Леонид Нетребо - Пангоды
- Вызов в общежитие, комендантша встречает у крыльца: "Таня, будь осторожна, у мужика белая горячка "открылась", никого не впускает, здоровый черт. Я ему сказала, что, мол, сейчас невеста твоя придет, открой..."
Подошли к двери, она - тук-тук: "Миша, невесту привела, открой, она хорошая, послушает только, укольчик сделает, витаминчик даст!" Впустил, большой такой, но как ребенок... Я укол сделала, уходить - а он не выпускает: невеста, мол!.. И куда комендантша-то делась! Придумала тоже "невесту" на мою голову. Кое-как выскочила, дрожу вся. Восемнадцать лет всего тогда было, маленькая, худенькая. Девчонка!..
Да, повторяет Татьяна Николаевна, сами были, как дети, а "настоящих" детей было раз-два и обчелся. Дружили крепко, сейчас, наверное, так не дружат. Ходили друг к другу в гости, играли в какие-то игры, на санках по поселку гоняли. В одежде, в том числе и женской, все было просто: шапки-ушанки, валенки, "костюмы метеоусловий", больше известные тогда как "куртки буровиков". Ну, - полушубок "крытый", если холодно. Мужская дубленка - вообще роскошь!
Пушкарева уезжала по "вызову", я на бегу спросил: как насчет "палат каменных" - нажили за двадцать-то северных лет? Татьяна Николаевна бросила на ходу:
- Квартира в щитовом финском доме - вот и все "палаты"! - побежала к машине, обернулась, сказала веселее: - Детишек нажили, двое их у нас, большие уже!.. До свидания, не болейте!
ЗАВЕДУЮЩАЯ
На сегодняшнее утро заведующая детским садом "Теремок" Татьяна Анатольевна Доброзорова заказала сантехника. Уже несколько дней кряду повариха жаловалась на "плачущую" батарею отопления:
- Татьяна Анатольевна, я банки устала подсовывать, пол на кухне постоянно в лужах!
Сантехник пришел к обеду, когда пищеблок уже работал в полную мощь, по коридорам разносился аппетитный запах творожных вареников. Был слесарь слегка навеселе, за дело взялся лихо:
- Так, - сказал, не глядя на заведующую, но блестя глазами на молоденькую розовощекую повариху, - ничего перекрывать не будем. Немного гаечку ослабим, подмотаем и тогда затянем, навечно. Все будет хоккей. Фирма веников не вяжет... - И заключил, отвернувшись к батарее, гремя инструментом, уже серьезно, почти сердито: - Правда, и триста "прямого" тоже не платит...
Татьяна ушла к себе в кабинет, села писать табель. Ее слегка поташнивало, была она на седьмом месяце, под сердцем толкался желанный для них с мужем Дениска. Хотелось, чтобы он был таким же веселым, как его мать, и таким же мужественным, как отец.
Она не любила, когда мужики по-бабьи разговаривали о деньгах. Вся мужественность улетучивалась. "Триста прямого"! А вот большинство женщин на Севере и не мечтают о трехстах рублей оклада - предельной суммы, на которую накручиваются "полярки" и коэффициент. Но работают и не ропщут: поварихами, учителями, воспитателями - кто скажет, что эта работа мед? Особенно здесь...
Что касается ее, то, решаясь ехать в Пангоды, о деньгах она думала меньше всего. Ведь в материальном плане и "на земле" жилось неплохо.
Костромская область, город Шарья. Здесь Татьяна закончила педучилище. В учебном заведении она получила не только теоретические знания, но и опыт работы с коллективом - все годы учебы председательствовала в профкоме, в который входили и студенты, и преподаватели. О серьезности этой общественной работы говорит то, что после выпуска Татьяны никто не потянул эту должность "по совместительству" - пришлось в штатном расписании училища заводить единицу "освобожденного", оплачиваемого профорга. Наталью заметили в Гороно и сразу после получения диплома восемнадцатилетнюю молодую специалистку назначили заведующей одного из детских садов.
Три года перед Севером она поработала инспектором отдела народного образования по дошкольному воспитанию.
Да, Татьяна уехала на Север не за деньгами. В этом факте для нее тогда не было ничего необычного, но все же в глубине души сомневалась: такая ли она, как все? Ведь многие вокруг шутят: "За туманом едут только дураки!.." Позже, когда узнала северян, поняла, что за меркантильной бравадой, за напускной грубостью, за показной иронией - за всем этим, как за панцирем, находится то, что почему-то принято старательно скрывать от посторонних глаз: сентиментальность, ранимость, душевная щедрость. А поняла она это как раз потому, что человечность скрыть невозможно.
Нет, далеко не все, и Татьяна в их числе, поменяли юг на север ради "грошей".
Если рассуждать очень общо, то одних забросила сюда романтика, других, действительно, - нужда...
Бывший ее одноклассник, будущий муж, приехал в Пангоды в 1974 году, работал в одной из самых известных строительных организаций района - СУ-39, силами которого возводились технологические и бытовые объекты месторождения "Медвежье" и вахтового поселка Пангоды. Как один из первопроходцев, начинавших обживать поселок и имевших право выбора, где возводить свое жилье, он взял место на высоком берегу речушки. Вскоре здесь вырос добротный домик, который и балком-то не хотелось называть. Но на Севере так повелось: раз на скорую руку, из того, что бог послал - значит балок. Был там и сарайчик, и палисадник, и банька.
...Она с сыном приехала к нему теплым сентябрем семьдесят девятого. Сухая осень томно грустила медленными, желто-оранжевыми красками, другой берег речушки казался счастливой брусничной сказкой, сулящей избавление от суеты, от неопределенности, обещающей покой и тихую вечную радость. Неужели это и есть Север?.. Ведь это же блаженная обитель, которую, видимо, еще до конца не открыли для себя южные люди! А когда откроют - хватит ли всем места на этом самом краю земли?
...Первые минуты возле их, теперь уже общего, домика: ее голова на крепком плече мужа, его рука гладит голову стоящего рядом мальчика... Тяжелое марево буйного северного заката, на глазах - слезы...
До зимы оставалось немного и они жадно ловили последние мгновения ненадежного осеннего тепла, способного в одночасье смениться полетом "белых мух". Ужинали во дворике, который начинался от стены балка и заканчивался темной водой песчаного берега. Ближе к сумеркам по гладкому парному зеркалу вместе с отражением луны начинали плавать ондатры...
Где теперь все это? Сейчас, через много лет, приходя на то место, где стоял их балок, чтобы вспомнить первые месяцы на Севере, Татьяна старается не глядеть под ноги, на чумазый берег, на захламленную ржавую воду. Она смотрит на другую сторону, где иногда в желтом увядании нет-нет да блеснет красным спелая брусника. А еще лучше смотреть выше макушек деревьев, на закат, он точно, в отличие от многого, остался таким же, как и много лет назад...
На второй день набежали соседки - одна, вторая, третья... Такие же молодые, как и Татьяна. Принесли кто сковородку, кто кастрюлю, кто ведро. Спать не на чем было - дали матрац, одеяло. Дружное это было место! Или время?... Ходили друг к другу без приглашенья. Если по берегу разносился запах выпечки, то все балковое население обжитой речушки знало, что сегодня все встретятся на вечерних пирогах. Уходили к соседям, не закрывая своих дверей - на всякий случай, вдруг кто из знакомых придет с другого края поселка.
Муж до сих пор шутит: тебя, мол, Татьяна, несколько лет Пангоды ждали, чтобы детсад открыть. Действительно, через несколько дней после ее приезда открылся в поселке первый детский садик. Назвали его "Теремок". Татьяне повезло, стала одной из первых пангодинских воспитательниц. А через несколько месяцев уехала на Большую землю первая заведующая, Татьяну вызвали в Надым, сказали: принимай сад. Работа была знакома, к тому же хотелось творчества, которое здесь, в суровых условиях северного становления, реально виделось в том, что многое предстояло сделать для этих мест впервые. Такая вот ей выпадала возможность счастья первопроходца - быть первой. И не просто первой - нужной. Поэтому она не раздумывая согласилась.
Пангодам в конце семидесятых без детского сада уже задыхались. Поселок из вахтового пункта месторождения "самовольно" перерос в обыкновенный, семейный. Доля детского населения приблизилась к "земным" нормам, вставал вопрос: принимать ли женщинам активное участие в жизни Пангод, то есть работать, или быть для них неизбежным балластом. Да, выбирать приходилось именно по такой дилемме - ведь жить "долговременно холостыми" мужчины больше не желали, вахтовалась уже сравнительно малая часть работников, остальные трудились здесь постоянно, поэтому правдами и неправдами привозили жен и детей.
"Теремок" построили добротно, но из того материала, который на тот момент для этих целей был, и по упрощенному проекту. Одноэтажное деревянное здание внутри было выполнено по школьно-классному принципу: общий коридор и игровые комнаты без раздевалок и спален. Детей раздевали в коридорах. На время "тихого часа" в комнаты заносили раскладушки... Если смотреть на все это строгим глазом, то - сплошные нарушения норм и правил. Но ведь жизнь на Севере сама по себе - нарушение и даже, на взгляд многих, насилие над природой человека. Впрочем, есть и другие мнения. Можно говорить все что угодно о том, что уже свершилось...
