Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2
— Очень вамъ благодарна за такое предательство, отвѣтила тѣмъ же язвительнымъ тономъ барышня, — и очень жалѣю что оно ни къ чему не повело; вы видите поэтому что мнѣ ничего не остается какъ разсказывать все какъ есть.
— Mais c'est impossible, Olga, tout-à-fait impossible! вскрикнула Аглая Константиновна;- что будутъ говорить про меня….. и про всѣхъ…. et puis Larion мнѣ бы этого никогда не простилъ….. Послушай, Ольга, вдругъ осѣнилась она блестящею мыслью, — я знаю что ты une pauvre fille, и что когда ты не будешь жить у меня ты много потеряешь….. pour la toilette et le reste что я тебѣ давала. Но я тебя не оставлю я готова даже сейчасъ j'irai jusqu'à mille roubles ma chère! съ внезапнымъ азартомъ выговорила Аглая, — только найти средство d'éviter le scandale?…
— Деньги! вскрикнула Ольга, вся задрожавъ отъ негодованія, — вы предлагаете мнѣ деньги, «mille roubles!..» Да скажите пожалуйста, княгиня, за кого же вы меня почитаете?… Я могла принимать отъ васъ все, когда я была у васъ въ домѣ своя, un enfant de la maison, — я себя по крайнѣй мѣрѣ почитала такою. А вы меня предали и гоните теперь вонъ какъ собаченку какую-нибудь, и чтобъ я не говорила за что — вы мнѣ сулите деньги….. Знаете, княгиня, это мнѣ просто смѣшно, — и она дѣйствительно захохотала нервнымъ, пронзительнымъ смѣхомъ, — у меня черезъ мѣсяцъ у самой будетъ сорокъ тысячъ дохода, такъ вотъ мнѣ что ваши «mille roubles»! Можете ихъ отдать кому угодно…. хоть тому самому съ кѣмъ вы пьете чай съ утра до вечера; ему, можетъ-быть, они нужны, а мнѣ не надо!..
Аглая Константиновна была до того поражена этою нежданною выходкой что ничего даже сообразить не могла. Это было нѣчто совершенно невѣроятное для нея и по смыслу рѣчей, и по дерзости ихъ. «La fille de l'исправникъ!» неслышно бормоталъ только языкъ ея…
А у нея, у этой «fille de l'исправникъ» были козыри въ рукѣ,- и она это понимала. Изгнаніе ея изъ Сицкаго рѣшало ея судьбу… Она могла колебаться, откладывать до этой минуты; теперь же все было кончено и рѣшено въ ея живой и сообразительной головѣ, планъ начертанъ, исполненіе въ ея волѣ… Она заговорила коротко, рѣзко, чуть не повелительно:
— Вы, княгиня Шастунова, насплетничали на бѣдную дѣвушку, и теперь боитесь чтобъ она вамъ не надѣлала скандала… «mille roubles» готовы дать чтобъ его не было… Извольте, скандала не будетъ… и рубли ваши въ карманѣ у васъ останутся, презрительно примолвила Ольга. — И не для васъ я это дѣлаю, прямо говорю, а для отца моего, на службѣ котораго это могло бы отозваться… Да и то! — И она высокомѣрно качнула головой. — Однимъ словомъ скандала не будетъ, потому что я не хочу. Но для этого вы должны сдѣлать то что я вамъ скажу.
Аглая Константиновна продолжала глядѣть на нее непомѣрно расширивъ зрачки, и рѣшительно не чувствуя себя въ состояніи понять какъ эта «дѣвчонка», состоявшая у нея на побѣгушкахъ, «une autre Надежда Ѳедоровна comme position», — какими чудесами преобразилась она вдругъ въ эту дерзкую, рѣшительную, «командующую ей» особу!.. И эти «сорокъ тысячъ дохода» о которыхъ она говоритъ… откуда это, что?.. «Во снѣ это или на яву я слышу?» проносилось въ головѣ Аглаи.
А въ то же время она чувствовала себя въ полной власти этой особы… Ей бы слѣдовало окрыситься, протестовать противъ этой «insolence», смутно сказывалось въ ея сознаніи, слѣдовало «remettre cette donzelle à sa place…» А она, безпомощно ворочая зрачками и не отводя ихъ отъ барышни, могла только выговорить робко и покорно:
— Что же я должна сдѣлать, Ольга?…
— Скажитесь больной не на шутку, лягьте въ постель, «закомандовала» тотчасъ та, — прикажите даже чтобы послали за докторомъ въ городъ, — онъ самъ въ постели второй мѣсяцъ и не будетъ, — все равно, всѣ будутъ знать… Вы скажете что вамъ очень хочется видѣть нашъ спектакль, но такъ какъ вы не можете на немъ быть, то вы просите отложить его на нѣсколько дней… Съ гостями вашими женироваться вамъ очень не для чего: изъ важныхъ ужь никого нѣтъ, нѣкоторые мущины только… вашъ молодой графъ уѣзжаетъ сегодня утромъ, я знаю… Я съ своей стороны скажу что охрипла, и что мнѣ нужно съ отцомъ въ городъ дня на два. А въ это время и остальные отсюда разъѣдутся… да и мнѣ самой будетъ уже не до спектакля, многозначительно протянула Ольга;- такимъ образомъ никто ничего не будетъ знать, и мы разойдемся съ вами какъ порядочные люди.
— Mais, Olga, ma chère, жалобнымъ голосомъ пискнула вдругъ Аглая Константиновна, — мнѣ очень скучно будетъ лежать въ постели, si je t'écoute!.!.
— Вы предпочитаете «скандалъ»? коротко отрѣзала на это барышня.
Аглая испуганно заерзала на своемъ диванѣ.
— C'est vrai что я сегодня въ самомъ дѣлѣ совсѣмъ, совсѣмъ больна это всѣхъ этихъ сценъ, заговорила она какъ бы вспомнивъ вдругъ, и тутъ же взялась за платокъ — утирать чаемыя слезы, — le repos me fera du bien… Mais, Olga, ma chère, я не могу никого не принимать, мнѣ нужно… Le jeune comte, par exemple, долженъ быть ко мнѣ проститься.
— Да сказала Ольга, — онъ меня даже просилъ сказать вамъ, и ждетъ когда я приду съ отвѣтомъ… Этому я сама скажу что нужно… А если monsieur Зяблинъ будетъ приходить къ вамъ чай пить, — она взглянула на княгиню и свысока улыбнулась, — такъ это тѣмъ лучше: онъ выходя отсюда будетъ такъ усердно испускать вздохи что напугаетъ каждаго насчетъ вашего здоровья.
Аглая опустила глаза не то стыдливо, не то самодовольно. Страхъ «скандала» нисколько не мѣшалъ тому сюсюкающему чувству нѣжнаго томленія которое неукоснительно испытывала сорокалѣтняя барыня при одной мысли о страсти къ ней «бриганта»…
— А теперь прощайте, княгиня, молвила вставая Ольга, — примите мою благодарность за всѣ ваши ко мнѣ милости, прошедшія и настоящія, подчеркнула она съ короткимъ, ироническимъ смѣхомъ. — Лину поцѣлуйте, если я ее не увижу… ей теперь не до меня, я знаю!.. А князю Ларіону Васильевичу посовѣтуйте поостыть немножко, — въ его годы юношескій жаръ никуда не годится…
— Olga, ma chère, воскликнула на эти слова какъ бы внезапно проснувшись Аглая Константиновна, — il doit t'être arrivé quelque chose de très heureux что ты вдругъ стала говорить теперь avec tant d'assurance?
— Можетъ-быть…. Не увидите, такъ услышите! громко засмѣялась на это барышня, поклонилась и вышла.
XX
Въ первой гостиной застала она графа Анисьева; онъ опустивъ голову и крутя усы въ раздумьи ходилъ, въ ожиданіи ея, по комнатѣ.
— Княгиня одна, можете идти къ ней, графъ, сказала Ольга съ порога.
— Какой сеансъ у васъ былъ продолжительный! молвилъ онъ, подходя и улыбаясь.
— Да, отвѣтила она, улыбаясь тоже, — продолжительный… и рѣшительный, для меня по крайней мѣрѣ.
— А что?
— Я уѣзжаю отсюда.
— Уѣзжаете!..
— Съ тѣмъ чтобы никогда сюда не возвращаться.
На лицѣ флигель-адъютанта изобразилось изумленіе и какое-то безпокойство.
— Что же это… ссора? проговорилъ онъ уже шепотомъ.
Ольга помолчала чуть-чуть, глянула ему въ лицо
— Я вамъ скажу, потому что это вамъ, я думаю, пригодиться можетъ, начала она озираясь затѣмъ;- моего отъѣзда требуетъ этотъ противный старикашка князь, дядя Лины… Онъ, надо вамъ сказать, препламенный… онъ и за мною одно время ухаживалъ… Только главная его страсть — княжна… вы можете вообразить, родная племянница!.. И онъ теперь рветъ и мечетъ, и всякія средства употребляетъ чтобъ она ни за кого не вышла замужъ, ни за васъ, ни за этого Гундурова… Я это давно замѣтила, и когда княгиня начала мнѣ говорить о васъ — еще далеко до вашего пріѣзда сюда — я ее предварила объ этомъ, и что онъ навѣрное будетъ отсовѣтывать и возбуждать Лину противъ васъ. Все это, разумѣется, я говорила ей подъ величайшимъ секретомъ, и она клялась и божилась не выдавать меня… И вдругъ по своей непроходимой глупости и трусости, — вы, я думаю, сами поняли что это за женщина! — она возьми да и бухни все это прямо въ лицо князю, который сказалъ ей что-то насчетъ этого ея protégé, Зяблина, лукаво подчеркнула барышня, — и тутъ же испугалась, и выдала меня руками и ногами… Онъ само собою разсвирѣпѣлъ… И вотъ я какъ Агарь, — кажется ее Агарью звали, эту, которую прогнали, вы знаете, въ Священномъ Писаніи? — удаляюсь теперь въ пустыню… — И Ольга Елпидифоровна весело засмѣялась. — Да, вотъ еще: Гундуровъ этотъ чрезъ свою тетку просилъ сегодня руки княжны, но ему самымъ рѣшительнымъ образомъ отказали… Впрочемъ старуха вамъ это, навѣрное, все сама подробно разкажетъ… А я передаю вамъ главное для того чтобъ вы на всякій случай взяли къ свѣдѣнію…
— Возьмемъ-съ, возьмемъ-съ… какъ бы про себя проговорилъ петербургскій воинъ, прослушавшій весь этотъ разказъ то сжимая, то разжимая брови, согласно съ тѣми соображеніями какія вызывалъ онъ въ его хитродумной мысли; — а теперь… началъ было онъ, подымая на барышню вопросительный и какъ бы вдругъ просвѣтлѣвшій взглядъ…
— А теперь, подхватила она налету, — вашъ адресъ въ Петербургѣ?
— Моховая, домъ Слатвинскаго…
— Вы позволите мнѣ, когда я буду въ Петербургѣ, прислать вамъ сказать что я пріѣхала?
