Владимир Солоухин - При свете дня
Вторая часть тетралогии (со стр. 129 по 437) названа «Первая Всероссийская. Роман-хроника» (это о выставке). А герою тетралогии в это время всего два годика. Так что сама заданность второй части исключала участие в ней Володи Ульянова. Что можно написать о двухлетнем ребенке? Можно, но не 310 страниц. Он, конечно, иногда упоминается, но эти упоминания занимают в общей сложности 2–3 странички.
С тем большим нетерпением взялся я за третью часть эпопеи.
Взялся и не поверил своим глазам. Ведь эта часть должна была содержать всю биографию Владимира Ильича от детства до смерти, ибо дальше, в четвертой части, лишь «Уроки Ленина», то есть о том, как Мариэтта Сергеевна вступала в партию в годы войны, рассуждения о том, какими качествами должны обладать агитаторы и пропагандисты, верные ленинцы, коммунисты, большевики.
Это все гарнир, а основная часть блюда, сам «бифштекс», кровавый «бифштекс», приходился композиционно на третью часть эпопеи. Но, увы, третья часть содержит в себе 16 (шестнадцать) страничек текста и называется — «Билет по истории» с подзаголовком «Эскиз романа». Эскиз, но не сам роман. Много ли можно рассказать на 16 типографских страничках? Правда, сама Мариэтта Сергеевна делает оправдательную оговорку. Вот она:
«Но как образовалась индивидуальность Ленина, какими внутренними бурями и переживаниями из четвертого ребенка многодетной семьи директора народных училищ Ульянова вырос на все века и народы гений революции, совершенный по своей цельности и типичности характер большевика?
…И как раз для этого периода ленинской биографии меньше всего сохранилось воспоминаний и материалов… По-видимому, переломные годы Ильича, когда из мальчика формировался будущий человек, прошли во многом не замеченными ни для товарищей, ни для школьной среды».
Первым, наиболее «замеченным» и серьезным событием в жизни В. И. была, конечно, сибирская ссылка на три года. Но и об этой ссылке до удивления мало написано по одной, как мне сдается, причине: уж очень она была благополучна. Не на что пожаловаться, не за что бросить проклятие в лицо царскому правительству, не за что даже уязвить местные губернские, уездные и волостные власти. Но взглянем сначала на предыдущие события.
В марте 1895 года Ленин получает паспорт для выезда за границу. Этот паспорт выхлопотала ему в Петербурге Мария Александровна, мать. Вообще надо заметить, что очень многое для сына выхлопатывала она. Скажем, возможность сдать в Петербургском университете экзамены экстерном. Скажем, ехать в ссылку не по этапу, а вольно, свободно, на свои деньги. Скажем, во время поездки в Сибирь останавливаться и задерживаться то в одном городе, то в другом…
Видимо, хорошими связями обладала Мария Александровна, но, скорее, быстро находила общий язык с людьми, быстро находила нужных людей в самых разных инстанциях.
Советские источники не скрывают, что Ленин поехал за границу для установления связей с группой «Освобождение труда» и для чтения марксистских книг, которые он, и правда, конспектирует. Он посещает Зальцбург в Австрии, Женеву, Цюрих, Париж, встречается с семьей Шухта, Плехановым, Аксельроде, Лафаргом, то есть — на революционном языке — устанавливает связи, а на обычном, человеческом — плетет нити заговора. В то же время в Швейцарии он лечится (а вернее всего, консультируется) в одном из санаториев. Со здоровьем у него явно не все в порядке, и, конечно, не грипп, не насморк.
Ведь к 23 годам он уже совершенно лыс. Недаром потом будут говорить, что трехлетнее пребывание в Шушенском сильно укрепило его здоровье.
В Петербург из-за границы Ленин возвратился не только со связями, но, очевидно, и с деньгами. В Петербурге он начинает выпускать листовки, газету «Рабочее дело», налаживает связь с петербургской марксистской группой, печатает свою брошюру о штрафах и, наконец, становится во главе «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». И тут его арестовывают, чтобы потом, через некоторое время, сослать на три года в большое и богатое сибирское село Шушенское.
Но сначала задумаемся над словами: «Освобождение рабочего класса». Казалось бы, какое дело интеллигентам с космополитическими наклонностями — Марксу, Энгельсу, Плеханову, Аксельроде, Ульянову — до рабочего класса? И от чего этот класс нужно освобождать? От труда (группа «Освобождение труда»)? И хотят ли сами рабочие, чтобы их от труда освободили? Мала зарплата? Штрафы? Но тогда надо было бы создавать группы «улучшения жизни рабочих», а не освобождения их от труда. Ведь если их освободить от труда, то они уже перестанут быть рабочими, а на их место у машин, станков, в шахтах встанут другие люди, которые тоже будут называться рабочими. Сделать их труд свободным?
Но это же фикция. Рабочих ведь не держат в лагерях, за колючей проволокой. Их держит на заводах и фабриках, в шахтах и на паровозах необходимость зарабатывать деньги. Но эта необходимость существует и теперь. Забегая вперед, скажем (а скоро, через определенное количество страниц, и докажем), что Ленин, придя к власти, теоретически обосновал и практически осуществил необходимость и неизбежность принудительного труда для рабочего класса, а заодно и всего населения страны.
Им, марксистам, для того, чтобы завоевать какую-либо страну и править в ней, необходимо было народ (тот или иной народ) подразделить на классы. Классовая теория марксизма. В то время как народ — это цельный, исторически сложившийся организм. А подразделив народ на классы, можно натравить один класс на другой. Пусть они борются друг с другом и уничтожают друг друга. А выиграют марксисты. Классовая теория — это ключик к любой стране и к любому народу. А наиболее подходящий класс, с которого надо начинать, есть, правда, рабочий класс.
Во-первых, рабочие механически уже объединены. Ищи там крестьян по разным деревням, а интеллигентов по их домам, а ремесленников-одиночек по их мастерским. Рабочие же каждый день собираются в одно место в количестве многих тысяч человек. Легко агитировать, легко спровоцировать их выйти с флагами. Во-вторых, крестьянин привязан к своей земле, к своему хозяйству, ремесленник — к своему «делу», рабочий же не привязан ни к чему, кроме рабочего места, которое легче сменить на другое, нежели хозяйство или мастерскую. Отсюда и формула Маркса: «Рабочим нечего терять, кроме своих цепей». Более того, Маркс выкинул формулу, лозунг: «Пролетариат не имеет отечества».
Действительно, из всех слоев населения той или иной страны пролетариат (будем рабочих называть по-марксистски) наименее обременен национальным самосознанием. Во всяком случае, пролетариату легче, чем какому-либо другому слою населения, заморочить голову, распропагандировать его. Отсюда марксистский лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Соединяйтесь поверх своих народов и поверх своих правительств. То есть сокрушая свои правительства и размывая свои народы.
«Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В Петербурге (!), в России (!!), где рабочих было 3 процента от общего населения. Но Ленину нужна была организация и нужна была для этой организации благовидная вывеска. Ведь это его формула: «Сила… авангарда в 10, в 100 раз и более велика, чем его численность». Возможно ли это? Может ли сила сотни превышать силу тысячи?
Может и превышает, когда сотня организована (подчеркнуто Лениным. — В. С.). Организация удесятеряет силы.
Это тот же принцип, по которому мафия из 3–4 десятков человек терроризирует и держит в руках целый город или его большую часть.
Да, им нужна была организация. Они понимали, что как организованная сотня сильнее тысячи, так организованные десять человек сильнее сотни, той же тысячи, а несколько тысяч могут оказаться сильнее неорганизованных миллионов. И не могли же они свою заговорщицкую организацию назвать как-нибудь: «Союз борьбы с Российской империей», «Союз борьбы с самодержавием», «Союз по завоеванию и сокрушению России». Лучше звучит: «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
Такой «союз» был создан, а его создатель арестован и на три года сослан в богатое сибирское село Шушенское. Приговор о высылке утвержден (везде будем иметь в виду новый стиль) 10 февраля 1897 года.
Но сам Ленин еще в тюрьме. Мария Александровна хлопочет, и 24 февраля Ульянов получает разрешение ехать в ссылку не по этапу, а за свой счет по проходному свидетельству.
26 февраля его выпускают из тюрьмы и разрешают пробыть в Петербурге до 1 марта. Он немедленно собирает совещание петербургского «Союза борьбы», где спорит с экстремистских позиций с некоторыми более молодыми членами союза, обвиняя их в оппортунизме, то есть в относительной мягкости по отношению к существующему строю, а затем фотографируется с некоторыми заговорщиками, которым, как и ему самому, предстоит ссылка. Это Ванеев, Запорожец, Кржижановский, Малченко, Мартов (Цедербаум) и Старков.
