Семен Бронин - Каменная баба
-Вот именно!- и ушел, довольный тем, что одурачил старика, считавшего себя знатоком человечества. Хирургу показалась подозрительной прыть, с которой он с ним согласился, но он, по обыкновению своему, решил, что за этим кроется какой-то административный подвох, а уж никак не любовная интрига.
Уходя, Иван Александрович стригнул ее на память длинным, зовущим взглядом, но и его уловила она одна: хирург был в это время во власти пробудившихся в нем опасений, а Анна Романовна - новых сомнений относительно своего благоверного. Встреть она Ивана Александровича приватно, то непременно спросила б его, что делал муж на выезде, но задать этот вопрос в присутствии коллег было бы, с ее стороны, непростительной слабостью и ошибкой...
Иван Александрович нагрянул к ней в тот же вечер - домой, когда она села читать дневную порцию учебника. Он вошел без спроса и без стука:
-Что делаешь?
На этот раз она не удивилась его приходу, хотя он был куда более внезапен, чем предыдущий.
-Да вот - пытаюсь про пневмонии почитать. Сглазил ты меня: ничего не понимаю. Заучивать даже взялась, как перед экзаменом. В голову не идет.
-Хозяйки нет?
-Нет.
-Давай?..- и кивнул на кровать - с аккуратно, по-деревенски взбитыми подушками с кружевными накидками.
Он был готов немедля приступить к делу, и она в первый момент едва не пошла у него на поводу, но в следующий - наотрез отказалась: представила себе, в какой беспорядок приведут они хозяйские перины и наволочки.
-Не надо.
-Почему?
-Потому... Не здесь...- На лице ее отразилось между тем легко разгаданное им сожаление, и он, удовлетворившись на первых порах этим, передумал:
-Ладно. Устрою что-нибудь... Завтра в санэпидотдел приходи.
-Куда? - Ей трудно давалось все новое и необычное, но словообразование это и в самом деле было дурацким.
-Изба за главным корпусом... Где Таисия сидит...
-Таисию знаю,- с неожиданной для себя ноткой ревности сказала она. Таисия была бойкая, разбитная, улыбчивая, крепко сбитая и довольно привлекательная девка-баба лет тридцати пяти - сорока, последней молодости, которая вела санитарно-эпидемиологические дела (в чем они заключались, никто в больнице не знал - за исключением разве что Пирогова).
-К ней. Я там ждать буду... Приходи, как стемнеет...- и ушел столь же стремительно, как и явился, а она рассеялась и задумалась... Если бы у нее спросили в эту минуту, любит ли она Ивана Александровича, не влюблена ли в него, она бы по-прежнему затруднилась с ответом, но при этом чуть не легла с ним среди бела дня в хозяйкины простыни - это явилось для нее открытием и сильно ее смутило...
Посидев некоторое время над книгой, она, движимая виноватыми и почти воровскими чувствами, встала и отправилась на половину хозяйки: удостовериться в том, что на ней никого не было. К великому своему стыду и такому же облегчению, она обнаружила там Татьяниного сына Колю, сидевшего без дела и без движения за столом в комнате, отделенной от ее собственной лишь дощатой перегородкой.
-Ты здесь?.. Давно?
-Давно.
-Видел меня?
-Видел... А зачем дядя приходил?..- Его в последнее время сильно интересовали такие визиты мужчины к женщине.
-По работе,- уже привычней и проще солгала она.- А что не поздоровался? Когда я пришла?
-Вы какая-то необычная были... Не как всегда...
Из всего Петровского он один, кажется, разглядел происшедшие с ней перемены. Но Колька ни за что бы ее не выдал: он любил ее и вообще привык молчать по таким поводам - но от соседей подобного милосердия ждать не приходилось. Татьяна, едва зашла в дом после работы, не успев раздеться, спросила:
-У вас начальник был?
Ирина Сергеевна внутренне дрогнула, но была уже готова к вопросам этого рода.
-Разведка донесла?.. Заезжал по делам. Был пять минут, не больше.
-Так соседи и сказали,- согласилась Татьяна, скидывая с себя полушалок и вылезая из валенок.
-Подпись надо было поставить: документ в область повезли,- с избытком уже прилгнула Ирина Сергеевна, и Татьяна мельком кивнула: в знак того, что ей не надобны подробности:
-Ну да, вы же теперь важная шишка стали...- и ушла к себе, а Ирина Сергеевна осталась сидеть, устрашенная и раздавленная собственной изворотливостью и почти наглостью...
Санэпидотдел располагался в глубине больничной территории: позади посадок елей и берез, которые разрослись и скрывали его от чужих глаз не хуже взрослого леса. Ирина Сергеевна, никем не замеченная, вышла из своего отделения через черный ход и, держась забора, подошла к флигелю сзади. В окне горел свет. Прежде чем открыть дверь, она помешкала: если прежде Иван Александрович добивался и соблазнял ее, то теперь она сама сознательно шла к нему на прием или на свидание. Назад, однако, дороги не было, и если ее колебания и проявились в чем-то, то только в том, как беззвучно открыла она дверь и как неслышно прошла потом через сени: чтоб предстать перед ним упавшею с неба кометою. Иван Александрович, хоть и дожидался ее, но шагов не расслышал.
-Откуда ты?!- оторопел он, когда она выросла у него перед глазами.
-Старалась как незаметнее...
Он выскочил из-за стола, за которым писал какие-то бумаги, схватил ее в поспешные объятия, стал слущивать с нее одежду, как листья с кочана капусты.
-Зачем надела столько?!
-Холодно,- сказала неправду она: ей было жарко; он же почувствовал себя хозяином ее крючков, кнопок и пуговиц, и ее одежда: шуба, верхнее, валенки полетели в разные стороны, а оба они неизвестно как очутились на диване в смежной комнате.
Флигель санэпидотдела состоял из двух комнат: первой, где ждал ее Иван Александрович и где Таисия днем принимала посетителей, и другой, имевшей вид дежурки, где кроме старого, видавшего виды дивана были еще стол со стульями, шкаф и электрический чайник. Окна были зашторены, в доме натоплено, как в бане.
-Что так жарко?- спросила она чуть погодя, теснясь на диване возле широкого в плечах и в животе Ивана Александровича.
-Истопник перестарался.
-А ему ты что сказал?
-Сказал, что буду ночевать: работы много.
-Ночевать?- Она не была готова к этому.
-А что?
-Хозяйку не предупредила.
-Скажешь, срочный вызов был. Если в нашей профессии и есть что хорошего, так то, что всегда можно из дома смыться. И предлог найти благовидный.
-Буду знать это,- сказала она, покоробленная его бесстыдством.
-А ты не знала?
-Прежде не думала.
-Подумай... Погоди, надо постелить... Напал на тебя, как медведь на пчелиный улей...
Он встал, подошел к шкафу, где на полке лежали стопкой больничные простыни. Она посмотрела на него украдкой: ей было еще неловко разглядывать его обнаженного.
-Ты здесь как дома себя чувствуешь?- спросила она: потому что хороший доктор никогда не теряет способности подмечать существенное и делать из него надлежащие выводы.- Знаешь, что где лежит.
-Таисия показала.
-А ей что ты сказал?
-Она не спрашивала.- Он постелил простыни и подлег к ней, сместив ее к спинке дивана, потому что, когда он встал, она успела лечь удобнее; руки его между тем чувствовали себя на ней, как на вверенном ему больничном имуществе.- Надо будет здесь диван поставить - поместительней.
-И так хорошо.- Она представила себе, как несут через больничный двор новый диван и какими комментариями сопровождают это, и мысленно ужаснулась.-Таисия поняла, наверно?
-Не знаю, поняла, нет - лишнего в таких случаях не спрашивают.
-А что она здесь делает?
-Печати ставит и справки выдает.
-А серьезно если?
-А серьезно - время не настало эти вещи спрашивать...- Он снова подступился к ней с любовными притязаниями, и Ирина Сергеевна вспомнила Наталью Ефремовну, хваставшуюся мужской выносливостью своего суженого.
-Ты ненасытный какой-то,- пожаловалась она: чтоб не быть на нее похожей.- Дай это переварить. Как из тюрьмы сбежал.
-А так оно и есть, Ирина Сергевна. Что сопротивляешься?
-Дверь закрой сначала.- Действительно, он так торопился, что забыл запереть на ключ входную дверь.- И свет потуши: через шторы все видно... А я одежду приберу: все валяется.
-Надо будет и тебе ключ сделать. Чтоб следила за этими пустяками...
На ночь она с ним не осталась: у нее были свои соображения о том, что может и чего не должна делать, в отличие от супружеской четы, пара любовников (а еще больше боялась она выйти утром из флигеля и прошествовать при свете дня через двор, где каждый мог уставиться на нее в упор и домыслить все прочее). Иван Александрович, как ни хотел избежать этого, но остался ночевать во флигеле: он уже обещал жене, что не придет в этот вечер, и его неожиданное возвращение было бы не менее подозрительно, чем заранее не согласованное отсутствие...
Утром они встретились на лестнице и как ни в чем не бывало поздоровались. Иван Александрович самым любезным тоном спросил ее, как здоровье и не надоели ли ей вечерние приемы: не темно ли возвращаться вечером домой, на что она отвечала, что все идет как надо и она не хочет менять своего расписания. Сотрудники больницы, при сем присутствующие, ничего предосудительного в их разговоре не нашли, хотя и прислушивались к нему самым дотошным образом - как и ко всему другому, что говорится начальством мужского пола молодым и привлекательным женщинам: они же договорились таким образом о новой встрече через два дня в том же флигеле...
