаток, с кружевной испанской мантильей на голове.
«К счастью», её узнал один из молодых «знатных гвардейцев».
— Как вы попали сюда?
В переднюю папы, куда «римские княгини» попадают только по особому разрешению.
Ей по дороге отдали раз десять честь швейцарские гвардейцы, «кавалеры плаща и шпаги» отвешивали ей поклоны, «князья церкви» встали и поклонились при её появлении.
Ещё несколько минут, и она была бы принята в аудиенции папой.
Как это могло случиться?
Виновата ватиканская прислуга.
Трудно представить себе прислугу более распущенную, чем эта бесчисленная и ничего не делающая прислуга Ватикана.
Вы можете ходить сколько угодно и ни за что не добьётесь билета на папские торжества.
Только что появляются эти билеты с крупной надписью на каждом: «Gratis»[54], — ватиканская прислуга расхватывает их все. Билеты, как театральные, продаются с надбавкою барышниками. Билетами торгуют в кабачках. Они продаются пачками.
Билетами на торжества торгуют швейцары больших отелей.
— Сто франков.
— Почему так дорого?
— Лучшие места.
— Да их где угодно сотнями!
— То худшие места. А это места почётные. Ватиканская прислуга доставляет их только в отели.
Швейцары в отелях идут дальше и предлагают вам:
— Не угодно ли вам видеть папу. Завтра приём поклонников.
— Надо просить разрешение у кардинала maestro di camera?
— Вы проходите три недели. У меня есть готовое разрешение.
— Сколько стоит?
— 200 франков.
И он подаёт вам «приглашение от папского двора» явиться завтра в Ватикан на приём поклонников, так как святой отец соизволяет вас принять. То есть не вас, а какого-то «Карла Миллера» или «Иоганна Фохта», на имя которого написан билет.
Так попала в Ватикан и «la belle» Отеро.
Она была приглашена петь в один из римских кафе-шантанов. В свободное время осматривала достопримечательности города, и швейцар отеля, где она жила, предложил ей:
— Видеть папу!
Ей хотелось аудиенции.
Швейцар взялся обделать и это и за огромную сумму достал через прислугу и канцелярских приглашение на аудиенцию на имя какой-то герцогини.
Конечно, когда «la belle» узнали, её попросили вернуться назад.
Она побывала в Риме, так и не увидав папы.
Попрошайничеством полон воздух Ватикана.
Начиная с мягкого и любезного аббата, секретаря кардинала maestro di camera:
— Вы желаете сделать приношение в динарий святого Петра?
И кончая комиссионером, который на подъезде суёт вам в руку листок:
«Священные изображения, освящённые самим папой».
Это находящаяся в Ватикане торговля священными статуями, картинами. Вы покупаете там вещь, платите дороже, чем везде, — через день вам возвращают её, якобы благословлённую самим папой.
Торговля принадлежит частному лицу, но за помещение Ватикан берёт с него огромные деньги.
— Прощение об отпущении грехов! — пристают к вам на каждом шагу.
Посмертное отпущение грехов, — in articulo mortis, — даётся бесплатно, но прошение о нём, с портретом папы, стоит 1 франк в лавке, пять — у ватиканской прислуги.
Вы подаёте это прошение, вписывая имя, через несколько дней вам возвращают его с папской печатью.
Прошение с печатью превратилось уже в индульгенцию.
Вымогательству ватиканской прислуги нет пределов.
В каждом зале несколько сторожей, и каждый протягивает руку.
Вы идёте осматривать картинные галереи, вас ведут в галерею «папской живописной мастерской».
— Копии, и недорого.
— Да я хочу смотреть оригиналы. Ведите меня в галерею.
Вас ведут по лестницам и приводят в «папскую мозаичную мастерскую»:
— Все иностранцы покупают. Лучшая работа и недорого.
Из вас вымотают все нервы, пока увидят, что из вас нельзя ничего вымозжить, и только тогда вас, как «безнадёжного», поведут в галерею.
— Потрудитесь здесь оставить палку и заплатить прислуге десять чентезимов.
— Потрудитесь взять палку.
— Да ведь в следующей комнате опять галерея.
— Там особый гардероб.
Этих застав в Ватикане устроено прислугой бесчисленное множество.
— Здесь принято давать на чай! — объясняет «чичероне».
— Этому принято давать 20 чентезимов.
— Сейчас вам отопрут особый кабинет!
— Что там такое?
— Очень интересно.
Вы входите.
— Копии с картин. Очень дёшево.
— Да ничего я не желаю покупать.
— Заплатить прислуге за то, что отпирала.
И вся эта бесчисленная челядь Ватикана живёт отлично, сыто, ничего не делая.
Вас поражает, в какой грязи и запустении держится великолепнейший дворец.
Сор, паутина, неметёные полы.
Умирая, прислуга Ватикана оставляет наследство по десяткам, по сотням тысяч франков.
Существует «обыкновение»… Именно обыкновение, так как оно ведётся из глубины веков.
Когда умирает папа, пока ещё не опечатано имущество, прислуга Ватикана кидается хватать, кто что может, кто что успеет.
Драгоценные вещи, произведения искусства, — у каждого папы целый музей из приношений, — одежды, посуду, обстановку.
Этот «разгром покоев папы» происходит каждый раз, когда умирает папа.
Этот момент караулят и, дождавшись, пользуются.
Есть что-то ужасное в смерти папы.
В ту минуту, как pontifex maximus навеки смежит глаза, — двор кишит интригами:
— Кому быть новым папой?
Прислуга кидается на грабёж.
В Ватикане царит полная анархия.
Старый папа в эту минуту забыт всеми.
Одни сражаются на смерть из-за честолюбия. Другие дерутся из-за вещей, которые тащат.
