Сулейман Велиев - Триглав, Триглав
- Он хочет видеть лично вас, - сказал адъютант.
Войдя, Аслан взял под козырек. Сила хотел сделать то же самое, но не сумел, смущенно опустил руку и только во все глаза глядел на Августа - этот высокий, крепкий человек с суровым волевым лицом - отец Зоры...
Август встал, подошел к Аслану.
- Кто это с вами?
- Этот товарищ из города, с особым поручением.
- Кто тебя послал? - спросил Силу Август.
- Павло.
- Садись, молодой человек, я тебя слушаю.
Сила сел. Сначала сбивчиво, а потом смелее стал рассказывать о том, как получил задание и как добирался до партизан. Потом, достав из-за пазухи пачку документов, подал их Августу.
- Да, нам сопутствует удача, друзья, - сказал Август, просмотрев бумаги и по достоинству оценив важность содержащихся в них сведений.
И, уже отпустив Аслана, задержал у себя Силу.
- Расскажи подробнее, как в городе?
- Народ ждет, товарищ командир. На улицах, в магазинах, ресторанах ночью фашистов не видать. Боятся. Городская полиция в растерянности...
- Ну, а Зора, как она? Ты знаешь о ней что-нибудь? - спросил Август. Доволен ею Павло?
Сила потупил взгляд. Ему показалось, что Август знает все, читает по его лицу, как по открытой книге.
Ответить он не успел. Открылась дверь, вошел человек среднего роста со смуглым, немного скуластым лицом, озаренным по-юношески ярким взглядом умных глаз. Поздоровавшись, он неторопливо прошелся по комнате и опустился на табурет напротив Августа.
- Это комиссар нашей бригады, - сказал Август. - А это, - добавил он, указывая на Силу, - товарищ из Триеста. Он перехитрил вражеского шпиона, похитив у него важные документы, и очень ловко и удачно пробрался к нам.
- Да вы просто молодчина, - сказал комиссар и, вставая, протянул юноше короткую сильную руку. - От души поздравляю вас. Вот она, нынешняя-то молодежь, а? Все может!
Сила поднял голову. Глаза их встретились.
- Постойте, постойте, - вдруг сказал комиссар, слегка бледнея, - мне... лицо ваше... знакомо... очень...
Внимательно, будто припоминая что-то, смотрел он на юношу. Этот чистый ровный лоб под шапкой каштановых кудрей... Эти чуть продолговатые темные глаза, обрамленные густыми ресницами... Плавный изгиб черных бровей... Это черты жены...
- Скажи, джиоване, - спросил он чуть приглушенным голосом, переходя на итальянский язык, - этот шрам на лбу, отчего он у тебя?
- Это жандармы память оставили... Часами один стукнул... - Сердце у Силы лихорадочно билось в предчувствии чего-то необыкновенного.
- За что?
- Они пришли за отцом... Я хотел сам того жандарма огреть часами, да он перехватил руку... Ну и...
Раде сделался белый как бумага.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил он чуть слышно.
- Сила.
- Сила?
- Да.
- А имя отца и имя матери ты помнишь?
- Да, - сказал Сила. И назвал имена. Сомнений быть не могло.
- Сила! - прошептал Раде. - Сын мой!
Сила был словно во сне. Растерянно глядел в лицо комиссара. Медленно всплывали в памяти родные черты. - Отец! - закричал он.
И они бросились друг другу в объятия.
Август, с волнением наблюдавший эту сцену, растроганно улыбнулся: нашлись отец и сын. "И я нашел: друг моей дочери - сын моего друга... Трудно поверить, до чего хорошо!"
Август на цыпочках вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
...Вечером, когда уже, кажется, обо всем переговорили, Душана Раде можно было видеть в землянке - он склонился над какой-то толстой книгой и что-то писал. Книга эта была фамильной реликвией - только ее и удалось Раде сохранить. Он уже стар и скоро передаст ее сыну...
Раде перечитал последнюю запись: "Много лет тому назад мой прадед сражался против французов. Мне пришлось воевать против фашистов. В этой борьбе я потерял семью: жену, сына..." Он зачеркнул последнее слово. Сына он нашел и теперь напишет об этом счастливом дне...
Что касается Анатолия, то его найти было уже легче легкого - вся бригада знала комбата, и каждый почел бы за честь проводить к нему Силу.
Три года прошло с тех пор, как они виделись в последний раз. Оба, конечно, изменились (Сила возмужал, на висках у двадцативосьмилетнего Анатолия появилась седина), однако узнали друг друга сразу.
В этот же день Сила был зачислен в роту Аслана. Очкастый батальонный писарь занес его фамилию в список, и Сила с Асланом отправились в столовую.
- Здесь каждый день бывает горячий обед? - спросил Сила. Перед ним дымился ароматный суп.
- А как же! Горячий обед мы имеем даже в походе и в горах. Кухни следуют за нами по любым дорогам.
Из столовой Сила пошел к старшине. Старшина в партизанском батальоне обладал большой властью. Увидев новичка, он прервал беседу с бойцами, в ответ на какую-то их просьбу сказал им как отрезал: "Нельзя" - и повернулся к Силе:
- Вам что?
- Я - новый боец, зачислен в роту Аслана. Я прошу дать мне место в палатке ротного.
- В этой палатке людей больше, чем надо.
- Устроюсь как-нибудь. Аслан сказал...
- Нельзя, - упрямо повторил старшина. Если бы кто-нибудь намекнул, что Сила - брат комбата, старшина, конечно, сразу сменил бы тон... Но сейчас, предупреждая всякие просьбы, он заявил: - Никаких разговоров! Идите, я скажу, в какой палатке будете жить.
- В неудачное время сунулся, - усмехнулся Аслан, выслушав рассказ Силы о разговоре со старшиной. - Видно, сердит на что-то. Когда сердит, отказывает в любом пустяке. Просто сумасшедший. Анатолий даже хотел отстранить его от должности, да раздумал: работник хороший... Ничего, эту ночь как-нибудь переночуешь на моей койке, а там мы сами определим тебе место. В сущности, это не старшина должен решать.
- А вы куда пойдете?
- Я переночую в санчасти.
- А там что, разрешают находиться?
- А почему нет? Я думаю, разрешат... Коек свободных много.
Они подошли к палатке медпункта, когда Анита перевязывала раненого. Аслан шепнул Силе:
- Смотри: это Даглы Асад, мой земляк. В последнем бою отличился.
Лицо и шея Асада были так забинтованы, что Сила мог видеть только его черные волосы.
- А рана тяжелая?
- Ничего. Заживет.
Закончив перевязку, Анита подошла к Аслану. Аслан познакомил Силу с девушкой. Они пожали друг другу руки.
Анита напомнила Силе Зору. И только с ней она могла сравниться своей красотой.
На обратном пути Сила вдруг спросил Аслана:
- Вы ее любите?
- Кого?
- Аниту.
- Кто сказал, что я ее люблю? - улыбнулся Аслан.
- Я прочел это в ваших глазах.
- Я тоже прочел в твоих глазах, что ты влюблен.
- Я? - удивился Сила.
- Да. Не смущайся.
- Да, я люблю, - сознался парень. - Не знаю только, любит ли она меня. Мы об этом так и не поговорили.
- Совсем не обязательно говорить о чувствах. Может быть, она уже и так догадалась?
Лицо парня просияло. Как знать, может, Зора и любит его? Подумав об этом, Сила сразу вспомнил наказ девушки.
- Зора просила, чтобы вы переписали для нее "Катюшу".
- Какая Зора? - спросил Аслан. И вдруг, по жаркой краске на лице Силы, догадался, о ком он говорит. - Да... Так, значит, ее зовут Зорой? Но меня ведь она не знает?
- Зато в Триесте о вас многие слышали.
- Хорошо, дорогой, я перепишу "Катюшу", у нас каждый ее знает.
- Но это не все. У Зоры к вам еще одна просьба...
- Скажи, пожалуйста... Какая же?
- Она просит вашу фотографию.
- На что она ей?
- Так она же художник! Хочет написать портрет советского партизана...
- Гм... - засмеялся Аслан. - Почему с меня? А ты не ревнуешь?
- Нет, что вы! Ревнуй не ревнуй, а она любит вас все равно.
- Меня? - Аслан растерялся.
- Ну, не так. Она любит вас, как брата, - поправился Сила. - Ведь люди, которые борются за свободу нашей родины, нам дороже братьев... Не отказывайте, дайте ей ваше фото!
- Об этом мы еще успеем поговорить... Идем, познакомлю тебя с твоими товарищами.
И вот Сила наконец-то среди тех людей, с которыми ему предстоит жить, деля горе и радость, ходить в бой...
У пожилого усатого дядьки странное имя - Цибуля. Через несколько минут Сила уже знает о самой ближайшей мечте его: будучи артиллеристом, хочет Цибуля найти хоть какую-нибудь пушчонку, ибо "без гарматив, як без рук". Пушек у партизан было очень мало, приходилось ждать очередных трофеев.
Силе очень нравился еще один товарищ - сосредоточенный и задумчивый парень, Лазарь, он же Аббас, "двоюродный брат" Аслана... И многие другие бойцы и командиры нравятся ему. Нравится ему Август. Нравится все вокруг. А больше всего счастлив он тем, что где-то совсем близко, в штабной палатке, сидит сейчас и работает рядом с командиром бригады его отец, комиссар Раде Душан...
В четыре часа дня звуки трубы поднимают партизан, как по тревоге. Сила, открыв глаза, вопросительно смотрит на Аслана, стоящего в дверях.
- Разве ты не знаешь, что сегодня День Красной Армии и Военно-Морского Флота? Праздник! Вставай. Сейчас будет торжественное собрание, а потом концерт.
Они пошли на поляну, своего рода "летний клуб", без скамеек и сцены открытая зеленая площадка, которую быстро заполнили бойцы. Только небольшая возвышенность посреди поляны осталась свободной. Там появился докладчик и стал рассказывать о славном пути, пройденном Красной Армией.
